Я быстро обследую подвал и теперь, когда его заполнил свет, я вижу, что это обычная комната три на три метра с железным полом и стенами и в ней совсем пусто. И никакого способа выбраться. Я медленно поднимаю руки на уровень пояса и чувствую, как снимают и уносят мой пояс с оружием. Я беззащитна. Нет смысла даже пытаться драться с этими вооруженными до зубов солдатами.
Я не знаю, что потеряю, позволив им надеть на себя наручники. Да и выбора у меня нет. Так или иначе, это мой билет отсюда. Даже если это и билет в смерть, по крайней мере, я с этим покончу.
Я медленно подхожу к ним и поворачиваюсь. Они защелкивают холодные железные наручники на моих запястьях чересчур тесно. Затем они выволакивают меня из комнаты, схватив за футболку, и тащат по коридору.
Я ковыляю по коридору, охотники за головами идут прямо за мной, эхо от их шагов разносится, как в гестапо.
Коридор кончается и мне приходится повернуть направо. Открывается новый коридор. Меня толкают туда, а уже через секунду я стою в большой комнате, наполненной сотнями охотников. Они выстроены в ровные ряды вдоль стен, образуя полукруг, одетые в свои черные униформы и маски. Должно быть, мы все еще где-то под землей, потому что я не вижу окон или естественного света, мрачная комната освещается лишь факелами на стенах, потрескивающими в тишине.
В центре комнаты, на ее дальней стороне стоит то, что я могу описать лишь как трон – огромный стул, стоящий на самодельной деревянной платформе. На стуле сидит один человек, очевидно, их лидер. Он выглядит молодо, может быть около 30 лет, но волосы у него совершенно седые, они странно поставлены вверх и торчат во всех направлениях, как у сумасшедшего ученого. Он одет в вычурную униформу из зеленого вельвета с военными пуговицами по всей длине и высоким воротником, обрамляющим шею. У него большие серые безжизненные глаза навыкате, он таращится на меня. Он похож на маньяка.
Ряды охотников расступаются и меня выталкивают оттуда. Я ковыляю к центру комнаты, мне показывают встать рядом с лидером.
Я встаю метрах в трех, глядя на него, под конвоем охотников. Я все еще думаю, что они собираются казнить меня прямо сейчас. Как-никак я убила очень многих из них. Я оглядываю комнату, но не вижу ни следа Бри, Бена или его брата. Здесь только я. Я одна.
Я послушно жду в напряженной тишине, в то время как лидер оглядывает меня с головы до ног. Я не могу сделать ничего и просто жду. Очевидно, теперь моя судьба в руках этого человека.
Он смотрит на меня так, будто я его добыча, а через какое-то время, которое длится вечно, он неожданно расплывается в улыбке. Она больше похожа на ухмылку, которую портит огромный шрам на всю щеку. Он начинает смеяться, все сильнее и сильнее. Это самый холодный звук из всех, что я когда-либо слышала, и он эхом отражается в плохо освещенной комнате. Он пялится на меня свысока, от его глаз отражается блеск факелов.
– Итак, это ты, – произносит он наконец. Его голос неестественно скрипуч и глубок, как будто принадлежит столетнему старику.
Я смотрю на него, не зная, что ответить.
– Это ты посеяла хаос среди моих людей. Это тебе удалось преследовать нас до города. До Манхэттена. Нью-Йорк теперь мой. Ты это знала? – спрашивает он, его голос вдруг становится пронзительным от ярости, глаза еще больше выкатываются. Его руки, которыми он вцепился в кресло, трясутся. Он выглядит так, будто только что сбежал из психбольницы.
Я снова не знаю, что ответить, и продолжаю молчать.
Он медленно качает головой.
– Многие пытались, но никому раньше не удавалось проникнуть в мой город. И пройти весь путь до моего дома. Ты знала, что это верная смерть. И все же, ты пришла. – он опять осматривает меня с головы до ног.
– Ты мне нравишься, – заключает он.
Он смотрит прямо на меня, высказывая свою оценку, и я начинаю чувствовать себя все больше и больше не в своей тарелке, приготовившись ко всему, что может произойти.
– Посмотри на себя, – продолжает он. – Всего лишь девчонка. Глупая молодая девчонка. Даже не большая и не сильная. У тебя едва ли есть какое-то оружие. Как же тебе удалось убить стольких моих людей?
Он качает головой.
– Это потому, что у тебя есть сердце. Вот, что действительно ценно в этом мире. Да, вот что ценно. – Он внезапно рассмеялся. – Но ты, конечно, не преуспела. Да и как ты могла. Это МОЙ город! – взвизгивает он, трясясь всем телом.
Пока он сидит там и дрожит, мне кажется, что проходит вечность. Ощущение тревоги у меня усиливается: да, моя судьба несомненно в руках у маньяка.
Наконец, он прочищает горло.
– Твой дух силен. Почти как мой. Меня это восхищает. Этого достаточно, чтобы захотеть убить тебя быстро, вместо того, чтобы долго мучать.
Я с трудом глотаю; мне не нравится, как он это сказал.
– Да, – продолжает он, глядя на меня. – Я вижу это в твоих глазах. Дух воина. Да, ты совсем как я.
Я не знаю, что такого он увидел во мне, но молюсь, чтобы я не была ничем на него похожа.
– Встретить такую, как ты, большая редкость. Немногим удается здесь выжить все эти годы. Не у многих хватает духа… Поэтому вместо того, чтобы казнить тебя сейчас, как ты заслуживаешь, я собираюсь наградить тебя. Я предлагаю тебе превосходный подарок. Я дарю тебе свободу воли. Право выбора.
– Ты можешь присоединиться к нам. Стать одной из нас. Охотником за головами. У тебя будет любая роскошь, какую ты только сможешь вообразить – больше еды, чем ты можешь мечтать. Ты будешь руководить отрядом охотников за головами. Ты хорошо знаешь местность. Те горы. Я могу тебя использовать, да. Ты будешь руководить экспедициями, брать в плен оставшихся выживших. Ты поможешь увеличить нашу армию. И взамен ты будешь жить. Жить в роскоши.
Он замолкает, глядя на меня, по всей видимости, ожидая ответа.
Конечно, мне становится тошно даже от мысли об этом. Стать охотником за головами. Ничто на свете я не презираю больше, чем это. Я открываю рот, чтобы ответить, но во рту так пересохло, что я не могу произнести ни звука. Я откашливаюсь.
– А если я откажусь? – спрашиваю я. Слова прозвучали мягче, чем я бы того хотела.
Его глаза широко открываются от удивления.
– Откажешься? – повторяет он. – Тогда ты будешь сражаться на арене до смерти. У тебя будет ужасная смерть ради нашего удовольствия. Это второй вариант.
Я думаю изо всех сил, напрягая мозг, стараясь выиграть больше времени. Я ни в коем случае не приму его предложение – но мне нужно придумать, как отсюда выбраться.
– А что насчет моей сестры? – спрашиваю я.
Он откидывается на спинку и скалится.
– Если ты присоединишься к нам, я освобожу ее. Она будет вольна вернуться в глушь. Если ты откажешься, она, конечно, тоже отправится на смерть.
Сердце бухает у меня в груди от этой мысли. Бри все еще жива. Если, конечно, он говорит правду.
