Лед у меня под головой растаял, и лужа начала исходить паром. Сам воздух будто обратился в пламя, в бурлящую массу молний, завязанных узлами. Меня удивило, что кожа все-таки осталась цела. Ведь ощущение было такое, как будто кровь в венах действительно кипела. Эльф снова коснулся меня рукой, но если в прошлый раз прикосновение было ледяным, то теперь стало огненным. Блуза на мне потемнела, словно ткань передержали под горячим утюгом. Я ощутила, как тело под одеждой пошло волдырями.
Затем все кончилось так же внезапно, как началось. Я рухнула на землю и расплескала лужу кипятка. Плоть вздрагивала от каждого удара сердца, любой вдох обжигал легкие. Я задыхалась от острого запаха, который исходил от подола блузы, дымившейся, как только что задутая свеча. Эльф убрал руку и сел на пятки. Часть блузы выгорела, обнажив красный блестящий ожог, начинавшийся под грудью и заканчивающийся у пупка. Я не сразу поняла, что такого знакомого в его очертаниях. На мне клеймом полыхал отпечаток ладони с длинными пальцами.
— Если бы я тебя не защищал, то ты уже была бы мертва, — заявил эльф. — Но у нас ведь остались еще две стихии.
На этот раз он не трогал меня, но что-то стиснуло горло. Я скребла руками по горячему песку под собой, но у меня не было сил дотянуться до собственной шеи. Ухватиться за спасительную соломинку, окажись она рядом, я тоже не смогла бы. Я кусала воздух, словно надеясь вырвать из него кусок, но ничего не помогало.
«Сколько всего надо сделать! Бороться, глотнуть воздуха, попросить пощады...»
Эльф как будто услышал мою последнюю мысль, наклонился надо мной и посмотрел прямо в глаза.
— Если хочешь спасти свою жизнь, то скажи мне, где искать ведьму.
Удушающая хватка ослабла. Я могла дышать, но мои легкие, кажется, забыли, как это делается. Эльф дождался, пока я откашляюсь и отдышусь.
— Нечего сказать? — Я смотрела на него, слишком измученная, чтобы выразить взглядом хотя бы злость. Каждый вдох сопровождался беспомощным всхлипом, но я ничего не ответила, пожалела только, что в пересохшем рту не осталось слюны, чтобы плюнуть в мучителя.
Затем я поняла, что веселье еще не окончено, потому что легкие у меня начали раздуваться сверх возможных пределов. В груди будто застряли два воздушных шара, которые уже надуты до отказа, но все равно продолжают увеличиваться. Еще немного, и они лопнут, просто не смогут вместить столько воздуха. Глаза саднило, я никак не могла сдержать дикую дрожь. Зрение начало покидать меня. В мозгу вопил какой-то высокий нечеловеческий голос, не имевший ни начала, ни конца, — вибрация невыносимой боли.
Когда я уже проваливалась в черноту, давление исчезло и палач позволил мне выдохнуть. На этот раз я не кашляла. Воздух медленно вышел из меня, и я сделала несколько слабых, неглубоких вдохов, как будто легкие боялись вместить больше.
В последнее время мне часто доводилось испытывать боль, но эта, совершенно точно, входила в десятку самых сильных. Трудно сказать наверняка, но, возможно, она заняла бы достойное место даже в первой тройке.
Эльф задумчиво рассматривал меня и осторожно проводил пальцем по ожогу, красневшему под грудью.
— Ты меня удивляешь. Большинство твоих соплеменников уже осипли бы от крика.
Я не стала объяснять, что горло у меня было слишком сильно пережато и я просто не могла кричать от удушья.
— Ты никогда не встречал никого из моих соплеменников. — Эти слова прозвучали как мрачное карканье, но он вроде бы уловил мою мысль.
— Да, ты права. — Глаза цвета грозовой тучи сощурились. — Похоже, до сих пор не встречал. Ну да ладно. — Эльф поднялся и поставил меня на ноги.
Я пошатнулась, однако железная рука не дала мне упасть. Через миг головокружение прошло. Я с удивлением поняла, что ноги меня держат, но еще больше удивилась тому, что на меня не накатил приступ ярости. Боль такой силы должна была неизбежно спровоцировать припадок. Я никогда не владела собой так хорошо, если только...
Если только рядом не было Клэр.
Я усилием воли удержалась от того, чтобы оглядеться по сторонам.
«Будь трижды проклят этот Хейдар. Я уже обещала прикончить его, но за это буду убивать медленно».
— Раз уж ты ведешь себя как воин, то мы будем соответствующе относиться к тебе, — сказал эльф. — Я предоставлю тебе возможность погибнуть в бою. — Он обхватил меня за талию, чтобы я не упала.
От его прикосновения весь пот на теле внезапно замерз.
— Видишь дом?
Вопрос оказался глупым. На фоне бурлящего черного неба дядюшкино жилище было освещено так же ярко, как рождественская елка. С другой стороны, эльф, кажется, имел не слишком высокое мнение о человеческим интеллекте.
Поэтому я кивнула.
«Согласна на что угодно, только не иметь дела с четвертой стихией. Понятия не имею, какую форму она приобретет, но сомневаюсь, что урок доставит мне удовольствие».
— Если сумеешь добраться до дома, то я тебя отпущу.
— Добраться до дома?
Голос у меня стал тоненьким и одышливым, совсем непохожим на нормальный голос. Но я обрадовалась и этому.
«Если голосовые связки все еще действуют, значит, я не так уж сильно пострадала. Или нет?»
— Мои вассалы не станут тебе препятствовать. В отличие от четвертой стихии. Коснись дома, любой его части, и мы оставим тебя в покое. Если не получится... — Эльф пожал плечами. — Я скажу твоим друзьям, где копать.
Полагаю, это была не метафора, поскольку оставшейся стихией являлась земля. Будь прокляты эльфы и их чертовы игры! Я слышала легенды, но никогда не придавала им особенного значения и уж точно не думала, что могу погибнуть в одной из них, причем без всякого толку.
Я быстро окинула взглядом виноградник, однако если Клэр с Хейдаром и были где-то рядом, то прекрасно спрятались. Вот только рядом ли они? То, что я полностью владела своими эмоциями, вроде бы доказывало близость Клэр, однако почему же ни один эльф ничего не почуял? Хейдар знал о приближении Сварестри раньше меня, значит, эти эльфы точно так же должны чувствовать его?
Затем почва сбоку от меня вздыбилась, как черные морские волны, и я побежала. Наверное, я могла обогнать многих созданий, живущих на земле, однако не саму землю. Я успела добежать до границы виноградника, когда стена почвы ударила меня с силой хорошей дубины. Я пыталась нырять под эти волны, но им не было конца. Целые акры земли падали на меня со всех сторон, изможденные мускулы стенали, пока я вела неравный бой. Я тонула в крошечных песчинках, плотная завеса которых душила меня. Измученные легкие наполнились пылью, в глаза и уши набилась грязь, тяжелые комья сыпались дождем, подобные ударам сотен кулаков.
Я сопротивлялась, изо всех сил боролась с тяжким грузом, но уже не сознавала точно, где верх, а где низ. Я не знала, прокапывала ли себе дорогу наверх, к воздуху и жизни, или же наоборот. Помогала ли я себе освободиться или же рыла могилу?
