Я ненавижу себя за то, что оставила Бри одну сегодня утром – особенно после наших ночных кошмаров. Перед глазами висит ее лицо, плачущее и умоляющее меня не уходить. Почему я не послушала ее? Доверилась своим инстинктам? Оглядываясь назад, я не могу отделаться от чувства, что папа действительно предупреждал меня. Почему я не придала этому значения?
Ничего из этого уже не важно и я не задумывалась и на мгновение. Я готова к действиям и ни в коем случае не собираюсь сдаться и отпустить Бри. Я уже бегу по дому и не теряю ни одной драгоценной минуты, необходимой для того, чтобы выследить охотников и спасти Бри.
Я подбегаю к телу охотника и быстро осматриваю его: он одет в свое отличительное черное обмундирование, состоящее из черных боевых бот, черного камуфляжа и черной футболки с длинными рукавами под тесно облегающей черной курткой-бомбером. На его лице все еще черная маска с эмблемой Первой Арены– клеймо охотника за головами – и маленький черный шлем. Это ему мало помогло – Саша все равно умудрилась вонзить зубы в его горло. Я гляжу на Сашу и у меня щемит сердце от этого зрелища. Я ей так благодарна за то, что она ввязалась в такую драку. Я чувствую себя виноватой за то, что оставила ее тоже. Я смотрю на ее тело и клянусь себе, что когда я освобожу Бри, я вернусь сюда и похороню ее как следует.
Я быстро обыскиваю труп охотника на предмет чего-нибудь ценного. Я начинаю с того, что снимаю его ремень с оружием и застегиваю его на собственной талии, крепко затянув. На нем кобура и пистолет, который я достаю и тщательно проверяю: полный патронов, он кажется полностью рабочим. Он на вес золота – и теперь он мой. На поясе есть и несколько запасных обойм.
Я снимаю его шлем и смотрю ему в лицо, с удивлением обнаружив, что он моложе, чем я думала. Наверное, не старше 18. Не все охотники за головами – безжалостные наемные убийцы, некоторых из них заставили служить создателям Арены, которым принадлежала реальная власть. И все же я не чувствую к нему симпатии. Заставили его или нет – он пришел сюда, чтобы забрать жизнь моей сестры – и мою тоже.
Я хочу тотчас выбежать и выследить их, но я заставляю себя остановиться и взять все, что может мне пригодиться. Я знаю, что там мне многое понадобится и минута-другая проведенная здесь может стать решающей. Поэтому я наклоняюсь, надеваю его шлем, и с радостью обнаруживаю, что он мне как раз. Его черное забрало спасет от ослепляющего блеска снега. Затем я заимствую его одежду, которая мне действительно нужна. Я стягиваю его перчатки, сделанные из ультра-легкого материала с подкладкой, которые, к моей радости, подходят мне идеально. Друзья всегда подшучивали надо мной за мои большие руки и ноги, и я всегда их стеснялась – но сейчас, хотя бы раз, я этому рада. Я надеваю его куртку и она также подходит, если только чуточку большевата. Я смотрю вниз и вижу, что он довольно щуплого строения – мне повезло. У нас почти одинаковый размер. Куртка толстая, набитая пухом. Я никогда не надевала чего-то настолько же теплого и роскошного за всю жизнь и теперь абсолютно счастлива. Теперь, наконец, холод мне не страшен.
Я гляжу вниз, зная, что мне предстоит надеть и его футболку, но я просто не могу заставить себя сделать это. Это как-то слишком лично.
Я подношу свои ноги к его и с радостью вижу, что у нас один размер. За доли секунды я уже разшнуровала свои старые, рваные, слишком тесные мне ботинки и натянула и зашнуровала его. Встала. Они сидят превосходно, чувствую я себя в них просто отлично. Черные боевые боты со стальными носками, меховые внутри, они поднимаются до половины голени. Они в тысячу раз теплее – и в тысячу раз удобней – моих старых ботинок.
