— А разве у него не было козлиной бородки? — спросила Элен. — Такой жиденькой, похожей на клочок пуха?
— Да, а ты помнишь, как он засовывал пачку сигарет в рукав водолазки?
— Выглядело так, словно у него на руке опухоль выросла.
— А мне это казалось дико сексуальным.
Какое-то время подруги не произносили ни слова, а потом вдруг разразились отчаянным хохотом. Так могут смеяться только бывшие одноклассницы.
— Тебе бы поискать этого Эдди в «Фейсбуке», — посоветовала Элен, когда они наконец насмеялись вдоволь. — У него, пожалуй, теперь имеется собственный магазин.
— Ох, боже, я уж не настолько безнадежна, — парировала Джулия. — Как бы то ни было, я более чем счастлива в одиночестве.
«Все ты врешь, дорогая моя подруга», — подумала Элен, тайком изучая язык тела Джулии: сплетенные пальцы рук, сжатые губы. Прошло уже два года с тех пор, как бывший муж Джулии сменил ее на более современную брюнетку.
Джулия вдруг подняла голову:
— Ты ведь не сочинила всю эту историю о преследовательнице, нет? Очень уж напоминает небылицы для твоих клиентов, и скрытое послание заключается в том, что я сама похожа на безумную преследовательницу, что мне нужно двигаться вперед и начать ходить на свидания.
— О чем ты говоришь?.. — Но Элен прекрасно понимала, на что намекала Джулия.
— Помню, как однажды ты рассказывала о том знаменитом гипнотизере, твоем идеале или что-то вроде того, ну, о парне, который носил пурпурный плащ.
— Милтон Эриксон
[2]
, — вздохнула Элен. — Черт побери, у тебя отличная память!
Люди постоянно недооценивали Джулию. Это происходило из-за того, что она была слишком красива, а еще из-за ее чувства юмора, подходящего четырнадцатилетнему парнишке.
— Ты говорила, он обычно лечил своих пациентов, рассказывая им разные истории, — продолжила Джулия.
— Он использовал терапевтические метафоры, — пробормотала Элен.
— Знаешь, я заметила, что с тех пор, как Уильям от меня сбежал, ты как бы случайно излагаешь мне разные мотивационные сказочки о людях, которые сумели преодолеть препятствия и нашли свое счастье после сердечной катастрофы.
— Ничего подобного, — возразила Элен, хотя на самом деле именно так она и делала.
— Ммм… — промычала Джулия. Вскинув голову, она улыбнулась Элен, и та смущенно ухмыльнулась в ответ. — Так эта охотница на Патрика не терапевтическая метафора?
— Увы, нет.
Подруги снова ненадолго замолчали.
— Значит, у твоего Патрика есть безумная бывшая подруга и покойная жена, — проговорила наконец Джулия. — Звучит волнующе, хотя и никакой путаницы.
— Да, запутанным это не кажется, — кивнула Элен.
— Пока, — уточнила Джулия.
— Ну спасибо за твою горячую поддержку.
— Я просто так сказала. — Джулия села, сняла полотенце с головы и промокнула пот с розовых сияющих щек. — Могу поспорить, тебе ужасно нравится, что он вдовец. Это делает его фигурой романтической, даже немного трагичной. Вроде Майлза.
— Майлз?
— Майлз. Тот одноногий парень, в которого ты влюбилась в колледже.
— Джайлз! — поправила Элен. — И мы все влюбились в этого одноногого. Он был великолепен!
Если ты дружишь с людьми, знавшими тебя в юности, возникают кое-какие проблемы. Такие люди никогда не воспринимают тебя достаточно серьезно, потому что по-прежнему видят в тебе глупого подростка.
Но Элен и в самом деле ничуть не огорчалась из-за того, что Патрик был вдовцом. Данное обстоятельство делало все чуть более сложным и запутанным, и ей это нравилось. У Элен возникало ощущение, что она является частью роскошного орнамента жизни и смерти. И еще это позволяло ей продемонстрировать свое профессиональное искусство. Элен воображала, как люди говорят ей: «Тебя тревожат его чувства к покойной жене?», а она безмятежно отвечает: «Вообще-то, нет». Элен бы сразу уловила, если бы у Патрика все еще оставалась любовь к покойной. Она бы инстинктивно поняла, когда необходимо немного отступить, когда нужно дать ему возможность погоревать о супруге.
— Я никогда не влюблялась в того одноногого, — возразила Джулия.
— Нет, конечно, ты была слишком занята тем, что дышала в телефонную трубку, пугая новую подругу твоего бывшего парня.
— Ага! Туше! — Джулия ловко взмахнула воображаемой шпагой. Она была чемпионкой школы по фехтованию. Снова обмотав полотенце вокруг головы, она развалилась на скамье. — Ну, как бы то ни было, мое глупое преследование можно объяснить. Мне было семнадцать лет. У подростков мозги еще не сформировались до конца. Это медицинский факт. А сколько лет твоей охотнице?
— Она преследует Патрика, а не меня. Думаю, ей слегка за сорок.
Вытягивать из Патрика сведения о Саскии было все равно что зуб тащить. Элен отметила, что он даже избегает называть ее по имени, когда только это возможно. Патрик называл ее «та женщина» или «та особа».
— Ну вот видишь? Она зрелая женщина. То есть, по сути, дама средних лет. Никаких извинений для нее! Она чокнутая. По ней плачет психушка.
Элен вздохнула и потянулась как следует всем телом, прежде чем расслабиться и позволить своему телу распластаться по скамье.
— Джулия, все мы немножко чокнутые.
Глава 5
«Ты потеряешь вес» / «Ты станешь настолько стройной, насколько пожелаешь!»
Взгляните на разницу в этих предположениях. Первое может быть описано как авторитарное, отцовское и прямое. Второе можно описать как разрешительное, непрямое и материнское. Милтон Эриксон верил, что наше подсознание сопротивляется авторитарным предложениям. Он был первым, кто использовал «искусную неопределенность». Разве вам не нравится это выражение?
Выдержка из лекции по продвинутому курсу гипнотерапии Элен О’Фаррел. Трое студентов кивнули, остальные таращились на нее в искусном недоумении
Неожиданная новость, что этим вечером она встречается с сыном Патрика — впервые! — породила в Элен совершенно неадекватное чувство паники.
— Да-да! Конечно-конечно! — ответила она Патрику, кивая, как безумная марионетка, когда он позвонил ей, чтобы спросить, можно ли ему сегодня привести с собой на ужин Джека, потому что приятель сына, к которому мальчик собирался отправиться после уроков, внезапно свалился с какой-то инфекцией.
— Он может есть то же, что и мы, — сказал Патрик. — Или мы просто закажем ему пиццу или что-нибудь в этом роде. Ты не волнуйся. Ох, и он прихватит с собой свои DVD.
