Я застыла на месте, тяжело дыша. И тупо смотрела на горку зеленых яблок. Кэмерон тоже не спешил ничего говорить. Между нами снова сгустилось напряжение.
– Ладно, – произнес он наконец, когда молчание слишком затянулось. – Сегодня мы отсюда никуда не денемся, так что надо ложиться спать. Так и быть, на сей раз я побуду джентльменом и лягу на кушетку. Спокойной ночи.
Тянуть время он не стал, скинул камзол, стянул сапоги и улегся на кушетку. Я прикусила губу, снова покосившись на злосчастный поднос. Да, нехорошо как-то получилось. И главное, теперь есть чем в него запустить, но настроение уже не то.
Перевела взгляд на свою кровать. Она была большая, широкая, с горкой подушек и большим пуховым одеялом с пристегнутой белой простыней. На такой в одиночку страшно спать. Боюсь потеряться. Я решительно шагнула к кушетке и села на край, заставив Кэмерона потесниться.
– Я предпочитаю кушетку, – нагло заявила я.
Кэмерон приподнялся на локте, глядя на меня удивленно и одновременно с раздражением.
– Чем тебя не устраивает кровать? – поинтересовался он.
– Там неудобно, – сообщила я. – Не хватает одной детали.
– Какой еще детали? – Последнее, чего он хотел сейчас, – это выслушивать жалобы изнеженной фрейлины на нехватку комфорта.
– Тебя.
Еще несколько секунд он смотрел на меня исподлобья, пытаясь понять, шучу я, морочу ему голову или говорю серьезно. Потом обхватил обеими руками, закрыл губами мой рот и опрокинул на кушетку.
Глава 22
Любовь – это грубое преувеличение различия между одним человеком и всеми остальными.
Бернард Шоу
На кушетке оказалось тесно, и мы быстро перебрались на кровать. Опрокидывая по дороге все, чему не повезло попасть под ноги. При этом мысль в мозгу крутилась только одна: если кто-нибудь снова постучит в дверь, убью. Причем кого именно, визитера или Кэмерона, – это как получится. Однако в дверь не стучали, поэтому энергию удалось использовать в мирных целях.
Работы оказалось много. Жилет, рубашка, брюки, шейный платок. Правда, я чуть не задушила Кэмерона, когда дернула последний предмет одежды особенно резко. А уж обилие пуговиц и вовсе выводило из себя. Почему на одежде наших мужчин так много пуговиц?!
Кэмерон помогал мне по мере сил, но у него и своих дел было не меньше. Платье, прикрепляющийся отдельно воротник, корсет, нижняя юбка, камиза, чулки… К тому моменту, как одежды наконец не осталось, хотелось кричать. Я заметила на руке Кэмерона кровоточащую царапину, которую оставили мои собственные ногти. Поцеловала руку в том месте, где обнаружила ранку, а потом медленно, аккуратно лизнула ее, словно зверь, для которого это – способ лечения. Кэмерон, похоже, счел мой маневр невероятно возбуждающим, поскольку через секунду я уже была прижата к кровати отнюдь не бездействующим мужским телом.
Несколько минут спустя мы расслабленно устроились на кровати, сдвинув подальше одеяла и простыни, поскольку тела продолжали еще пылать от недавнего жара. Подушки оказались раскиданы по всей комнате, поэтому я использовала в качестве таковой плечо Кэмерона. Он положил руку мне на спину, и я почувствовала себя настолько расслабленно, настолько защищенно, что оставалось лишь удивляться.
Я немного полежала, прикрыв глаза, потом прижалась к Кэмерону посильнее. Подумала, что, возможно, он уснул, но в этот момент он как раз погладил меня по голове.
– Удивительно, – выдохнула я.
– Мм?
Я обхватила его тело обеими руками.
– Я ведь знаю, что ты – последний негодяй. Почему в таком случае рядом с тобой мне так спокойно и надежно?
Кэмерон тихонько рассмеялся.
– Может быть, потому, что я – надежный негодяй?
Ответить тут было особенно нечего, и я просто улыбнулась.
– Несси, – нежно проговорил он, целуя меня в макушку.
– Ты знаешь, что меня так называют? – почему-то удивилась я.
– Конечно. Я сам уже давно только так тебя и называю в своих мыслях. И мне стоило немалого труда воздерживаться от этого обращения в разговоре.
Я села на кровати и с любопытством посмотрела на Кэмерона. Интересно, когда началось это «давно»? Не с моего ли поцелуя и предшествовавшего ему признания в любви? Но тут мне вспомнилось кое-что еще, и я в ажиотаже потрясла Кэмерона за плечо.
– Послушай, а ты теперь отдашь мне в постоянное пользование герцогскую печать? – лукаво спросила я.
– Мм… – Мычание было неинформативным, но каким-то скептическим. – Насколько я помню, в том письме говорилось, что для этого ты должна не вылезать из моей постели два месяца.
– Какая у тебя хорошая память! – посетовала я. – Ну хорошо. А если я проведу с тобой два месяца, что тогда?
– Значит, ты готова провести со мной два месяца? – спросил он, приподнимаясь на локте.
– Ради печати? Конечно! – поддела я.
– Годится, – откликнулся Кэмерон.
Как-то слишком просто. Я заподозрила подвох.
– И по истечении двух месяцев ты отдашь мне печать? – уточнила я.
Как выяснилось, подвох был заподозрен не зря.
– Нет, – тоном, не оставляющим мне даже малейшей надежды, ответил Кэмерон. – Но я компенсирую это таким способом, что ты точно не останешься в обиде.
– Каким же?
Мне стало чрезвычайно любопытно.
– Пока не знаю, – откликнулся он. – Но за два месяца, уж поверь мне, я выясню, что порадует тебя до такой степени.
Скептически хмыкнув, я снова улеглась на матрас.
– Зачем тебе сдалась эта печать? – насмешливо поинтересовался Кэмерон.
– Вообще-то она мне совершенно не нужна, – призналась я. – Но, – я подняла указательный палец, – это дело принципа. Никто, в конце-то концов, не тянул тебя за язык.
– Да, в тот раз я оказался несколько невоздержан, – со смешком признал Кэмерон.
Мне вспомнилось то возмущение, в которое я пришла, получив тогда его письмо, а также реакция Илоны, уверенно заявившей, что автор успел предварительно написать и отвергнуть десяток черновиков. Потом припомнился еще один разговор с Илоной.
– Кэмерон… – Я снова перебралась к нему поближе и вопросительно заглянула в глаза. – Барон Лужье – это твоих рук дело?
Пару секунд он повременил с ответом, и выражение лица у него было непроницаемое.
– Моих, – признал он затем. – Самолично я к нему, конечно, не ездил, – уточнил Кэмерон. – Послал своих людей.
От упоминания барона мое настроение слегка ухудшилось, и тем не менее я была рада, что подняла эту тему. В некоторых вопросах важно расставить все точки над «i», только тогда они рано или поздно отпускают.
