— Ну и ладно. — Рози пожала плечами. — Теперь он в любом случае меня обманул. Все кончено. И не беспокойся из-за этого. Я не беспокоюсь. Я же сказала, что пришла только извиниться и дать тебе знать, что он не будет тебя доставать. А ему пригрозила: если когда-нибудь увижу дурную статью о тебе в любой газете, тут же дам огромное интервью о своей замужней жизни с ним и, может быть, даже расскажу разные интересные детали насчет странных сексуальных привычек, от которых он так и не отказался. Так что тебе ничто не грозит.
— Спасибо.
— Кстати, у него нет никаких странных сексуальных привычек, — уточнила Рози, вставая и беря свою сумку. — На самом-то деле секс был весьма неплохим.
Элен показалось крайне нелогичным то, что ей стало грустно из-за разрыва Рози и Яна. Рози ведь не любила мужа, а ужасный Ян Роман, возможно, сейчас находился на своей яхте и пил шампанское с длинноногой красоткой. Вот только вероятно, Рози и Ян могли бы быть счастливы вместе, если бы не их гордость.
Рози с улыбкой протянула Элен руку. Улыбка у нее была по-настоящему милой и симпатичной.
— Возвращаюсь к своей посредственной жизни.
Когда Рози уже уходила, перед домом появился отец Элен. Он придержал калитку, давая Рози выйти.
— Пациентка? — спросил он, когда Элен впускала его в дом.
— Клиентка, — поправила она. — Мы не называем их пациентами. — Она посмотрела вслед Рози, уходящей по улице, и добавила: — Если хорошо подумать, мне следовало лечить ее совсем по-другому.
— Задним умом все мы крепки, — сказал отец. — И всегда оказывается, что мы чуть-чуть опоздали.
* * *
— Ну… — пробормотала Кейт. Она помолчала, оглядывая комнату в поисках вдохновения. Потом ее взгляд встретился с моим. — Просто дерьмо.
Она не произнесла ни слова, пока я говорила. Просто продолжала вязать, время от времени кивая, да еще иной раз вскидывая брови. Я представления не имела о том, что она думает. Я ей рассказала обо всем, что произошло, и обо всем, что сделала. Не пыталась хоть как-то приукрасить свои поступки. Если бы у меня хотя бы было за спиной ужасное детство, я могла бы сослаться на него, но мне некого и нечего винить. Так что моя собственная вина, объяснила я Кейт, была полной и абсолютной.
— Ты и не знала, что навещаешь какую-то сумасшедшую, — сказала я наконец.
Рассказывать правду этой женщине оказалось отчего-то очень легко. Я не в силах была остановиться. Как будто отдирала ногтями некие чудовищные струпья, но теперь, когда с этим покончено, я просто сидела напротив Кейт, вывернув себя наизнанку. Меня переполнили сожаление и огромное чувство потери. Мне ведь действительно нравилась Кейт. Мы могли бы стать подругами. А теперь я сама все погубила, уничтожила.
— Ох, да ладно, — неожиданно сказала Кейт. — Я и сама делала кое-что ничуть не лучше.
— В самом деле?
Кейт склонила голову набок, размышляя.
— Нет, в общем не совсем так. Не сравнить с этим. Я просто пыталась помочь тебе почувствовать себя немного лучше.
— Спасибо.
Кейт продолжала вязать.
— Могу поспорить, твой знак — Скорпион? — спросила она, не поднимая взгляда.
— Вообще-то, да, но я не…
— Ты не веришь в астрологию. Скорпионы никогда не верят. Но как бы то ни было, вы, Скорпионы, очень страстные. И задумчивые, и загадочные. Мне всегда хотелось быть Скорпионом. Или Львом. Но я Весы. Мы все нерешительные. — Она продолжала работать спицами. — Но на самом деле я во все это не верю. — Кейт поправила нитку пряжи, заведя ее за запястье, чтобы та шла ровнее. — Должно быть, ты его по-настоящему любила, — негромко произнесла она. — И его малыша тоже.
— Да, — кивнула я. — Но видишь ли, мне кажется, что, если бы я и вправду любила их по-настоящему, мне бы следовало дать им свободу, или как там еще говорят в таких случаях. То, что я их люблю, меня ничуть не оправдывает.
С той самой ночи перед мысленным взором у меня постоянно возникало лицо Патрика в тот момент, когда он увидел меня у своей кровати. И дело было не в том, что кто-то вообще очутился в их спальне, дело было в том, что это была именно я — его ночной кошмар. Я сама превратила себя в его ночной кошмар.
— Знаешь, как мне кажется, тебе следует поступить? — спросила Кейт.
— Ты думаешь, мне нужно обратиться к специалисту. — Конечно, и Кейт, и гипнотизерша были в этом правы. — За профессиональной помощью, я знаю.
— Ну, только если ты сама этого хочешь, — уточнила она. — Но вообще-то, я хотела сказать, что думаю, что ты должна это прекратить.
— Прекратить.
— Да, это мой самый умный совет. Прекрати, и все.
— Просто… прекратить?
Кейт вдруг захихикала:
— Ну, я бы так сказала, если бы была твоим доктором. Саския, просто прекрати это. Лучше займись вязанием.
Я взяла спицы. Кейт улыбнулась:
— Вот так. Видишь, ты уже вылечилась. Так что будь любезна, две сотни долларов за прием!
Похоже, Вселенная одарила меня новенькой, с иголочки, подругой. Мелькнула мысль, а не подстроила ли все это моя матушка. Я представила ее где-то в другом мире, танцующей с моим отцом в звездном бальном зале. Возможно, они там обсуждают меня, покачивают головами, наблюдая за моим безобразным поведением. Может, после того, как мы с Джеком скатились с лестницы, мама сказала: «Я ведь тебе говорила, она сама с этим ни за что не справится! Что ей действительно нужно, так это новая замечательная подруга». А потом ее осенило вдохновение: «Я знаю! Вязание! Мне всегда хотелось, чтобы она научилась вязать!»
И она тут же принялась за дело.
— Вяжи, а не гоняйся невесть за кем, — продекламировала Кейт. — Давай повторяй за мной: «Вяжи, а не гоняйся невесть за кем!»
* * *
Фестиваль оливок оказался неожиданно замечательным.
Конечно, так и должно было быть. Элен и сама не понимала, почему это ее так удивило. Она ведь всегда любила подобные события: школьные торжества, ярмарки ремесел, уличные рынки. И маленькие киоски и будочки, и наскоро сооруженные прилавки, и милых старательных людей, которые привозили свои органические продукты, выращенные на собственных огородах, приготовленные на собственных кухнях, и выкладывали их на белые скатерти. Здесь вам и мед, и варенье, и кабачки, и овощные соусы, и вино или, как в данном случае, оливки и оливковое масло. Элен наслаждалась звоном маленьких колокольчиков, качавшихся на ветру, и запахом свежего оливкового масла. Это был мир ее людей, ее вещей. Джулия сказала бы: «Ты просто хиппи с деньгами».
Элен с отцом ходили между рядами белых палаток, чьи полотнища негромко хлопали под порывами мягкого ветра, вдыхали средиземноморские ароматы чеснока, свежего хлеба и глициний, а весеннее солнышко нежно ласкало их плечи. Элен переполняло глубокое, немножко сонное ощущение довольства.
