— Банки — одни пустые, другие нет. Я уловил запах прежде, чем открыл дверь холодильника.
Я посмотрела на Андреа, которая стояла, прислонившись к стене. Телохранитель до мозга костей. Взгляд стальных глаз устремлен куда-то вдаль. Она словно избегала встречаться глазами со мной или с Адамом. Стояла, скрестив на груди руки; ноги напряжены, готовые в любую минуту принять боевую стойку. Слаксы плотно облегали ее тонкие, но сильные бедра с четко обрисованными мускулами.
Я чувствовала энергию, струящуюся поверх барьеров.
— Не оленья кровь.
Эти слова прозвучали как констатация. Никаких сомнений.
— Нет.
В отличие от едва сдерживаемой энергии Андреа, аура Адама была неестественно спокойна. Он сидел примерно в десяти дюймах от меня, но я ничего не чувствовала — полная пустота. Он будто проглотил все эмоции и держал их глубоко в себе, так что я не могла до него дотронуться. Не физически, но психологически. Как если бы Адам отключился. Он уставился на ковер, его лицо было спокойным и невыразительным. Я потянулась к нему, но он отодвинулся.
— Ты думаешь, это кровь Марти? — задала я рискованный вопрос.
Неведение пугало меня больше, чем знание.
Вначале Адам не отреагировал. Я подумала, что он меня просто не слышит, но вдруг он стал поворачивать голову. Движение было таким медленным, будто каждый мускул головы, шеи и плеч преодолевал сопротивление воздуха. Я всматривалась в безжизненное лицо и глаза.
— Нет.
Слово было произнесено еле слышным шепотом, как в агонии. Он задрожал, задержав дыхание, в котором не нуждался. Уронил голову на руки.
— Адам, что случилось?
Я приблизилась к нему и, обвив его руками, подставила свое плечо. Затем резко спросила у Андреа:
— Что, черт возьми, произошло?
Она перевела неподвижный взгляд на меня:
— Это была человеческая кровь. Кровь многих, самых разных людей.
— Ничего себе, — сказала я. — Многих? Не одного? Я знала, что несу полную чушь, но особо не заботилась о том, чтобы быть понятой…
Андреа кивнула:
— Многих.
Адам отодвинулся от меня и уставился на противоположную стенку.
— Многих, по крайней мере десяти, а может, еще больше.
— Да что же это?… Адам, как? Почему?
Его голос прозвучал резко, в нем слышалась горечь:
— Это наш образ жизни, разве не так? Пища… Пить кровь других, чтобы выжить самим…
Его затуманенный взгляд обратился ко мне.
— Когда Нико говорил о животных, мне это не нравилось. Я хотел прекратить охоту в принципе. Но я понимал Нико, даже видел выгоду. Но только не здесь. Здесь это не работает.
— Тсс… — Я взяла его за руку. — Ты же не знал.
— Я должен был знать! — резко ответил он. — Я здесь хозяин, должен был знать и остановить это.
Я не нашлась что ответить. Он был прав. Хороший вождь должен знать, что делают его войска и фавориты. И даже если не знает, в конечном счете несет ответственность за все. Какой жестокий обман… Вдруг мне пришла в голову чудовищная мысль.
— Адам, — начала я, сомневаясь, стоит ли поднимать этот вопрос. Но пути к отступлению были отрезаны. — Где Эван доставал человеческую кровь?
— Я не знаю, — ответил он голосом, надорванным душевной болью.
— Здесь, на ранчо, нет людей, — заговорила Андреа спокойным, но убедительным тоном. — Никаких посторонних. Он, должно быть, охотился в городе.
Я фыркнула, сдерживая смех:
— В этом городе? Сомневаюсь. Во всем графстве едва ли наберется несколько тысяч людей. Уж кто-нибудь да заметил бы Эвана. Думаю, чувак обосновался где-то подальше. В Сан-Антонио, может быть, в Бланко? Где угодно. Он не питался из местной кормушки.
— Но он был здесь каждую ночь, — ответил Адам. — В баре или на дежурстве — в любой части ранчо.
— Откуда ты знаешь? — иронично спросила я.
Новое известие вызвало у меня отвращение, но нисколько не удивило. Хищники должны охотиться и убивать. Адам жестоко ошибался в Эване, полагая, что тот принял его новые правила. Стало быть, нет, не принял…
— Я догадывался, Кейра, — тихо сказал Адам. — Эван хоть и был начальником внутренней охраны, но я никогда не доверял ему полностью. За ним всегда кто-нибудь наблюдал.
— За исключением сегодняшней ночи.
Чувство вины исказило черты лица Адама.
— За исключением сегодняшней ночи, — повторил он.
Он уставился на меня, в глазах — усталость и грусть.
— Рассеянность, видишь ли. — Я поперхнулась. Но ведь мы оба отвлекли: я — его, он — меня…
— Так, стало быть, — догадка заставила меня содрогнуться, — Марти!
Выражение лица Адама сразу изменилось. Усталость как рукой сняло — мое ужасное открытие передалось ему и отразилось в его глазах.
Я едва смогла выговорить следующие слова:
— Стало быть, не только браконьерство… Никто не стал бы платить столько денег за вывоз мертвых тел животных с территории ранчо. Даже твои осмотрительные вампиры…
Я поднялась и начала ходить по комнате. Во мне бурлила ярость, смешанная с чувством вины и смущения.
— Не знаю… Видишь ли, в Техасе, когда тело готовят к бальзамированию, кровь из него выкачивают.
Андреа содрогнулась от отвращения:
— И куда ее — в канализацию?
Я кивнула. Интересно, она возмутилась из-за цинизма этого действия или из-за того, что кто-то попусту разбазаривал пищу вампиров?
— В морге не было запаха свежей крови, — сказал Адам.
С этими словами он встал и подошел ко мне, положил свою руку на мою, его глаза искали мои глаза. Я опустила голову, не желая увидеть в них упрек.
— Да, — сказала я. — Там был только запах старой крови. Но свежая кровь должна была ощущаться. Даже при том, что в помещении всегда проводилась влажная уборка. Ты должен был почувствовать запах свежей крови в трубах. Такер тоже ничего не унюхал. Он сказал, что там все слишком стерильное.
Адам взял меня за подбородок и приблизил мое лицо к себе. Наши взгляды встретились.
— Можете ли вы… Могут ли вампиры пить кровь покойников? — спросила я.
Он кивнул, продолжая держать меня за подбородок.
— Если она не очень старая. Кровь быстро разлагается, но если поместить ее в холодильник на несколько часов, она может быть годной к употреблению.
Я закрыла глаза, чтобы скрыть навернувшиеся на них слезы. Это я во всем виновата…
— Ты не знала, Кейра, — нежно произнес Адам. — Ты не могла знать…
