А потом послышался голос Джека, высокий то ли от страха, то ли от волнения:
— Папа, почему ты хочешь звонить в полицию?
Саймон поморщился:
— Пожалуй, попытаюсь хотя бы увести оттуда Джека.
Он вышел из комнаты. Элен осталась сидеть на своем месте как пришпиленная. У нее не было достаточно уважительной причины, чтобы тоже поучаствовать в событиях.
Элен гадала, не грозит ли семье Патрика что-нибудь. Вдруг Саския достанет из сумки пистолет или огромный кухонный нож? В книгах говорилось, что большинство жертв преследователей не подвергались физическому насилию — их только морально терроризировали, — но были и ужасающие случаи из реальной жизни, когда несчастные жертвы в итоге погибали.
А может быть, ее матушка была права и ей следует побеспокоиться о собственной безопасности? Вдруг она сама является целью Саскии? Если бы Элен погибла, ее мать жутко разозлилась бы.
— Так, хорошо, давайте все просто успокоимся.
Это заговорил отец Патрика. Элен до сих пор так и не расслышала толком голоса Саскии.
Она поставила свой бокал на подставку, чтобы не испачкать ненароком вязаную крючком салфетку, и принялась бесцельно бродить по комнате. На книжной полке теснились фотографии в рамках. Элен увидела на одном из снимков Патрика рядом с какой-то женщиной и жадно схватила фото. Может, это и есть Саския?
Потом она разобрала, что снимок сделан в больнице, и сообразила, что эта молодая светловолосая женщина в постели с младенцем в голубом одеяльце на руках наверняка Колин, жена Патрика. Его покойная жена. Возможно, те раковые клетки, что убили ее год спустя, уже поселились где-то в ее теле и набирались сил для своей зловредной атаки.
Патрик забрался в кровать, чтобы очутиться рядом с женой. Они прижимались друг к другу, откидываясь на спинку больничной койки. Колин одной рукой обнимала младенца, а пальцы другой переплелись с пальцами Патрика. Можно было заметить, что тот крепко сжимал руку жены.
Колин улыбалась младенцу. Патрик улыбался в камеру. Это было всего восемь лет назад, но Патрик выглядел иначе, он был таким молодым. Глаза казались более круглыми, щеки пухлыми, волосы гуще и длиннее, футболка на нем была совсем молодежная. Колин явно не расчесывалась, а Патрик не брился. Должно быть, прошло всего несколько часов после появления на свет Джека. И вид у обоих был изумленный, такой, какой Элен не раз приходилось видеть на первых снимках родителей с новорожденным. «Вы только посмотрите, что мы сотворили!» Рождение первенца. Одно из тех повседневных событий, которое кажется чудом лишь тем, кто непосредственно к нему причастен.
Элен ощутила легкое смущение. Весь сегодняшний день она думала о сексе под душем с мужем вот этой самой молодой женщины. Как это убого, даже вульгарно. У Патрика были настоящие отношения с Колин. Он женился на ней, они произвели на свет ребенка. Эти отношения со временем лишь укреплялись. По тому, как тело Патрика стремилось к Колин, сразу было видно, что он по-настоящему ее любил.
Внезапно Элен почувствовала свое родство с бедной, глупой, безумной Саскией, что стояла сейчас у входной двери. Она продолжала цепляться за прошлое, превращаясь в полную дуру. Если бы прелестная Колин — а она была прелестна, это даже по фотографии нетрудно было понять — не умерла, Патрик и не посмотрел бы в сторону Саскии или Элен.
Смерть — это такой элегантный способ завершить отношения. Никаких прелюбодеяний, никакой скуки, никаких бесконечных пустых разговоров по вечерам. Никаких разводов. Никаких «Я слыхал, она все еще одна». Никаких случайных встреч на вечеринках у общих знакомых, на чужих свадьбах. Никаких «Она явно набирает вес» или «Она явно стареет». Смерть — это прекрасный финал и тайна, и за умершим навсегда остается последнее слово.
— Это моя мама.
Элен вздрогнула.
Джек стоял рядом с ней, глядя на фотографию в ее руках.
— Я в тот день только родился. Моя мама умерла.
— Да. — Элен осторожно поставила фотографию на место. Интересно, Джек испытывает по отношению к умершей матери такие же чувства, какие испытывала сама Элен по отношению к несуществующему отцу? — Знаю.
— Бывшая подруга моего отца стоит там, у входа, — сказал Джек. — Саския. Она какое-то время жила с нами.
— Ты ее помнишь? — с удивлением спросила Элен.
Джек хитровато покосился на нее:
— Вроде как. Я помню, как она забирала меня из школы и обычно говорила: «Добро пожаловать домой, Джек!» И у нее всегда стояла маленькая тарелка с бисквитами, и фруктами, и еще чем-то. — Тут Джек бросил на Элен предостерегающий взгляд. — Но только папа не любит о ней говорить!
— Знаю.
Почему именно Саския забирала Джека из подготовительной школы? Разве она тогда не работала? Почему не Патрик заезжал за сыном?
С улицы послышался довольно резкий женский голос, а потом хлопнула дверца автомобиля и скрипнули шины.
* * *
Он сказал, что вызовет полицию, если я не уеду.
А я даже не знала, что он туда собирается. И так радовалась тому, как выгляжу в красном платье, и все еще ощущала себя очищенной после плавания голышом в океане. Казалось, что навестить отца и мать Патрика — это совершенно обычное дело, ничего особенного. Даже закрались мысли, что, возможно, пришло время восстановить старые дружеские связи — и почему бы не начать именно с этого дома?
Я вовсе не воспринимала это как часть моей привычки. Моей грязной, отвратительной маленькой привычки.
И суть в том, что я даже не заметила машину Патрика перед домом! А я ведь одержима этой машиной. Мои глаза постоянно на ней сосредоточены, даже когда я застреваю где-нибудь в пробке на несколько миль позади.
Когда я поднималась на парадное крыльцо дома, то думала только о том, как Патрик впервые привез меня сюда, чтобы познакомить с родными. Джек тогда бежал по дорожке впереди нас. Я нервничала, ведь прошло меньше года после смерти Колин, и думала, что им может показаться, будто я уж слишком быстро ухватилась за горюющего вдовца.
Помню, Саймон тогда последний год учился в школе. Он еще носил школьную форму и почему-то связывал волосы резинками во множество маленьких хвостиков, и они торчали вокруг его головы, как иглы дикобраза. Морин постоянно извинялась за его вид.
Вот о чем я думала, когда подходила к дому: как они все были милы со мной. Входная дверь выглядела точно так же, как тогда.
Глупо. Для образованной женщины я иной раз бываю слишком уж глупа. Неужели я полагала, что если их входная дверь ничуть не изменилась за последние годы, то и ничего не случилось, а я просто обычная старая знакомая, проезжавшая мимо? Способность к самообману порой ошеломляет.
А потом я постучала в дверь и услышала взрыв смеха, как будто в доме смеялись надо мной. Это заставило меня вернуться к реальности. Именно в этот момент я повернула голову и увидела машину Патрика. Я просто поверить не могла в то, что не заметила ее раньше. Промелькнула мысль: «Он привез сюда Элен. Он знакомит их с Элен».
