— Думаю, тут должно быть нечто большее, чем просто гормоны, — заявила Джулия. — Может, ты вдруг почувствовала себя виноватой? Ну, при мысли, что ждешь ребенка от ее мужа? Конечно, это ты специалист по угнетающим мыслям.
Элен бросила на Джулию благодарный взгляд. В отличие от Маделайн, Джулия всегда была на стороне Элен и гордилась ее работой. Год за годом она постоянно рассказывала об Элен десяткам своих друзей и знакомых. Да, она была настоящей подругой.
— Ты что, снова плачешь? — спросила Джулия. — При одном только воспоминании об этом?
— Нет, извини. Просто я… — Элен жалобно захихикала и увидела, как подруги переглянулись.
— Знаю, беременные женщины становятся немножко сумасшедшими, — проговорила Джулия. — Но разве это не чересчур?
— Именно так, — кивнула Маделайн.
— Мне даже думать не хочется о том, что ты выкинула, когда впервые увидела своего отца, — сказала Джулия. — Тебе явно нужны какие-то успокоительные. — Она провела ладонью по лбу. — О, папочка, папочка! Мой давно утраченный папочка!
Маделайн громко фыркнула, но тут же виновато затихла.
— Ведь в тот момент тебя, наверное, переполняли эмоции.
— Вообще-то, проблема прямо противоположная. Я ничего не почувствовала. Абсолютно ничего.
— В самом деле? — Маделайн явно испытала облегчение.
— Он был просто каким-то мужчиной, — пояснила Элен. — Скучным, обыкновенным мужчиной. Вроде твоего дантиста. Или бухгалтера. Редеющие волосы. Очки. Мне он даже просто интересным не показался.
— Бедный папочка, — пробормотала Джулия в свой бокал с вином.
— Знаете, о чем бы мне действительно хотелось поговорить? — Элен отложила вилку и нож. — О коробках. О коробках, из-за которых невозможно пройти по прихожей и коридору.
— Звучит не слишком-то интересно, — сказала Джулия.
— Это коробки Патрика, да? — спросила Маделайн, мгновенно ухватывая суть.
— Да, — кивнула Элен. — Я все прошу его и прошу, а он их не убирает. Это доводит меня до сумасшествия. Как можно заставить мужчину сделать что-то, не ноя без конца?
— О! — воскликнула Маделайн. — Это вопрос на миллион долларов.
* * *
Я смотрела поздний выпуск новостей этим же вечером, когда вдруг меня осенило.
Тот мужчина — я теперь точно знала, кто это!
Но чего он хотел от Элен? И почему так на нее злился?
* * *
Элен сидела в машине, в темноте, не поворачивая ключ зажигания и наслаждаясь внезапной тишиной после шумной болтовни в ресторане. В ушах у нее гудело, она чувствовала себя перевозбужденной, словно целый вечер пьянствовала в каком-нибудь ночном клубе, а не сидела мирно с двумя старыми подругами за безалкогольным ужином.
Почему-то сегодня Джулия и Маделайн показались ей уж очень утомительными. Их лица в тесной кабинке ресторана находились слишком близко к ее лицу. К собственному удивлению, Элен обнаружила морщинки у Джулии вокруг глаз. К удивлению, потому что Элен всегда смотрела на Джулию как на свою школьную подругу, которой вечно оставалось четырнадцать лет. А у Маделайн лицо стало пухлым и мягким, и на нем был слишком заметен вздернутый нос и губки бантиком. Элен все еще ощущала запах духов Джулии, слышала слегка хрипловатый голос Маделайн — она явно простудилась.
— Завтра вечером я встречаюсь с Сэмом, — сообщила ей Джулия, когда они уже стояли на тротуаре перед рестораном и Маделайн поспешно ушла.
— Со Стинки? А в тот раз у него и в самом деле был грипп? Я так и знала! Ты его видела? А почему ничего не рассказала?
— Не надо его так называть, — сказала Джулия. — В любом случае не надо сразу фантазировать и воображать милые встречи двумя парами. Мы с ним просто друзья.
Но Элен видела надежду, ярко светившуюся в глазах подруги.
— Прекрати! — велела Джулия, заметив выражение лица Элен. — Ни слова!
Однако ее рука крепко сжала руку Элен, когда они прощались.
Элен бросила взгляд на наручные часы. Было всего девять вечера. Джек еще не будет спать, когда она вернется домой. Он, похоже, слишком поздно ложился для восьмилетки, но, впрочем, ей-то откуда знать?
Она понимала: Патрик весьма уважительно отнесется к ее словам, если Элен предложит немного изменить режим Джека. Только почему-то испытывала сильную неловкость, когда нужно было вести себя по-родительски по отношению к этому весьма самодостаточному мальчику. Словно роль какую-то играет.
Ей бы стоило спросить Маделайн, во сколько ее дитя ложится спать. Подруга ее просветит.
Было так приятно возвращаться не в пустой дом. В окнах будут гореть огни, когда она повернет машину. Когда же откроет дверь, ее должны встретить запахи кукурузных лепешек, или воздушной кукурузы, или еще чего-нибудь, что жуют поздно вечером. Патрик с Джеком, наверное, будут вместе смотреть телевизор. Или играть в какую-нибудь компьютерную игру, или просто бегать по дому друг за другом, размахивая веткой, которая некогда висела под потолком, напоминая о необходимости практиковать памятование, а теперь каким-то образом превратилась в меч, или в лазерное ружье, или еще во что-нибудь, — они оба иногда проявляли такую склонность к насилию! Патрик спросит о фильме. Джек пожелает рассказать ей что-нибудь о дневных событиях. Они выпьют горячего шоколада или съедят шоколадку, из тех, что продаются в школе благотворительными фондами. Патрик раз двадцать скажет Джеку, что пора спать, и наконец тот и в самом деле уляжется в постель.
Да, было очень приятно возвращаться домой к суете семейной жизни, о которой Элен всегда мечтала.
Но она все еще не повернула ключ в замке зажигания.
Отлично. Подумай об этом вслух, Элен.
Точно так же неплохо было бы вернуться в пустой дом, в успокоительную тишину, войти в прихожую, где нет никаких коробок, выпить чашку чая, читая какую-нибудь книгу, не спеша принять горячую ванну — и чтобы никто при этом не спрашивал, скоро ли она ляжет в постель.
И на самом-то деле было бы замечательно, если бы ее дом принадлежал лишь ей одной, если бы ее кровать была только ее кроватью, если бы хоть на один вечер вернулась ее прежняя жизнь.
Элен подумала обо всех тех вечерах в течение последнего года, когда она возвращалась домой одна. В темноте нащупывала ключ и замочную скважину, и в эти мгновения ей отчаянно хотелось, чтобы внутри ее кто-то ждал, кто-то именно такой, как Патрик.
Потом Элен подумала о Саскии, так безумно сосредоточенной на своем желании вернуть Патрика. Она цеплялась за него все эти годы. Привлекательная, умная женщина. Саския могла бы выбирать из множества мужчин, но она хотела только Патрика.
Элен понимала, что сама далеко не так сильно любит Патрика. Вообще-то, она никогда и никого не любила уж слишком сильно. И никогда не стала бы вламываться в чей-то дом. Ею никогда бы не завладели столь сильные чувства, чтобы нарушить закон или сделать еще что-нибудь, не принятое в обществе. Элен как будто услышала, как Джулия и Маделайн говорят ей: «Это же хорошо, дурочка! Это разумно! Это по-взрослому!»
