Я застыла, как, впрочем, и вся женская половина присутствующих. Казалось, что грудь одеревенела, и от этого стало трудно дышать. Очень хотелось прибить герцога и Эстли, но еще больше – идиота Велдо. Надо же было додуматься написать Мирейе такое письмо, да еще и подпись свою под ним поставить! Неужели трудно догадаться, что ни в одном дворце нельзя доверять подобные вещи бумаге?! Ну почему среди любовников Мирейи красивые мужчины встречаются все чаще, а мало-мальски адекватные – все реже?!
Последнее, впрочем, оставалось сугубо риторическим вопросом, а сейчас было важно думать, как выкрутиться, и думать быстро. Цель герцога кристально прозрачна; когда-то мы уже обсуждали ее с Илоной. Если Конраду Альмиконте удастся заполучить весомые доказательства виновности Мирейи – а можно считать, что он их уже заполучил, – он будет вправе обойтись с сестрой так, как пожелает. Захочет, выдаст замуж за человека по собственному выбору, захочет, сошлет в монастырь. И на сей раз король за нее не заступится. Узнав о том, что леди Альмиконте не просто завела любовника, а соблазнила женатого мужчину, монарх будет целиком и полностью на стороне герцога.
По всему выходило, что письмо обернется для Мирейи катастрофой. Она это понимала, хоть и продолжала держаться с достоинством. Только слегка побледнела, что было заметно, даже несмотря на макияж, и сидела неестественно ровно. Она уже открыла рот для ответа, когда я вскочила на ноги.
– Простите, леди Мирейя! – воскликнула я. Чувство было такое, будто меня скрыла с головой волна ледяной воды. Я понимала, на что иду, но не намеревалась отступать. – Я попросила Оскара Велдо не писать мне напрямую. Боялась, что нашу с ним связь кто-нибудь раскроет. Поэтому я сказала, чтобы он отправлял письма на ваше имя, ведь именно я всегда просматриваю вашу почту. Я не учла того, что ставлю под угрозу вашу репутацию. Еще раз умоляю вас меня простить.
Все это время я смотрела исключительно на Мирейю. Видела, как изменился ее взгляд, когда она поняла, куда я клоню. В какой-то момент услышала, как рядом тихонько охнула Илона. О реакции же герцога могла только догадываться – до тех пор, пока он сам не обратился ко мне:
– То есть вы утверждаете, что Оскар Велдо является именно вашим любовником, леди Антего?
Голос Конрада Альмиконте был пропитан едва сдерживаемой яростью. Не знаю, поверил ли он в мою ложь, но, впрочем, думаю, его мало интересовало, с кем именно лорд Велдо в действительности изменяет своей жене. Главное, что сейчас я лишала его власти над сестрой, которая, казалось, была уже у него в кармане.
– Именно так, милорд. – Я низко склонила голову. Не только потому, что изображала смущение. Выдержать столь целенаправленную волну герцогского гнева не так уж просто. – К леди Мирейе все это не имеет никакого отношения.
– И как же женщина из добропорядочного графского рода могла пасть настолько низко? – зло поинтересовался герцог. – Потрудитесь мне объяснить!
– Право, брат, это лишнее, – вступилась, поднимаясь с кресла, Мирейя. – Леди Инесса не обязана тебе отчетом. Довольно и того, что ей уже пришлось сказать в присутствии свидетелей. Ее личная жизнь не касается никого из присутствующих, поэтому я считаю, что разговор окончен.
По выражению лица герцога мне показалось, что разговор, напротив, только начинается. Но он лишь сказал:
– Меня касается все, что происходит у меня во дворце. Включая личную жизнь всех – от придворных до последней кухарки. Никто не посмеет бросить тень на резиденцию герцога Альмиконте. Мы еще вернемся к этому разговору.
Больше ни слова не сказав, он с перекошенным от ярости лицом вышел из гостиной.
Советник поспешил следом. Мы с дамами тоже направились к выходу. Обсуждать сложившуюся ситуацию следовало на своей территории; заводить разговор здесь было бы верхом неблагоразумия. Я шла последней, и у самой двери меня перехватил Эстли.
– Браво. – Граф несколько раз хлопнул в ладоши. Выражение лица у него было немногим лучше, чем у герцога. Мне даже показалось, будто он хочет меня ударить. – Поздравляю с произведенным эффектом. Надеюсь, вы довольны?
– Главное, чтобы были довольны вы, лорд Кэмерон, – сказала я с неискренней улыбкой и попыталась пройти мимо, но он снова меня задержал.
– Надеюсь, вы готовы к последствиям, которых добились своими необдуманными действиями? – холодно спросил он.
– Вашими стараниями, милорд, – уточнила я. – Вашими стараниями.
И, наконец, покинула комнату.
После этого мы удалились в покои Мирейи, но длительных дискуссий там не вели. Оно и к лучшему: признаться, я не была настроена на разговоры. Эстли – черт его побери за это! – как всегда, был прав. Мне предстояли нелегкие времена, и к этому следовало морально подготовиться. Едва мы остались наедине, Мирейя привлекла меня к себе с несвойственной ей в подобных ситуациях эмоциональностью и сказала, что безмерно благодарна за то, что я для нее сделала. И отплатит мне всем, что будет в ее силах. Я, естественно, ответила, что мне ничего не нужно. Я и без того была обязана Мирейе всем, что имела, а жила я, к слову сказать, совсем не плохо.
Когда же мы остались наедине с Илоной, она резюмировала свое отношение к моему поступку одним доходчивым словом:
– Сумасшедшая.
С того дня моя жизнь во дворце неуловимо изменилась. Вроде бы все было как обычно. Те же обязанности, те же права, те же люди. Меня по-прежнему часто навещал Дэйвид. Ему я под большим секретом рассказала об истинной подоплеке истории с лордом Велдо. Он поверил, хотя, по-моему, не одобрил моего поступка. Но высказывать свое неодобрение вслух не стал, и на том спасибо.
Что же изменилось во дворце? Взгляды. Перешептывания, неизменно шелестящие за моей спиной. А иногда и оскорбления, лишь самую малость завуалированные, летящие в лицо. Ехидные усмешки и гримасы неудовольствия при встрече. Все, что угодно. Придворных много, и реакция у каждого своя. При дворе царят весьма вольные нравы, и наличие любовника у незамужней женщины никого не шокирует. Но если любовник женат – тут уж совсем другое дело. Супружеская измена обществом безоговорочно осуждается. И главным предметом осуждения является не неверный супруг, а именно «разлучница» или «разлучник». Все это, конечно, не означает, будто мужья не изменяют своим женам, а жены – мужьям. Все это происходит не чаще и не реже, чем в других слоях общества и странах с иными нравами. Однако для тех, чьи любовники обременены узами брака, действует один главный закон лицемерия: не попадаться. А я попалась. По иронии судьбы, не состоя и никогда в жизни не состояв в связи с женатым мужчиной.
Проходя по широкому коридору дворца, мы с Дэйвидом вели негромкий разговор. Но это не помешало мне расслышать, как стоявшая у окна придворная дама довольно громко произнесла, обращаясь к своему собеседнику:
– Некоторые женщины совершенно потеряли стыд.
Я внутренне подобралась. Дама была хорошей подругой леди Велдо, так что сомнений в том, кому именно предназначены в действительности ее слова, не возникало.
