Логан выглядит ошарашенным.
– Это смешно, – говорит он. – Через несколько дней у нас кончится еда. Может быть, нам удастся добыть еще и продержаться несколько недель. А дальше-то что? Охотники за головами все еще преследуют нас. А это всего лишь ничтожная полоска суши. Что, если где-то есть город? Настоящий город, в котором есть все, что нам может понадобиться, чтобы жить всегда?
– У нас есть все, что нужно, здесь, – говорю я. – Еда. Кров. Безопасность. Что еще нам нужно?
Логан трясет головой: «Как я и сказал, решает большинство. Я голосую за то, чтобы ехать, Бри тоже. Ты – за то, чтобы остаться. Бен?»
– Я тоже за то, чтобы ехать, – говорит Бен.
Меня это удивляет.
Логан улыбается: «Вот и все, – говорит он. – Мы уезжаем».
– Но я хочу ехать на юг, – добавляет Бен.
– Юг? – спрашивает Логан. – Ты свихнулся?
– Я хочу вернуться к моему старому дому, – говорит Бен. – В горах. Я хочу дождаться там своего брата. Он может вернуться.
Мое сердце обрывается от этих слов. Бедный Бен, он так привязался к своей фантазии.
– Мы никоим образом не можем вернуться, – говорит Логан. – У тебя был шанс. Нужно было говорить раньше.
– Делай, что хочешь, – говорит Бен, – а я возвращаюсь.
Вчетвером мы стоим и молчим. Нет никакого мнения большинства. Мы все измотаны, все хотим разного, все стоим на своем.
Неожиданно раздается громкий треск. Ветка дерева падает прямо перед нами и я не сразу понимаю, что происходит. Звук повторяется и падает другая ветка, и тут до меня доходит: это был выстрел. Мы под обстрелом.
Десять
Еще один выстрел: на этот раз пуля пролетает мимо меня и попадает в землю, в метре от того места, где я стою.
– ВСЕ В УКРЫТИЕ! – орет Логан.
Мы бежим назад в пещеру, в то время как раздается очередной выстрел, откалывая ветку в паре десятков сантиметров от моей головы.
Мы забегаем в пещеру и толпимся внутри, в шоке глядя друг на друга.
– Какого черта?! – спрашиваю я.
– Снайпер, – отвечает Логан. – Он где-то на берегу. Стреляют не с острова – угол слишком острый. Должно быть, он ждал нас, – Логан поворачивается и смотрит на меня. – Ты все еще хочешь здесь остаться?
Он выиграл. Но мне неважно, кто оказался прав, а кто нет, я лишь хочу, чтобы мы выбрались отсюда как можно скорей.
– И что теперь? – спрашиваю я.
– У меня осталось совсем мало патронов, – говорит Логан. – Я никак не смогу попасть в него. Он слишком далеко. У него снайперская винтовка. Мы в ловушке.
Бен пересекает пещеру, берет лук и стрелы. На его лице застыло новое выражение – жестокое, бесстрашное – я его раньше не видела таким.
– Ты куда? – спрашиваю я.
Но он твердым шагом выходит из пещеры прямо на открытое пространство.
– Бен! – кричу я. – Не надо! Тебя убьют!
Но Бен продолжает идти; очередной выстрел едва не задевает его.
Бен даже не вздрагивает. Просто невероятно. Он идет с высоко поднятой головой между деревьев в направлении источника выстрелов. Он идет так, будто хочет умереть.
Затем мне приходит в голову страшная мысль: может быть, он действительно хочет умереть. Может быть, вина за брата настолько глубока, что он не видит причин жить дальше.
Я, как и все мы, бегу ко входу в пещеру и наблюдаю.
– Его убьют, – говорю я.
– Это его выбор, – говорит Логан.
Бен проходит между деревьев, рядом с ним свистят пули, едва не попадая в него. Он доходит до берега и встает на открытом пространстве. Пули вспарывают песок рядом с ним, но пока пролетают мимо.
Бен медленно, будто никуда не торопится, снимает лук с плеча, достает стрелу и изучает берег. На горизонте, на другом берегу Гудзона, высоко на скале видна фигура одинокого снайпера, его ружье направлено вниз, на нас. Дуло сверкает на солнце.
Еще выстрелы, но Бен даже не шевелится. Он стоит прямо и смело. Что же это – мужество или жажда смерти? А может быть, и то, и другое вместе?
Бен ставит стрелу на лук, оттягивает тетиву и прицеливается. Он стоит в таком положении несколько секунд. Выжидая, целясь. Звенит еще один выстрел, снова мимо, но он даже не моргает.
Наконец, он отпускает стрелу.
Я вижу, как стрела плывет по небу, пересекает Гудзон, пролетая добрых сто метров. Это красивое зрелище, оно восхищяет меня.
Еще больше я поражаюсь, когда стрела попадает в цель: она входит прямо в грудь стрелку. Через мгновение он падает головой вниз, мертвый.
Я в шоке смотрю на Бена.
Бен возвращается к нам. Он стоит у входа в пещеру, держа лук и стрелы, а мы молча смотрим на него. Больше нет выстрелов. Это не охотники. Должно быть, это был одинокий, сумасшедший стрелок. Выживший.
Бен смотрит на нас, не произнося ни слова, и впервые я вижу в его глазах воина, совершенно другого, незнакомого Бена. Я думаю, что часть его все же хотела умереть, хотела, чтобы стрелок попал в него, чтобы он присоединился к брату. Но это желание не осуществилось.
В то же время я чувствую, что это происшествие в некотором роде очистило его, освободило от чувства вины по отношению к брату или к Розе. Теперь, когда он встретил смерть, он готов жить дальше.
– Я готов продолжать путь, – говорит он. – Поехали на север.
* * *
Все вчетвером мы грузимся на лодку в полной тишине, каждый погрузившись в свой собственный мир, и лодка плывет вниз по Гудзону. Мы едем несколько часов с Логаном у руля, который медленно ведет нас вверх по течению, тщательно огибая льдины. Мы все смотрим вперед, никто из нас не оглядывается назад.
Мы все оставили позади себя слишком много. С момента выстрела Бен ничего не говорил о возвращении домой. Мне тоже нечего было сказать. Очевидно, что там было небезопасно оставаться. Стрелок мог быть случайным – или же там могли быть еще такие же как он.
Атмосфера на лодке царит мрачная. Все ощущают отсутствие Розы. Пенелопа сидит на руках у Бри. Мы будто оплакиваем погибшего в бою товарища. Я думаю, что ее уход символизирует то, как близко мы подошли к смерти. Это могло случиться с каждым из нас – лишь по чистой случайности смерть выбрала ее.
Я не думаю, что кто-то из нас верит, что мы проживем долго. Каждый день мы смотрим в лицо смерти. Это не если мы умрем, но когда мы умрем.
Часть меня уже ни о чем не беспокоится. Я всего лишь смотрю вперед, на север, думая о нашей далекой цели – Канаде. Я держу ее в голове и стараюсь не потерять ее образ. Реальна она или нет – совершенно не важно. Главное, что она есть. Какая-то цель. Это лучше, чем ехать Бог знает куда, Бог знает зачем. Приятно думать, что мы направляемся в место, которое может стать нашим домом.
