Возможно, граф и не собирался делиться предметами постельного белья, но я оказалась проворнее: еще прежде, чем он сообразил, что к чему, стянула простыню с кровати.
Подушки на кушетке имелись, плед я успела присмотреть заранее. Затушила свечи, не интересуясь мнением соседа по комнате на этот счет, и устроилась якобы на ночевку, а на самом деле – ждать.
Некоторое время спустя дыхание Эстли стало ровным. Еще немного выждав для верности, я соскользнула с кушетки, взяла туфли в руку и босиком вышла из комнаты.
Снаружи было темно, хоть глаз выколи. Пожалуй, тут и правда немудрено упасть с лестницы, без помощи каких-либо привидений. Вот только толчок в спину – дело другое, для этого одной лишь темноты недостаточно. Зато, если как следует разобраться, темнота в данном случае – неплохое подспорье. Преступнику, если таковой действительно существует, ничего не стоило притаиться за дверью, дождаться, пока перепуганная девушка выбежит наружу, подтолкнуть ее в нужном ему направлении и исчезнуть прежде, чем его кто-нибудь заметит. Вопрос заключается в том, какое отношение ко всей этой истории имеет призрак. Впрочем, я надеялась в самое ближайшее время узнать об этом из первых рук.
Поначалу я передвигалась буквально на ощупь, крохотными шажками, держась рукой за стену. Потом глаза потихоньку начали привыкать к окружавшему меня мраку. Не то чтобы я стала хорошо видеть, но смутные очертания коридора и тянущихся по левую руку дверей позволяли ориентироваться. К счастью, я успела заранее присмотреть комнату, располагавшуюся на этом этаже, но не выполнявшую функцию спальни. Спускаться в такой темноте по лестнице было бы рискованно даже без охотников толкать людей в спину.
Проскользнув в комнату, служившую, видимо, своего рода маленькой гостиной, предназначенной для хозяев дома, я закрыла за собой дверь. Здесь было чуть светлее благодаря лунному свету, проникавшему сквозь большое окно. Тонкая белая занавеска не являлась для него серьезной помехой.
Тем не менее я зажгла свечу, поскольку это было необходимо для ритуала призыва. Предвидеть результат этого ритуала я не могла. Не исключено, что в доме обитают несколько призраков. На мой зов мог явиться барон Грондеж, а мог его покойный сын Норрей. Или умершая недавно кухарка. Равно как и кто-нибудь еще, о ком я просто не знала. Но тут бессмысленно было гадать, и я просто начала действовать. Несколько раз провела рукой над пламенем свечи. Сначала от себя, затем на себя.
Я была совершенно права, подумав о том, что итог невозможно предсказать заранее. На мой призыв не пришел никто.
Удостоверившись в том, что ждать не имеет смысла, я затушила свечу и так же тихонько выскользнула из комнаты. И тут же застыла, прижавшись к стене, поскольку услышала чьи-то голоса.
– Нам надо быть осторожнее. Вдруг кто-нибудь увидит нас вместе.
Женский голос. И, кажется, я знала, кому он принадлежит.
– Не беспокойся. Все давно спят.
Мужской. Вот тут сложнее, хотя одно подозрение у меня возникло…
– Лорд Кэмерон – очень проницательный человек. И очень умный. Он ведет во дворце сложнейшие расследования. Мне кажется, он посмотрел на нас – и сразу все понял. Если он обо всем узнает, я умру со стыда.
– Ничего он не понял. Ты просто веришь в то, чего боишься. Я внимательно за ним наблюдал. Ему ничего подобного не пришло даже в голову. Пойдем. Ты простудишься тут на сквозняке.
Распахнулась крайняя дверь. Я посильнее вжалась в стену. В коридор на несколько секунд упал отблеск от горевших в комнате свечей. И я успела увидеть профиль входившего в спальню мужчину.
Вот, значит, как. Довольно неожиданный поворот. Леди Йоланда Грондеж и Рикардо. Любовники? Очень похоже на то. Как это помогает разобраться со странными событиями, происходящими в этом доме? Пока выходит, что никак. Разве что объясняет, почему Рикардо так вовремя оказался поблизости от покоев Йоланды и успел предотвратить ее падение. В остальном же навряд ли их отношения могли пролить хоть какой-то свет на эту историю. Насколько я могла судить, Рикардо не был заинтересован в смерти девушки. Скорее наоборот. Если предположить, что он преследовал меркантильные интересы, то как любовник он имел возможность вытянуть из своей хозяйки довольно много. Деньги, привилегии, ценные вещи. Но стоило ей погибнуть – и его сладкой жизни пришел бы конец. На наследство он рассчитывать не мог: законы в этом отношении были строги и предельно ясны. Титул, дом и основное имущество переходили к ближайшему родственнику в соответствии с четко установленной иерархией.
Тишину глубокой ночи разорвал мой громкий крик. Эстли соскочил с кровати, не без удивления обнаружил меня на полу возле самой ее ножки, но его пробуждение нисколько меня не беспокоило. Наоборот, я продолжила кричать пуще прежнего, периодически срываясь на визг. Приложив руки к лицу, я вопила, рискуя сорвать голос и начисто игнорируя все попытки графа привести меня в чувство.
Комната быстро наполнилась людьми. Сбежались практически в той одежде, в какой спали, лишь накинув сверху первое, что попалось под руку. Йоланда, Рикардо, Александр, тетушка – примчавшаяся, к слову, чуть ли не быстрее всех прочих, – две горничные и даже няня.
– Что случилось?
Этот вопрос задавали то мне, то Эстли, однако последний ответа не находил. Судорожно сглотнув, я наконец отвела ладони от лица и приняла из рук Рикардо бокал воды.
– Это… это было ужасно. – Я сделала несколько глотков, держа бокал обеими руками, словно обнимая его и таким образом возвращая себе крохи спокойствия. – Я видела привидение!
– Привидение?
Это слово повторило сразу несколько голосов.
Я кивнула и вытянула руку с бокалом, дезориентированно озираясь, будто не могла понять, что теперь с ним делать. Эстли забрал бокал и поставил его на пол чуть в стороне.
– Это было привидение, – снова сказала я, прижимая руку к солнечному сплетению.
– Как оно выглядело? – почти деловито спросила тетушка.
– Мужчина. Лет шестидесяти, может быть, чуть больше, – стала описывать я, периодически заикаясь. – Седовласый. Среднего роста. И с такой… ямочкой на подбородке.
– Кузен! – воскликнула тетушка, и остальные согласно зашептались.
Мое описание точно соответствовало внешнему виду покойного барона.
– И что же было? Он что-то сказал? – взволнованно спросила Йоланда.
Я сжалась в маленький хрупкий комочек, готовая разреветься.
– Он был совершенно нагой, – жалобно проговорила я. – Совсем без одежды. И пошел прямо на меня. И сказал… – Я всхлипнула. – Он сказал: «Отдайся мне, дева! У меня давно не было женщины». Я вжалась в стену, а он пошел прямо на меня, и у него был такой большой… – Я зажала рот рукой, а затем спрятала лицо в ладонях. – Это было очень страшно, – завершила я. – Потом я закричала, и он исчез.
Я замолчала и снова взялась за бокал. Сжала его так, что, казалось, еще немного – и стекло разобьется. И уставилась в пол, жалобно шевеля губами.
