– Да-да, именно это я и имел в виду, – кивнул лорд Кэмерон, рассматривая не скованную жестким корсетом грудь и проявляющиеся под тканью в отсутствие кринолина ноги. – Стежки.
Ну, хватит. Хорошего понемножку.
– Лорд Кэмерон, какого дьявола вы привязались к леди Мирейе? – гневно спросила я, упирая руки в бока.
– Я? К леди Мирейе? Упасите боги.
– Не притворяйтесь, что ничего не понимаете. Зачем вы так рьяно заботитесь о ее замужестве? Просто оставьте ее в покое! И тогда все это, – я указала взглядом на портрет, – никому не понадобится!
– Леди Инесса, – с показной усталостью произнес Эстли, – я ведь уже говорил вам: с леди Мирейей не происходит ровным счетом ничего плохого или необычного для женщины ее положения. Нормальная помолвка, нормальный брак.
– «Нормальный», – фыркнула я. – В этом вы весь! У вас весьма своеобразные представления о норме. Вы хоть отдаете себе отчет в том, что она – живой человек, а не игрушка и не образ из учебника истории?
– Леди Инесса, – вздохнул Эстли, – я навел справки о том, как вы попали на службу к госпоже Альмиконте. Я понимаю, сейчас вы сравниваете ее помолвку с эпизодом из собственного прошлого. Но поймите и вы: между этими двумя случаями нет практически ничего общего.
Последние предложения он мог бы и не произносить. Про сравнения, про разницу между мной и Мирейей. Все это не имело значение, поскольку к его словам я просто-напросто не прислушивалась. Мне хватило начала. Кулаки сжались до боли, а перед глазами поплыли цветные круги от – не побоюсь этого слова – припадка ненависти.
– Ах, вы навели справки, – по-змеиному прошипела я. Даже не знаю, как мне удавалось удержаться от того, чтобы пройтись ухоженными ногтями по его лицу. – Я ведь предупреждала, что это не ваше дело! Любите копаться в чужом нижнем белье, да? И как, покопались? Понравилось? Или, может, что-нибудь надо подправить? Пятнышки какие-нибудь отстирать? Волосинки подбрить? – Всеобъемлющая ярость заставила меня начисто забыть приличия, более того, я получала какое-то нездоровое удовлетворение от того, что попирала их ногами. Будто представляла себе на их месте бездыханное тело своего собеседника. – Вы не стесняйтесь, говорите! Я все приму к сведению!
– Вы напрасно так болезненно реагируете на мои слова. – Если верить его тону, на Эстли моя тирада особого впечатления не произвела. – Эта история никоим образом не порочит вашу репутацию. Да, на людей из вашего окружения она бросает тень, но никак не на вас. И я отлично могу понять ваше нежелание контактировать с родителями. К слову, я навел справки и выяснил, что ваши подозрения были более чем оправданными. Похоже, вы уже тогда отличались неординарной способностью к сбору информации.
– Жизнь заставила, – огрызнулась я.
– Ерунда, – поморщился Эстли. – Жизнь заставляет многих, но правильно поступают все равно единицы.
– Может быть, оставим в покое мою скромную персону и вернемся к разговору о леди Мирейе?
Я все еще была чрезвычайно зла. Мелкий комплимент моим сыскным способностям никак не мог потушить пламя обуревавшего меня гнева.
– Извольте. – Эстли, в отличие от меня, был по-прежнему непробиваем. – Я лишь хотел сказать, что ситуация леди Мирейи принципиально отличается от вашей. Маркиз Дорион – не маньяк, не извращенец и не убийца.
– Но и не луч света в темном царстве, – заявила я.
– Все мы не лучи света в темном царстве, – проявил скромность Эстли.
О, вот тут я была готова с ним согласиться, как никто!
– Уж точно не вы, лорд Кэмерон.
– Вот видите, одно очко в пользу герцога: меня он в мужья своей сестре не прочит.
Сомнительное, кстати сказать, очко. Уж если говорить совсем откровенно, по мне, так Эстли – куда лучшая кандидатура, чем маркиз. Но я скорее съем собственную шляпку, чем скажу это ему в лицо.
– Вот видите, лорд Эстли, даже герцог понимает, что вы собой представляете, – окрысилась я, все еще не на шутку злая за то, что он стал копаться в моем прошлом. – И продолжает иметь с вами дело исключительно потому, что для него это выгодно. Вы ведь, в отличие от маркиза, умеете убивать, притом весьма изощренно. Не расскажете, каким образом вы довели несчастного графа Кройтона до самоубийства?
Сощурившиеся глаза Эстли потемнели, словно в них разом переместился весь расползшийся по углам ночной комнаты мрак. От такой перемены, совершенно неожиданной в невозмутимом обычно лорде Кэмероне, я попятилась. Но это не помешало ему в два счета нагнать меня, схватить за плечи и хорошенько тряхнуть.
– Не стоит говорить о том, в чем вы ничего не понимаете, – процедил он, после чего опустил руки, беря себя под контроль.
Я отступила подальше, а Эстли резко отвернулся и сделал несколько шагов по комнате. Когда он снова посмотрел на меня, его взгляд был мрачным, но не более того.
– Вы знаете, как умирают люди, попавшие в зависимость от сиреневого порошка? – глухо спросил он, но дожидаться ответа не стал. – Не буду описывать вам подробности. Скажу только, что человек к этому моменту успевает похудеть вдвое, а от его мозга остаются не более чем отголоски. Вы, леди Инесса, столкнулись с грязной стороной жизни ровно один раз. Не спорю, тогда опасность прошла от вас очень близко. Но существует еще очень много такого, о чем вы, живя во дворце и плетя интриги на благо сестры герцога, даже не подозреваете.
Я следила за его передвижениями по комнате, окончательно сбитая с толку, и на всякий случай старалась не шевелиться. Что это на него нашло и при чем тут мое упоминание о самоубийстве?
– Граф Кройтон основал в герцогстве целую сеть по производству и распространению сиреневого порошка, – пояснил Эстли, видимо, прочитав немой вопрос в моих глазах. – В свое время на эту гадость подсадили хорошо знакомого мне человека. Только не надо романтизировать: речь идет не о родственнике и не о моей женщине. Просто хороший знакомый. К тому моменту, как я обо всем узнал, помочь ему было уже нереально. Зато реально было выйти на след того, кто распространял порошок по герцогству. Этим я и занялся, и, можете мне поверить, с немалым рвением. К слову сказать, именно тогда я стал активно сотрудничать с герцогом. Нити весьма качественно сотканной паутины неожиданно привели нас на самый верх. Потомственный граф, ни больше, ни меньше.
– И вы решили устроить ему самоубийство, чтобы замолчать эту историю?
Эстли пригляделся ко мне, пытаясь понять, что стоит за моим вопросом. Но в выражении моего лица, равно как и в интонациях, не было ни осуждения, ни страха, ни сарказма. Кройтона мне было не жаль ничуть.
– Вовсе нет.
Такой ответ стал для меня неожиданным.
– Он покончил с собой независимо от вас? – удивилась я.
– Не независимо, конечно. Он сделал это, когда понял, насколько близко я к нему подобрался. И что ему не удастся уйти безнаказанным. Но сам я довести его до самоубийства не стремился. Я хотел, чтобы он держал ответ по закону, а это, уж поверьте мне, была бы значительно более тяжелая смерть. Ну а уж потом, поскольку так сложилось и о публичной экзекуции речь в любом случае не шла, герцог принял решение не афишировать причастие к этому делу Кройтона, дабы не порочить титул графа.
