Все мы были почти на одно лицо, но только мне одному так ужасно не везло. Лишь я притягивал несчастья. Лишь на моих глазах погибли два товарища.
Тони, сохраняя все ту же странную половинчатую окраску, как-то неуверенно меня облетел, точно планета, которую недавно выгнали из Солнечной системы. Наверное, имя Ежи уже появилось на Стене, подумал я. И что ему принести? Может, камушки с подножия той горы? Ничего себе подношение. Осколки камней, которые его убили. Офигенная символика.
Я вздохнул и опрокинулся на кровать. Плечо стрельнуло болью, но я лишь досадливо крякнул. Занятия, тренировки и любые нагрузки под запретом, разрешено только думать о том, что все опять меня ненавидят. Чего я здесь торчу?.. А куда податься?..
Как – куда? Старик не говорил о запрете покидать Базу. И потом, мне вживили маячок. Выходы за пределы Базы не запрещались, надо только отметиться, соблюдать осторожность и надолго не отлучаться. Нигде не сказано, что мне нельзя прогуляться.
Одна мысль родила другую, и я подскочил на кровати. Теперь я знал, что́ принести Ежи.
Чтобы нас не обнаружили, после происшествия корабль немного изменил орбиту. Выяснить, на какой Земле проходила наша тренировка, было нетрудно: стоило лишь заглянуть в бортовой журнал, где фиксировались все перемещения. Через минуту я уже знал точное имя планеты.
Под косыми взглядами встречных я прошел в каптерку, облачился в легкий защитный костюм (на всякий случай) и направился к шлюзу. Никто меня не остановил. Был объявлен режим умеренного ограничения, означавший, что выходы за пределы Базы не поощряются, но дозволены. Я отметился в журнале и указал предполагаемое время возвращения – то есть выполнил все формальности обычного выхода. Да, обычный выход, не более того. Но только я уже не обычный член команды.
С корабля я ступил на песчаную дюну и, балансируя здоровой рукой, поймал равновесие. Интендант все еще не мог простить мне потерю щита, и я не стал просить у него гравитационный компенсатор. Зачем напрашиваться на неприятности? Я пошел.
Точнее сказать, сначала я Шагнул, а уж затем пошел. Я закрыл глаза, глубоко вдохнул и перенесся в нужный мне мир.
Гора, все еще окутанная густой тучей пыли, издали смахивала на вулкан. И без того грозная, в таком антураже она выглядела просто зловещей. С каждым шагом, приближавшим к горе, я все глубже погружался в уныние. Хоть бы с кем-нибудь перемолвиться! Узнать, куда подевалась Акасия, что хотел поведать Тони. Черт меня дернул сюда припереться ради достойного увековечения Ежи…
У подножия горы почти ничего не изменилось, только прибавилось валунов. Я смотрел на них и чувствовал себя гномом. Всего-навсего камни, скатившиеся по склону, но они убили моего друга и покалечили два отряда в полном составе.
С матерью-природой шутки плохи.
Кое-где были расставлены предупредительные знаки вроде тех, что окружали Базу. Снабженные видеокамерами, они реагировали на движение. Видимо, командиры намеревались еще раз-другой прочесать местность. От камер я не скрывался – на Базе уже знают, что я здесь, а маячок сообщает о моих перемещениях. И потом, я не делаю ничего дурного.
Спасибо, Джои, сказал я себе, твоя поддержка очень кстати.
Я стал взбираться по склону, тщательно проверяя каждый выступ, прежде чем на него встать. Некоторые камни вдруг оживали уже после проверки, и тогда сердце подскакивало к горлу, а ноги подкашивались. Наверное, виной тому было не только посттравматическое расстройство.
Таким манером до вершины я добирался довольно долго, но прибавить ходу не рискнул. Однорукий, карабкаться я не мог, потому как, если что, ухватиться бы не успел. Казалось, каждый мой шаг сотрясает гору не хуже истребителя, врезавшегося в скалу, а писклявый голосок в голове неустанно балаболил, что второго камнепада мне не пережить. Наконец я выбрался на небольшую площадку в футах десяти от вершины.
Обожженные валуны и горная макушка почернели от копоти. Я даже опешил – вправду вулкан, что ли? Вспомнился грохот, предшествовавший камнепаду. Наверняка здесь все уже осмотрели и взяли образцы породы. Теперь работы прекращены, потому что все улики собраны. Будем надеяться, мне не присобачат новых злодеяний.
Я огляделся, выискивая какое-нибудь подобие тропы к вершине. Глаз зацепил что-то яркое, выглядывавшее из скопища красно-бурых камней.
Пришлось повозиться, помогая себе замысловатой бранью. И вот наконец я стоял на площадке, а в руке моей трепетал флаг, так и не добытый Ежи.
Наверное, кто-то скажет: мол, так себе дань памяти, а я считал – самое то. Ежи был безоглядно преданным Путником. Он часто говорил, что обязан Интермиру жизнью, и лучший способ расплатиться – посвятить свою жизнь благому делу. Мысль, что он погиб на тренировке, переполняла меня бессильной яростью. Дурацкий «Захват флага». Может, и правда, флаг – паршивая дань памяти? Может, бросить его здесь, а к Стене положить что-нибудь другое?
Я неприязненно взглянул на флаг, намереваясь скинуть его с утеса и отправиться восвояси. И тут над ухом что-то знакомо шпокнуло. Из-за моего плеча выплыл Тони, все в той же чудной половинчатой окраске.
– Привет, Тони. Вот, захватил флаг, – сказал я, сам подивившись своему сарказму.
Тони медленно обернулся вокруг себя и покачался из стороны в сторону. Он пытался что-то сказать, но я его не понял – меня отвлекло нечто сверкнувшее на земле.
– Погоди, Тони. Ну-ка, еще разок крутанись.
Малыш очень медленно повторил свой маневр, и я разглядел кусок прозрачного пластика, бликовавший под расцветкой мутныша. Наверное, он вывалился из каменной груды, когда я выдернул флаг.
Штуковина напоминала болванку компакт-диска. Ну, если вы прошли обучение в мультипространственном военном училище, вы бы сказали, что она выглядит как разряженный щит.
– Угу. – Я проверил зарядку, щелкнул переключателем резервных аккумуляторов. Ничего не работало. Щит был полностью разряжен либо сломан. Это можно выяснить, лишь подключив его к зарядному устройству. Интересно, как он здесь оказался? Ах да! Жуакин не сильно покалечился, потому что включил щит. Так, значит, я не единственный, кто посеял диск. Правда, Жуакин с бо́льшим толком его использовал. Наверное, Эрнан слегка отмякнет, если я вернусь с диском.
Кажется, я и впрямь свихнулся. Погиб мой друг, а я прикидываю, как умаслить интенданта.
– Валим домой, Тони? – уныло спросил я.
Мутныш вновь качнулся из стороны в сторону. Потом стал досадливо красно-серым, а затем вернулся к прежней расцветке: нижняя часть сферы – кирпичная, верхняя – мешанина цветов. Я вгляделся пристальнее.
Вспомнились подернутое рябью водянистое небо и твердая красная земля, в которой было невозможно вырыть даже мелкую могилу для мертвого Джея.
– Ты снова там побывал?
Тони посветлел и стал приятно розовым.
– Что ты там делал?