Надев новые ботинки, курту, перчатки, с ремнем с пистолетом и патронами, я чувствую себя новым человеком, готовым к бою. Я гляжу на труп Саши, поднимаю голову и замечаю неподалеку нового плюшевого мишку Бри, лежащего на полу и покрытого кровью. Я с трудом сдерживаю слезы. Часть меня хочет плюнуть в лицо охотнику за головами перед тем, как выйти, но я просто поворачиваюсь и выбегаю.
Я двигаюсь быстро, умудрившись раздеть охотника и одеться самой за считанные секунды, и теперь уже мчусь из дома со скоростью света, наверстывая потраченное время. Когда я выбегаю из входной двери, я все еще слышу шум их мотора вдалеке. Они не могут быть дальше, чем в полутора километрах от меня и я намерена сократить этот разрыв. Все, что мне нужно, это немного удачи – пусть же их задержит какой-нибудь сугроб, и может быть – может быть! – я догоню их. А с пистолетом и патронами я, может быть, даже соглашусь их выпустить за выкуп. Если же нет – я готова пасть, сражаясь. Варианта вернуться сюда без Бри я даже не рассматриваю.
Я бегу с холма в лес, так быстро, как только могу, за папиным мотоциклом. Я кидаю взгляд на гараж, и вижу, что двери его открыты нараспашку. Должно быть, охотники за головами обыскивали его, ища транспорт. Я так рада, что предусмотрела это и спрятала байк уже давно.
Я карабкаюсь по тающему снег на холм и бегу к кустам, скрывающими байк. Новые перчатки с толстым подкладом очень здесь пригождаются: я хватаю колючие ветки и отбрасываю их с пути. Через пару минут путь к мотоциклу уже чист. Я с облегчением вижу, что он все еще стоит там и хорошо укрыт от воздействия погоды. Не тратя ни секунды, я затягиваю потуже ремешок на своем новом шлеме, достаю спрятанные между спицами ключи и вскакиваю на байк. Я включаю зажигание и завожу мотор.
Двигатель поворачивается на один оборот, но не заводится. Мое сердце падает. Я не заводила его уже несколько лет. Мог ли он сломаться? Я опять пытаюсь завести его, поворачивая ключ и газуя. Двигатель шумит все громче, но ничего не происходит. Я в полном отчаянии. Если я не смогу его завести, у меня не будет ни малейшего шанса поймать их. Бри исчезнет для меня навсегда.
«Давай, ДАВАЙ!» – кричу я, трясясь всем телом.
Я пытаюсь снова и снова, с каждым разом мотоцикл издает все больше шума и кажется, что вот-вот все получится.
Я поднимаю голову к небу.
«ПАПА!» – кричу я. – «ПОЖАЛУЙСТА!»
Я снова поворачиваю ключ и на этот раз двигатель заводится. Меня переполняет чувство радости. Я жму на газ несколько раз, и вот двигатель взревел и из выхлопной трубы вылетело небольшое облако дыма.
Теперь у меня наконец появился шанс на победу.
* * *
Я берусь за тяжелый руль и отвожу байк назад на несколько шагов; он так тяжел, что мне это едва удается. Я снова поворачиваю руль, подаю совсем немного газа и мотоцикл мчит вниз с крутой горы, все еще покрытый снегом и ветками.
Дорога всего метрах в тридцати от меня, а лететь вниз с горы по лесу очень опасно. Мотоцикл скользит и кренится, и, даже нажимая на тормоз, я не могу полностью контролировать его. Это больше похоже на управляемое скольжение. Я проскакиваю между деревьями, едва не попадая в них, трясусь, проезжая по ямам в земле и то и дело врезаюсь в камни. Я молюсь, чтобы шина не прокололась.
Примерно через полминуты самой жесткой и неровной езды, какую только можно представить, мотоцикл, наконец, слетает с земли на твердую дорогу с характерным стуком. Я поворачиваю и поддаю газу, и мотоцикл откликается и летит вниз по асфальтированной горной дороге. Я разгоняюсь.
