– Дайте нам еды, – говорит один из них, тот, что побольше, требовательным тоном. Он немного косоглаз, у него огромный нос и тонкие губы. Ростом он не ниже 180 сантиметров.
– Приди и возьми ее, – отвечает Фло стальным голосом.
Он стоит перед нами в неуверенности, глядя на своих товарищей. Я мысленно готовлюсь к драке, но неожиданно с гудением открывается потолок и с него ливнем льется каша – все бегут к ней. Новенький усмехается нам и присоединяется к остальным. Но прежде, чем он это делает, он вытягивает указательный палец в сторону Фло и говорит: «Я этого не забуду».
– О, я не сомневаюсь, – отвечает Фло.
Мальчишка поворачивается к каше и вместе с остальным пробивается к центру. Я замечаю, что он особенно агрессивно откидывает всех со своего пути и ныряет в кашу с головой.
Мы постепенно расслабляемся и снова садимся. Я смотрю на новеньких с удивлением. Откуда они?
– Это когда-нибудь заканчивается? – спрашиваю я Фло.
Она качает головой.
– Поставка свежего пушечного мяса здесь никогда не прекращается, – говорит она. – Но не беспокойся, это скоро закончится для нас. Нам повезло, что мы пережили сегодняшний день. Завтра нам повезет меньше.
– Отсюда должен быть выход, – говорю я. – Нам нужен план, что угодно.
– Мы не можем так продолжать, – поддерживает меня Бен. – Мы умрем.
– Мы можем бежать, – оживляется Чарли.
– Чарли, прекрати, – бросает Фло.
– Почему прекратить? – спрашиваю я, защищая Чарли.
– Он знает дорогу в туннеле, – говорит Фло. – Но что с того? Между нами и выходом из этой комнаты – стальная дверь в метр толщиной. А за ней – с десяток охотников за головами, вооруженных до зубов. Даже думать об этом – лишь напрасная трата сил.
Она права. Но от одной только мысли о возвращении на арену у меня опускаются руки.
– Что, если они заставят нас драться друг с другом? – спрашивает Чарли печально, глядя на Бри.
Он озвучивает мысль, о которой никто не решался заговорить первым.
– Мы здесь не для того, чтобы дружить, – говорит Фло. – Мы здесь для того, чтобы выжить. Понимаешь?
Жестокий ответ. Но в то же время я понимаю, что в первую очередь Фло старается убедить в этом себя.
Мне интересно было бы узнать больше о Фло и Чарли, о том, откуда они, что делали раньше. Но она стоит и смотрит вдаль, очевидно, не желая продолжать беседу.
Я пользуюсь возможностью осмотреть Логана и его рану.
– У тебя все в порядке? – спрашиваю я его. Он выглядит слабым.
Он медленно качает головой. Я смотрю на его ногу, которая опухла еще сильнее, чем раньше.
– Можно мне посмотреть? – спрашиваю я.
Он колеблется, затем кивает. Я подхожу к нему, нагибаюсь и бережно разворачиваю повязку. Вид раны заставляет меня оторопеть. Ее состояние ухудшилось. Намного ухудшилось. Она напоминает мне рану Розы на ранних стадиях – ее края почернели. Мое сердце опускается – все-таки лекарства не сильно помогли.
– Я знаю, – говорит он, должно быть, заметив выражение моего лица. Жаль, что я не смогла скрыть его. Я чувствую себя ужасно.
Это так похоже на Логана – резюмировать самую сложную ситуацию всего двумя словами. Он знает, что дни его сочтены. Он знает, что мы ничем не сможем ему помочь. Он знает, что мне нечего сказать. Я сажусь рядом с ним.
– Все не так плохо, – говорю я своим самым уверенным голосом. – Ты переживешь завтрашний день, я в этом уверена.
– Выживший будет лишь один, – говорит он.
Я хочу отвлечь его, занять его мысли чем-то другим. Я замечаю, что Бен сидит в паре метров и смотрит на меня, и чувствую, что он хочет поговорить со мной. Но я не могу не думать о том, что сейчас, когда Логану жить осталось недолго, я должна уделять ему как можно больше внимания.
Я понижаю голос, поворачиваясь к Логану так, чтобы Бен не услышал.
– Логан, – зову я тихонько.
Он поворачивается и смотрит на меня.
– Ты столько раз спасал мне жизнь. Ты заставил меня пообещать, что я буду цепляться за жизнь. Я сделала это ради тебя. Теперь я прошу тебя сделать одолжение мне – цепляйся за жизнь. Ради меня.
Он пристально смотрит на меня.
– Почему тебя это так заботит? – спрашивает он.
Его вопрос застигает меня врасплох. Я отворачиваюсь и думаю, что ответить. Я обдумываю свои чувства к нему и пытаюсь правильно облечь их в слова. Я поворачиваюсь и снова смотрю на него.
– Потому, что ты много для меня значишь, – говорю я. – Потому, что ты мне не безразличен. Потому, что если с тобой что-то произойдет, мне будет очень печально.
Он долго смотрит мне в глаза, будто пытаясь понять, говорю ли я правду. Я открыто смотрю в ответ, мне легко встретить его взгляд потому, что я была с ним честна: Логан мне действительно небезразличен.
Наконец, он кивает, удовлеворившись.
– Хорошо, – говорит он. – У тебя есть завтрашний день, обещаю. Но тебе нужно найти способ выбраться отсюда, во что бы то ни стало.
Его слова эхом отзываются у меня в голове, а он закрывает глаза и отворачивается.
Во что бы то ни стало.
* * *
Я просыпаюсь от громкого сигнала: открывается железная дверь и комнату заполняет свет. Я понимаю, что заснула: я так устала, была так истощена физически, что, видимо, отрубилась, как только поела.
В комнату заходят маршем несколько десятков охотников и окружают всех. На нас уже надета униформа, но они раздают ее новичкам и ставят всех на ноги. Я медленно поднимаюсь, мое тело трещит и стонет, протестуя, так же, как и у всех остальных, за исключением Логана. Он сидит и от боли не может встать, так что я помогаю ему. Это не внушает оптимизма.
Я убеждаюсь, что Бри идет рядом со мной, когда нас выводят строем из комнаты и ведут вниз по знакомым туннелям. Я иду и смотрю по сторонам, пытаясь придумать пути отхода, размышляя над тем, что сказал Чарли. Когда мы проходим глубже по туннелю, он толкает меня в бок. Я молча поворачиваюь и слежу за его взглядом. Он кивает на туннель, который отходит в сторону – должно быть, это и есть путь наружу.
Мы идем вперед и я понимаю, что пытаться бежать сейчас слишком рискованно. Кроме того, тогда я поставлю под риск жизни остальных – особенно Логана. Но я нахожу для этой информации отдельный уголок в памяти. Может быть, в другой раз.
Вскоре нас выталкивают наружу на знакомую грязную тропинку. Стоит солнечный зимний денек. На улице совсем тепло и снег почти растаял. На этот раз мы поворачиваем вправо на другую тропинку. Мы идем и идем – так долго, что у меня успевают устать ноги.
Мы огибаем холм и оказываемся на новой тропе – вдоль нее стоят сотни орущих болельщиков, которые свистят, когда мы проходим мимо. Я невольно думаю о том, что мы делаем наши последние шаги на тропе смерти.
