Она и сама была поражена произошедшим, не совсем понимая, что она только что сделала. В следующую секунду её одолели угрызения совести – она только что ударила своего учителя.
«Простите меня», – сказала она, протягивая руку и помогая ему подняться.
Эйден отказался от помощи и медленно встал на ноги. Глаза его наполнились слезами. Кейтлин видела, что это были не слёзы боли, а слёзы гордости.
«Этот день настал, – сказал он. – Теперь ты всё знаешь и понимаешь. Больше мне нечему тебя научить».
Он сделал два шага вперёд, протянул руки ладонями вверх и нежно коснулся лба Кейтлин. Он закрыл глаза, и она почувствовала исходящую от него мощную энергетику, проходящую внутрь неё. Передаваемая сила представляла собой совершенно новый вид энергии, с которым ей никогда не приходилось встречаться раньше. Она не совсем понимала, что с ней происходит.
«Кейтлин из клана Поллепел, – медленно произнёс Эйден. – Я передаю тебе силы, мощнее которых ты не встретишь в жизни».
Кейтлин закрыла глаза, чувствуя, как сквозь неё проходит новая энергия, накрывая словно приливной волной. При этом в сознании её появились несколько странных видений.
Она видела войну. Она видела, как небеса потемнели от тёмных крыльев злобных вампиров, направляющихся к Елеонской горе. Она видела возглавлявшего их Рексиуса, а рядом с ним, к своему огромному разочарованию, Сэма. Она отказывалась верить тому, что предстало ей взору.
Она видела, как они разрушают и уничтожают всё и вся. Она видела, как с ними борются Калеб и Эйден.
Она видела, как её близкие проигрывают этот бой, а потом, к своему ужасу, увидела, как Калеба пронзают мечом прямо в сердце, и он умирает.
Вскрикнув, Кейтлин открыла глаза.
Она посмотрела на Эйдена, который хмуро смотрел на неё.
«Что ты увидела?» – спросил он серьёзным голосом.
«Я видела надвигающуюся войну, – ответила Кейтлин. – Бой был здесь, на этой горе. Я видела моего брата. Он напал на нас. Я видела… смерть, смерть Калеба».
Эйден мрачно кивнул.
«Ты увидела немало», – сказал он.
«Всё это действительно произойдёт?» – спросила Кейтлин, боясь услышать ответ.
Эйден отвернулся и посмотрел на горизонт, не произнося ни слова.
«Я не допущу этого! – настаивала Кейтлин. – Я останусь здесь. Я буду защищать гору вместе с вами!»
«Ты нужна не здесь. У тебя, у Калеб, у меня – у каждого из нас своя судьба. Ты должна найти отца и щит. Это единственное, что может нас сейчас спасти. Ты – наша последняя надежда. Если ты останешься и будешь сражаться с нами, то мы все умрём. Это точно. Если тебя здесь не будет, будет небольшой, но всё-таки шанс на то, что нам удастся выжить».
Кейтлин не знала, как поступить. Её одолевали противоречивые чувства. Она не знала, что сказать. Такой беспомощной она не ощущала себя никогда, чувствуя себя марионеткой в руках судьбы. С одной стороны, она понимала, что обладает правом выбора и может менять свою судьбу; с другой стороны, она понимала, что некоторые вещи были заранее предопределены. Она лишь гадала, насколько всё было точно. Была ли граница у этой предопределённости? Как сильно судьба влияла на жизнь? Можно ли изменить свою судьбу? Или она беспомощна – все они беспомощны – в её руках, и им не остаётся ничего иного, как отказаться от борьбы и принять то, что уготовано свыше? Эти мысли раздирали Кейтлин изнутри.
«Сегодня ты обрела два очень важных навыка, – продолжил Эйден. – Эти навыки завершили твоё обучение. Первый навык – это способность менять свойства материи: теперь ты можешь превращать серебро в обычный металл, что значит, что серебро тебе больше не страшно. Ни какой другой вампир в мире не обладает подобным даром, только ты».
Кейтлин почувствовала необычное покалывание в руках, ощущая собственную неуязвимость.
«Второй же навык является важнейшим из всех».
Эйден сделал паузу.
«Теперь ты можешь сама выбирать то место и время, в которое отправишься дальше».
Кейтлин задумчиво посмотрела на учителя.
«Что вы имеете в виду?» – недоумённо спросила она.
«До этого момента ты могла отправляться только в прошлое. Вампиры не умеют путешествовать в будущее. Но сегодня, по завершению курса твоего обучения было сделано одно исключение. Если ты выживешь и найдёшь отца, тогда ты сможешь выбрать, в какое время и место отправиться дальше. Ты сможешь выбрать любой век и любой город. Ты сможешь сама решать свою судьбу».
Кейтлин нахмурилась, пытаясь всё осознать.
«Вы хотите сказать, что я смогу отправиться вперёд, в будущее?» – спросила она.
Эйден покачал головой.
«Только если у тебя будет щит».
«Если он у меня будет?»
Старец посмотрел на неё, но ничего не ответил.
«Когда щит окажется в твоих руках, ты всё поймёшь сама».
Кейтлин пыталась понять его слова, но они были слишком загадочны. Она хотела задать ещё несколько вопросов, но чувствовала, что Эйден уже сказал ей всё, что хотел.
«Я не знаю, куда отправляться дальше, – сказала она с мольбой в голосе, – чтобы найти отца».
«Ты не знаешь, потому что не видишь, – ответил он. – А теперь скажи: что ещё ты видишь?»
Кейтлин вновь закрыла глаза. В этот раз она увидела удивительный храм, растянувшийся на сотни метров во все стороны. Храм этот находился в центре Иерусалима. Она увидела квадрат внутри другого квадрата и сооружение в центре. Она знала, что это было самое священное место на земле, туда ей и следовало направляться дальше. Она увидела себя, входящей во двор, держа в руках жезл из слоновой кости.
«Я вижу большой храм, – сказала Кейтлин, не открывая глаз и пытаясь разобрать детали. – Я вижу, как я в него вхожу с жезлом в руках. Жезлом из слоновой кости. Я слышу голос. Он говорит: квадрат внутри квадрата».
Медленно Кейтлин открыла глаза, увидев, как Эйден протягивает ей жезл. Она не верила своим глазам: именно такой жезл был в её видениях. Кейтлин сразу же узнала это оружие, хотя не видела его многие сотни лет: это был искусно украшенный жезл длиной более метра с круглым, расписанным набалдашником. Она видела его однажды в подземельях Клойстерс, в Нью-Йорке. Это был жезл Калеба, одно из мощнейших видов оружия его клана. В руках Эйдена жезл магически сверкал.
Дрожащей рукой она крепко схватилась за оружие, чувствуя, как его энергия проходит сквозь ей тело.
«Мы бережно хранили это оружие тысячи лет, оставляя его для великой войны, – сказал Эйден. – Вместе с тем, это и последняя подсказка, последняя реликвия на пути к встрече с твоим отцом».
Кейтлин бережно осмотрела жезл.
«Я должна отнести его в храм? – спросила она. – Тот, который я видела, тот, который находится в Иерусалиме?»
