Он не хотел это обсуждать и отказывался посещать каких-либо докторов. Даже не желал сделать попытку в самые подходящие для этого дни. Он говорил: «Я не желаю ничего слышать о твоих овуляциях». Словно овуляции были чем-то ужасно отвратительным.
И если честно, он вел себя в этом отношении как последний ублюдок.
Я прощала его. Для мужчин все это выглядит совсем по-другому. Они не испытывают такой биологической потребности, как женщины.
Он сказал даже: «Саския, любовь моя, если этому не суждено быть, то этому не суждено быть».
И это правда. У нас ведь уже был Джек.
Вот только правдой это не было. У него был Джек. А у меня никакого Джека не было. И я не была его любовью.
И вот теперь оказалось, что этому суждено случиться. Патрику суждено иметь другого ребенка, только не со мной.
* * *
— Простите… Что вы сказали? Вы меня приглашаете на таперверскую вечеринку? — Элен беседовала по телефону с Денни, молодым гипнотерапевтом, наставником которого была весь прошлый год.
— Ха! Ну да, точно! — заорал Денни.
Похоже, он звонил ей из какого-то ночного клуба. Он напоминал Элен младшего брата Патрика, Саймона. Это поколение говорило на каком-то другом диалекте или что-то в этом роде. В их речи звучал легкий отзвук американского сленга, и было забавно наблюдать за тем, как они видят мир, словно в нем ничего и нет, кроме них самих. Возможно, все дело в новых технологиях. Они вкладывали силу в пальцы молодежи.
А может, Элен и сама выглядела точно так же в двадцать четыре? Нет. Она никогда и ни к чему не относилась легкомысленно.
— Погодите минутку, я выйду наружу! — прокричал Денни.
Я беременна, Денни! Беременна. Это значит, что у меня уже есть ребенок. А я всего три месяца встречаюсь с этим человеком. Что бы ты сделал, если бы твоя подружка через каких-нибудь три месяца сообщила тебе, что беременна?
— Ага, теперь лучше, да? — (Шум cтих.) — Нет, я не о том, а просто… Ты ведь знаешь, как устраиваются таперверские вечеринки, да? Я вот только что стоял у бара и слушал, как какие-то две женщины средних лет, ну, вроде как мамочки, говорили о том, как много килограммов им необходимо сбросить. Они болтали и о своих личных тренерах, и о том, сколько нужно проторчать на беговой дорожке, чтобы расправиться с порцией жареной картошки, ну, понимаешь, они говорили обо всем этом со страстью!
— Что-то мне не уловить твою мысль.
— Гипновечеринки! Я намерен организовать гипновечеринки для потери веса! Чтобы все эти женщины собрались вместе, а я им устрою массовый сеанс гипноза, чтобы они похудели! Я могу использовать быстрое введение Флинна, о котором ты мне рассказывала. Он ведь ничего не будет иметь против? А потом — стандартный сценарий с несколькими положительными посылами. Может быть, чтобы вызывать отвращение к жареной картошке или к виду открытого холодильника? Но вообще-то, им ведь придется готовить еду для детей, наверное. Как бы то ни было, детали я могу отработать. Что ты об этом скажешь?
— Я не совсем… — начала было Элен.
— Это же великолепно! Как ты думаешь, скольких сразу я смогу вот так отвратить от переедания?
— Не знаю. Я всегда предпочитала индивидуальные сеансы…
— Ты прикинь, какие суммы они тратят на своих тренеров! Я бы мог им предложить результаты куда как лучше.
— Может, и смог бы.
Все женщины просто влюбятся в него. Денни был единственным мужчиной на курсе «Введение в гипнотерапию», который читала Элен, и он был симпатичным и обаятельным, умел держаться так, словно видел вас, и только вас, и никого больше.
Когда он слушал лекции Элен, то всегда садился в дальнем правом углу аудитории, и Элен наблюдала, как другие студенты бессознательно склонялись в его сторону, как цветы под дуновением ветерка.
В памяти Элен возник девичий голос, кричащий: «Денни! Я где только тебя не искала!»
«Не сомневаюсь, что искала», — подумала Элен. Когда Денни смотрел на вас, он сразу налаживал зрительный контакт. Это словно некий дар. Немногие мужчины способны на такое, не выглядя при этом психами.
— В общем, я хочу попробовать. Идея у меня возникла только что, и мне захотелось узнать, что ты на это скажешь. Я тебе позвоню еще, ладно? А ты-то как поживаешь? Извини, я даже не спросил.
Голос Денни звучал вовсе не небрежно. Он как будто искренне интересовался делами Элен. Может, и в самом деле интересовался. Или он просто отличный мастер своего дела.
— У меня все в порядке. Ты иди, после поговорим.
* * *
Позже этим же вечером Элен, растянувшись на диване, смотрела «Красавицу и чудовище», прямо пальцами таская с тарелки кусочки жареной картошки, заменившей ей ужин.
Едва ли это был первый случай в ее жизни, когда ей вдруг отчаянно захотелось какой-нибудь конкретной еды, но теперь-то она была беременна и потому определила это желание как страстную тягу. Может быть, это ее ребенок нуждается в жареной картошке!
А возможно, дело было просто в том, что о жареной картошке говорил Денни и ее подсознание послушно откликнулось на предложение.
Элен позволила всем этим мыслям свободно бродить в своей голове: Теперь, раз уж я беременна… Младенец… Страстные желания… — и чувствовала себя так, словно делает нечто немножко незаконное. Она ведь не могла просто ворваться в этот запутанный мир материнства, не найдя нечто вроде официального входа, разве не так? А что представлял собой этот вход? Свидетельство о браке?
Казалось чистым безумием то, что еще вчера мысль о детях пребывала где-то в необозримом будущем. И вдруг уже сегодня, после одного-единственного похода в аптеку, она отчаянно хотела жареной картошки и думала о малыше. Похоже, скоро ей захочется на десерт пикулей и мороженого.
Углеводы и паршивые программы по телевизору привели Элен в состояние, близкое к коматозному. Ее голова как будто оказалась вдруг битком набита ватой.
Мозг младенца.
Довольно, Элен!
Зазвонил телефон. Элен отставила тарелку и со стоном поднялась с дивана. Она даже шла сейчас как беременная, положив одну ладонь на поясницу. Элен заставила себя выпрямиться. Прямо самая внушаемая особа в мире!
Звонила ее крестная Мелани. Это хорошо. Мелани не слишком-то любила разговаривать по телефону и всегда старалась как можно быстрее закончить беседу. Так что они немного поболтают, а потом Элен снова вернется к очаровательно глупым красавицам и их прелестным безмозглым кавалерам, что-то болтающим на экране.
— Я лишь хотела тебе сказать, что мне очень, очень понравился Патрик, — сообщила Мел. — Он мне действительно, действительно понравился. И насколько же он лучше того Джона! Тот просто самодовольный болван. Надеюсь, ты не против, что я его так называю?
— Самодовольный болван только что решил жениться, — сообщила Элен.
