Я подождала, пока вошедший слуга выслушал указания. Где-то вдалеке загрохотало так, словно спустили с лестницы целую витрину с фарфором. Когда слуга вышел, я взглянула на Раду.
— В чем именно состоит проблема Луи Сезара?
— Которая из них?
Я удивленно подняла бровь. Очевидно, Раду не простил своему подопечному сцену, устроенную за обедом.
Внезапно у дяди в глазах загорелся подозрительный огонек. Это меня смутило.
— Он вечно защищает женщин, — задумчиво произнес Раду. — А ты женщина, Дори.
— Спасибо, что заметил. Но мне кажется, что дампиров не делят по половому признаку.
Потолок задрожал с такой силой, что кое-где маленькими хлопьями облетела штукатурка.
Раду хмыкнул.
— Похоже, тебя повысили в звании.
Я передвинула кресло, чтобы не сидеть прямо под громадной покачивающейся люстрой, подняла голову и заметила, что дядя смотрел на меня с тем же странным выражением на лице.
— Может быть, он наконец-то перестанет винить себя из-за той девушки, — задумчиво проговорил он.
Я знала, что потом пожалею об этом, но все равно задала вопрос:
— Какой девушки?
— Кристины, его вечной трагедии. — Раду подкинул на угли еще одно полено, похоже, только ради возможности яростно пошуровать в камине кочергой.
Он заметил выражение моего лица.
— А ты не слышала эту историю?
— Разве я должна была ее слышать?
— Вовсе нет. Она длинная и чрезвычайно тоскливая. Достаточно сказать, что несколько столетий назад Луи Сезар обратил девушку, чтобы спасти ей жизнь. Ее пытали из-за него. Он ощущал себя виноватым, к тому же ни на минуту не забывал, что Кристина — ревностная католичка. Более того, она верила всем старинным легендам о вампирах. Кристина же не сомневалась в том, что, обратившись, она стала проклятой. Как только она поднялась, сейчас же объявила Луи Сезару, что предпочла бы настоящую смерть.
— Он ее убил?
Раду закатил глаза.
— Если бы! — произнес он с чувством, но увидел мое лицо и поморщился. — Не смотри на меня так. Ты с ней не знакома. Эта женщина невыносима. Она вечно влипает в какие-то истории. В последний раз, к примеру, ее похитил Алехандро. — Раду сказал это так, словно я должна была знать этого типа. — Глава латиноамериканского Сената, — нетерпеливо пояснил он, когда я непонимающе заморгала.
— Так почему Луи Сезар здесь, вместо того чтобы ее спасать?
— Потому что никто не знает, где она! — Раду посмотрел на меня с подозрением. — Ты что, ерничаешь?
— Нет, просто не могу представить, чтобы семья молча проглотила подобное оскорбление.
— Ты все упрощаешь, — сердито произнес Раду. — Не всякую проблему можно разрешить с помощью кола!
— Да, всего лишь девять из десяти.
Я чувствовал, что Раду сдерживает себя с трудом.
— Подчиненный Алехандро, вампир по имени Томас, бросил ему вызов, — подчеркнуто терпеливо заговорил дядя. — Алехандро хотел, чтобы от его имени в поединке участвовал Луи Сезар. Однако о том семействе ходят такие слухи, что для нас это было бы просто бесчестьем.
На этот раз я не стала спрашивать, что он имел в виду. Упомянутое семейство даже среди вампиров снискало славу настоящих садистов.
— Насколько я понимаю, Луи Сезар отказался?
Раду кивнул.
— Он заявил Алехандро, что одна из целей дуэли заключается в том, чтобы выкорчевывать из наших рядов слабых, жестоких или безумных, и раз Алехандро не может ответить на вызов сам, то не заслуживает своего высокого положения.
Я заморгала. Дипломатия явно не входила в число сильных сторон Луи Сезара.
— Тогда Алехандро похитил Кристину, чтобы заставить француза драться, — догадалась я. — Весьма предсказуемо.
— Какая жалость, что тебя тогда не было здесь. Увы, ты не смогла его предостеречь, — съехидничал Раду. — Как бы там ни было, Луи Сезар победил Томаса, однако убивать его не стал, поскольку тот не сделал ничего дурного. Тогда Алехандро отказался отдавать Кристину. Он заявил, что обещал ее вернуть только в случае, если угроза минует, ну а пока Томас жив, она остается.
— А Сенат никак не мог вступиться за него, — подытожила я.
Этот орган управления редко вмешивался в личные дела мастеров, в особенности когда противники являлись членами двух разных отделений Сената. Потому что тогда частная ссора запросто может перерасти в общую войну.
— Вот почему он так долго пребывал в столь плачевном положении.
— Насколько долго?
Раду взмахнул рукой.
— Ну, примерно век. — Я смотрела на него во все глаза, а дядя беззаботно продолжал: — С тех пор как Кристину похитили, Луи Сезар стал сам не свой. Он знает, что она, скорее всего, страдает, чувствует себя вдвойне виноватым. Из-за этого француз и сделался таким угрюмым.
— Раду! Женщину пытали, заставили примкнуть к ходячим покойникам, затем похитили, и все из-за него! Тебе никогда не приходило в голову, что у Луи Сезара имеются причины чувствовать себя виноватым?
— Ты рассуждаешь в точности так же, как он сам! — раздраженно произнес Раду. — Не он же ее пытал. Это сделал Черный круг!
Я заморгала.
— Опять?
— Они, как обычно, пытались украсть силу. Кристина, понимаешь ли, до своего обращения была необученной ведьмой, в магическом смысле очень сильной. Но из-за своих религиозных убеждений она отказывалась это признавать. Все проявления силы ею отвергались, она списывала их на происки дьявола. — Раду покачал головой. — Темные маги обязательно добрались бы до нее. Это был просто вопрос времени.
— Луи Сезар говорил, что однажды ты спас его от темных магов. Надо полагать, речь идет об одних и тех же персонажах?
Раду встревожился.
— Ему не следовало об этом рассказывать.
— Почему нет?
— Потому что я обещал Мирче не поддерживать никаких связей с Луи Сезаром.
— Из-за того сдвига во времени? — уточнила я.
— Какого еще сдвига?
— Того, о котором я знала бы, если бы не порвала с семьей.
— Ах да, именно того. Однако Луи Сезар исчез. Никто не мог его найти. Как ты думаешь, что мне оставалось делать? Обречь его на вечные ночные пытки? Только не упоминай об этом при своем отце. Мирче необязательно знать все.
«Аминь».
— А ты и в самом деле обрушил крышу?
Раду с аристократическим достоинством пропустил неуместный вопрос мимо ушей.
— Как я говорил, Кристине потребовалось несколько сотен лет, прежде чем она поняла, что никакие мы не чудовища. Я лично объяснял ей, что вампиризм — это болезнь. Она же не винила оборотней за то, что они регулярно превращаются в кровожадных тварей, зато в нас видела едва ли не воплощение самого Сатаны. Это оскорбительно.
