– Пожалуй, вы правы. Тогда не знаю, кто еще. А много нужно народу?
– Думаю, человек пять всего. Слишком большим отрядом такой длинный бросок сделать сложно. А слишком маленьким не выжить. Думаю, от пяти до десяти человек.
– Столько можно набрать, – уверенно заявил Макс.
– Возьмешься? Я не случайно хотел поговорить с тобой раньше, чем озвучил информацию на высшем офицерском совете. Найдешь единомышленников, буду очень тебе благодарен.
– Хорошо. Я попробую.
Уже на следующий день после беседы с Максом Кирилл собрал в штабе высший офицерский совет и, для начала в закрытом режиме, донес до военного руководства Клана принесенную Хенриком информацию. Как и ожидалось, она вызвала шок. Никто уже не ждал никаких перемен, никто давно не питал никаких надежд. А тут такое…
Кирилла поразило, что никто из совета не предложил рассмотреть возможные варианты дальнейших действий, а все сразу же принялись обсуждать возможные планы похода на Готланд. Кирилл молча слушал, вспоминая вчерашний разговор с Максом. В душе словно бы начал расти пузырь, наполненый черной, оглушающей пустотой. Никто, никто ровным счетом, не воспринял информацию Хенрика как возможность выбора. Они услышали лишь то, что им позволял услышать неизбывный страх перед мутацией: на Готланде можно спастись. Каждому, кто туда дойдет. И эта мысль на какое-то время затмила все другие их мысли. А Кирилл, выпавший из зоны всеобщего внимания, наблюдал за происходящим со стороны.
«Неужели для этого мы хранили искру цивилизации ценой таких трудов, лишений и сотен жизней? – думал он, ощущая, как внутри нарастает волна отчаяния. – Неужели я вел этих людей вперед лишь для того, чтобы они получили возможность вколоть себе вакцину и реализовать великую заповедь всех трусов и негодяев – «после нас хоть потоп». Неужели тридцать лет моих стараний превратить их из дикого стада в часть человечества закончится превращением их в дикое стадо, ломящееся, подобно баранам, к спасению собственной задницы?»
Кирилл вдруг понял, что в его долгой и непростой жизни было два дня настоящего отчаяния. Первый – когда в бункере погибла мама. Погибла, пытаясь сделать людей лучше, насытить их жизнь хоть какой-то целью. За это они убили ее. Второй – сегодня. Когда люди, которых он считал единомышленниками и соратниками, предали все идеалы, которыми он, как некогда мама, пытался внести смысл в их жизнь.
Кольнуло сердце. Кирилл не придал этому значения, но боль усилилась, опустилась вниз, к желудку, и начала наполнять тело ледяным холодом. Он не сразу понял, что теряет сознание, сообразил лишь, когда твердый пол ударил его в плечо.
– Киру плохо! – закричал кто-то за столом. – Срочно вызовите Марину!
Наконец тьма полностью отрезала Кирилла от реальности. Он лежал на полу, вокруг него бегали люди, что-то кричали, но он не видел их и не слышал. При этом мозг продолжал работать, отрезанный от органов восприятия, рождая бредовые образы. Он словно летел в космосе, от одной звезды к другой, но понимал, что звезды – это вовсе не звезды, а мама, Вадим Семенович, Алёша Дроздов, женщины, которых любил он и которые любили его. Затем забытье стало полным. Звезды угасли, и мир погрузился в полную, непроницаемую темноту.
Она закончилась неожиданно, внезапно, словно новый Большой Взрыв опять родил Вселенную из сингулярности. Кирилл понял, что лежит у себя в доме, на кровати, сколоченной из старых деревянных ящиков, на подстилке из козьих шкур. За окнами бушевал хамсин, было жарко. Где-то в углу басовито жужжала муха. За столом, клюя носом, сидела Марина.
– Воды можно? – прошептал Кирилл.
Марина вынырнула из дремоты и радостно улыбнулась.
– Пришли в себя! – защебетала она. – А то мы так волновались, так волновались!
Она налила воды в кружку из старого металлического чайника, и подала Кириллу. Тот отпил несколько крупных глотков и спросил:
– Что со мной?
– Ну, что я вам могу сказать? Сердце. Точнее я не знаю. Два дня пролежали в полузабытьи, то приходили в себя, то снова бредили. Потом уснули просто.
– Ясно.
Кирилл понимал, что ни о каком вменяемом диагнозе можно было и не спрашивать, так как клан не располагал даже кардиографом, не говоря уже о чем-то более серьезном.
«Не крякнуть бы раньше времени», – подумал он без особых эмоций.
– Это вы от переживаний, конечно, – сделала вывод Марина. – Конечно, такая новость…
– Какая новость? – напрягся Кирилл.
– Ну как же! Вы же сами на военном совете сообщили, и потом Хенрик подтвердил, показал фотографии.
– Это только ты знаешь или все?
– Все. Уже и сборы начали. Все теперь только и думают, как бы не мутировать раньше времени. Я и сама почти ни о чем думать больше не могу.
Кириллу чуть снова не стало дурно, по ногам пробежала волна неприятного холода. Выходит, офицерский совет самостоятельно принял решение довести информацию до всеобщего сведения. Не посоветовавшись. За спиной. Впрочем, чему удивляться? Кирилл всегда постулировал себя как старшего товарища, а не главу клана. Ладно. Это неважно. Если бы у Кирилла спросили, он бы все равно ответил «да». Но осадок в душе все же остался.
– Марина, а можно ко мне Макса позвать? Хочу узнать все в подробностях, кто собирается и куда.
– Нельзя вам сейчас ни с кем общаться. И вообще, не волнуйтесь. Начнете сейчас с Максом строить грандиозные планы похода, разнервничаетесь. Отдохните, пожалуйста, вы нам очень нужны.
– Ладно. Тогда давай ты рассказывай. Прямо вот все собираются уходить из Африки?
– Если честно, я не знаю. Ну, наверное, все. Нет же дураков, кто хочет мутировать.
– Так, погоди. Что именно донес до жителей высший военный совет? Какими словами?
– Ой, ну я точно не помню. Все запомнили главное, что на острове Готланд есть антивирус и что получить его можно только там, так что отправлять небольшую экспедицию бессмысленно, придется сниматься всем кланом.
– И все?
– А что еще? – удивилась Марина.
– Ну, рассказали, где именно находится остров Готланд, что до него больше четырех тысяч километров посуху, если через Турцию? Рассказали, что буеры в большинстве мест не пройдут, потому что там горы и леса? А без буеров Клан будет добираться туда около двух лет?
– Ой… – Марина испуганно приложила ладони к щекам. – Правда? Так это сколько людей мутирует по пути туда! Я думала, это где-то тут, в море. Пара дней пути.
– Понятно. – Кирилл нахмурился. – Значит, на этом ваше внимание заострять не стали. Как и на том, что Европа до заражения была густо населена, а значит, там полно мутантов. И, в отличие от пустыни, там, кроме мутантов, полно воды, а потому твари себя там чувствуют превосходно и плодятся в огромных количествах.
– Мамочка! – испуганно прошептала Марина.
