Короткий, придушенный вопль Андреа заставил меня обернуться и взглянуть на нее. Она смотрела не на меня, а на Нико. Рыжеволосый хранил молчание, на его лице не было никакого выражения. Раны полностью затянулись. Если бы я не видела, как его недавно швырнули о стенку, я бы никогда не подумала…
— Ты знал Бориса Найджи, Нико? — спросила я.
Адам взглянул на меня, затем на него.
Нико лишь пожал плечами и невнятно зарычал.
— Ответь Кейре! — приказал ему Адам.
Андреа перевела взгляд на меня, ее лицо пылало от негодования. Может, она была с этим вампиром в близких отношениях и поэтому смотрела на меня с такой ненавистью?
Нико снова пожал плечами.
— Я не знаю, — тихим голосом ответил он. — Глядя на старика, трудно понять, каким он был в детстве. Я знал много людей, видел много жертв. Вполне возможно. Их было там слишком много…
Его голос не дрогнул, никаких эмоций. Я не могла понять, что он чувствовал. Может, если ежедневно наблюдать смерть и зло с близкого расстояния, рождается способность быстро забывать и бесчувственность?
Адам говорил, что они с Нико были компаньонами, партнерами в течение многих лет. Вероятно, и войну прошли вместе.
— Борис говорит, что он знает Нико? — спросил меня Адам.
— Не уверена, — ответила я, не отрывая взгляда от парочки, сидящей рядом с нами. — Борис все время пытался предупредить меня о ком-то из «Дикой Луны», кого он помнит по лагерю. Того, кто разговаривал с Марти.
— Ты думаешь, он имеет какое-то отношение к смерти Марти?
— Смерти? — воскликнула Андреа.
— Да, смерти от большой кровопотери. На его шее остались следы клыков. Он лежал на столе для бальзамирования, как если бы являлся одним из клиентов бюро.
— Я не убиваю людей, — ответил Нико, глядя мне прямо в глаза. — Мы не убиваем людей! Даже когда пьем их кровь.
Я снова встретилась с ним взглядом. Он не дрогнул, не отвел глаза. Как понять, говорил ли он правду? Нико был могучим вампиром и мог сказать мне в лицо все, что угодно, например, что он — прямой потомок Влада Тепеса, и мне ничего бы не оставалось, кроме как поверить на слово. Хотя, конечно, может, так оно и есть…
Я бросилась к Адаму — хотела сесть поближе, дотронуться до него и заверить, что все в порядке; восстановить связь между нами. Мелкая дрожь пробежала по моей руке, коснувшейся его кисти. Я посмотрела ему в лицо, и он улыбнулся, но в глазах не было ни искры прежнего чувства. Их омрачала глубокая печаль, из аквамариновых они стали почти серыми. Я хотела поговорить, но меня опередила Андреа.
— Твой кузен был предпринимателем? — удивленно спросила она.
— Что ты знаешь об этом? — Адам уставился на нее.
Она быстро взглянула на Нико, потом на Адама.
Я могла поклясться, что выражение ее лица на мгновение стало вызывающим, но затем вновь стало нейтральным, как раньше.
— Я видела его, — сказала она. — Он был здесь, разговаривал с Джоном.
— Когда? — спросила я.
Андреа пожала плечами:
— Неделю, может, две назад. Еще до того, как установили бронированные ворота и большинство наших прибыло сюда. Я не помню точно. Все ночи слились в одну.
Я посмотрела на Адама. Он слегка покачал головой.
— Джон — наш дневной менеджер, он — человек, — пояснил он. — С нами уже больше двадцати лет, ему сейчас около пятидесяти лет.
Я тяжело упала на диван.
— Стало быть, Борис говорил не о нем — слишком молод, к тому же человек.
— Да, Джон слишком молод, — согласился Адам. — Не то что мы.
Он посмотрел на Андреа и Нико. Выражение его лица было мрачным, у рта залегли глубокие складки.
— Я поговорю с Джоном позже. Вероятно, здесь замешан еще кто-то, кто знал Бориса прежде и общался с Марти. Необходимо узнать, кто был в резиденции, когда приезжал твой кузен.
— Допустим, я была. Только зачем мне с ним разговаривать? Какой смысл?
В словах Андреа звучало презрение, будто сама мысль о разговоре с гробовщиком унижала ее достоинство. Приятельницей Марти она явно не была.
Я ответила ей риторическим вопросом:
— По поводу гробов, может быть?
Три пары глаз посмотрели на меня.
Я пожала плечами:
— А что здесь такого?
На самом деле, я так не думала, но, зная кузена, он бы не ограничился незаконным промыслом дичи. Адам улыбнулся и поцеловал мои волосы.
— Мы не покупаем в розницу, моя сладкая. Кроме того, я предпочитаю хорошую кровать с пологом. Гораздо удобнее.
Нико и Андреа было не смешно. У меня возникло чувство, что я не то ляпнула. Ну, подайте на меня в суд! Откуда мне знать?
— Да, но мой кузен кому-то за что-то здесь платил. И очевидно, был чьим-то обедом, по крайней мере один раз. Вы, ребята, наверное, единственные вампиры в округе… Так что… ау! Поняли, что я сказала? Мне плевать на вашу политику и нет дела то того, кто играет в ваши игры или нарушает неписаные законы. Уж извини Адам! И даже до того, была ли у Бориса Найджи галлюцинация, или он действительно встретился на ранчо с бывшим нацистским преступником. Я хочу знать одно: Марти убили Олбрайты или он попросил кого-то из вампиров высосать его кровь, чтобы воскреснуть на третий день.
Я поднялась, расстроенная разговором. Слушала бы и дальше для разведки местности и ситуации, но теперь, когда все карты выложены на стол, пора начинать действовать. Хватит разговоров!
— Нацист? Она права.
Адам и Нико о чем-то пошептались. Адам посмотрел на своего менеджера и кивнул:
— Давай ты сначала. Почему ты считаешь, что Кейра права?
— Я приехал, чтобы рассказать тебе кое-что, — начал Нико. Его голос звучал тише, чем раньше. Дерзость испарилась. — Но здесь уже рыскал шериф.
— Что именно ты хотел мне рассказать? — В голосе Адама снова послышалась угроза.
— Я выяснил, что два типа по фамилии Олбрайт получали деньги от кого-то из местных.
Стало быть, Карлтон прав!
— В каком смысле?
Нико встал, стряхнув руку Андреа.
— После того как мы встретили их в тот вечер и Андреа высадила вас возле похоронного бюро, я проследил за парочкой и узнал, где они живут. Тем же утром я вломился в их квартиру до зари. Никого не было, но я нашел пару конвертов, набитых деньгами. Наших конвертов!
Адам поднялся и посмотрел в глаза Нико:
— Что еще?
Рыжеволосый пожал плечами:
— Пара охотничьих ножей, несколько ружей и много банок с пивом. На ножах были кровь и оленья шерсть.
