Но так было предначертано. Теперь он это понимал. Не имеет значения, как сильно ему хотелось, чтобы все было по-другому, у каждого есть своя собственная судьба. Такова жестокость мира. Тем не менее, это так же может быть и доброта мира.
Тор вспомнил момент до того, как они улетели, когда он и Гвендолин обняли всех своих людей. Было пролито много слез радости, когда Тор, охваченный чувством вины, умолял их о прощении. Они все были слишком счастливы, чтобы даровать ему его: в конце концов, Тор не убил ни одного из них, напротив – он убил больше воинов Империи, чем любой из них. Но Тор по-прежнему чувствовал, что больше всего должен получить прощение Гвендолин, он все еще не мог поверить в то, что поднял на нее меч. Одна только мысль об этом пробуждала в нем желание убить самого себя.
Гвендолин проявила милосердие. Ни он, ни кто-либо другой не причинили ей вреда, и она была готова простить его. Гвен даже поняла и распознала, что Тор находился под действием чар, не в силах контролировать себя. Тор также извинился и перед Кроном, который слишком быстро принял его извинения, облизнув и прыгнув ему на руки, после чего Тор обнял леопарда в ответ. Кроме того, Тор извинился перед Эреком за то, что противостоял ему, перед Кендриком и перед всем людьми, кого он знал и с кем сражался. Они все достаточно быстро простили его, зная, что Тор находился под действием магии. Их доброта лишь усилила чувство вины Тора.
Тор взобрался на Микоплес, сгорая от желания снова полетать на ней. Мужчины согласились с тем, что они все встретятся в королевском дворе. Это была их первоначальная столица, и теперь, когда с Империей покончено, они все согласились с тем, что лучшего места для их возвращения нет.
Гвен оседлала Микоплес позади Тора, и они поднялись ввысь. Ралибару понравилась Гвендолин, и на мгновение показалось, что он даже может позволить ей оседлать его, но затем он внезапно, непредсказуемо поднялся в воздух и улетел, направляясь куда-то по своим делам. Гвен была рада этому – ей хотелось лететь вместе с Тором, снова находиться рядом с ним.
Сейчас они оба летели, как ей казалось, уже на протяжении нескольких часов, осматривая все ландшафты Кольца, осознавая, какую огромную работу им предстоит сделать, восстанавливая все то, что было разрушено. Наконец, внизу, сквозь облака, показались руины королевского двора, и Тор велел Микоплес нырнуть ниже.
Микоплес подчинилась, прорвавшись сквозь облака, так низко полетев над королевским двором, что Тор и Гвен практически могли прикоснуться к тому, что осталось от парапетов. Тор видел очертания огромного комплекса, королевского замка, тренировочных полигонов Легиона, залов Серебра, Оружейного Зала, дюжин зданий, курганов, крепостных валов и бесконечных жилищ большого города. Его вид разбил Тору сердце. Под ними раскинулось место, которое было так дорого ему когда-то, которое когда-то было таким великолепным, главная опора королевства, бастион силы, всего того, что, как знал Тор, было проявлением могущества. Это было место, в которое он всегда стремился, место, в котором он встретил и тренировался с Легионом. Это было место, о котором он неустанно грезил.
И теперь оно лежит в руинах – фрагмент того, чем оно когда-то было. Тор с трудом понимал, как нечто такое могущественное оказалось доведенным до такого состояния. Остались фундамент, крепостные валы каменных стен, очертания великого города. Определенно, здесь остался фундамент, на котором они смогут отстроить город. Но большая часть его древнего камня и статуй превратились в груды щебня. От королевского двора осталась только половина.
«Семь поколений МакГилов», – сказала Гвендолин, качая головой. – «Все уничтожено, потому что опустился Щит, потому что был похищен Меч. Все началось с моего брата Гарета, и вот, что теперь стало с королевством моего отца. Гарет всегда хотел уничтожить нашего отца, и теперь у него каким-то образом это получилось».
Тор ощутил ее слезы, покатившиеся по его шее.
«Мы восстановим город», – сказал он.
«Да, восстановим», – уверенно подтвердила девушка.
Когда они нырнули ниже, кружа снова и снова, это место пробудило в Торе большое количество воспоминаний. Это было место, в которое он боялся вступить, будучи мальчиком, чьи ворота и величественные часовые пугали его до смерти. Тем не менее, сейчас он был здесь – больше не мальчик, а уже мужчина, сидящий на спине дракона, глава Легиона и один из самых прославленных воинов Королевства. Тору было сложно осмыслить все то, что произошло в его жизни – к тому же, так быстро. Все казалось нереальным. Он спрашивал себя, есть ли в этой жизни что-нибудь стабильное? Неужели все меняется, преобразуется? Есть ли хоть что-нибудь, за что человек может держаться?
От вида снизу Тора переполняла великая грусть – вместе с тем, он принес ему большую надежду. Они смогут снова восстановить это место, которое станет даже более блистательным. Теперь, когда с Империей, наконец, покончено, когда Кольцо, в конце концов, оказалось в безопасности, Тора переполняла надежда. Они все были живы и находились в безопасности, и только это имело значение. Они смогут вернуть все камни на место. А пока рядом с ним Гвендолин, Тор чувствовал, что все в этом мире возможно.
Тор ощутил, как кольцо его матери оттопыривает карман, и понял, что пришло время сделать предложение. Пришло время им быть вместе навсегда. Он не хотел ждать другого случая и открыл рот, чтобы заговорить.
«Садись здесь», – вдруг вслух обратилась Гвендолин к Микоплес. – «Я вижу, как приближаются рыцари».
Тор посмотрел вниз и увидел идущих по дороге мужчин, которые начали заходить в ворота королевского двора. Микоплес нырнула вниз, как и велела ей Гвен.
Они приземлились прямо перед входящей армией, Микоплес села в центре двора, и люди бросились приветствовать их. Тор понимал, что возможность для того, чтобы сделать предложение, прошла. Но она появится снова. Он был в этом уверен. До конца дня он найдет способ сделать Гвендолин своей женой.
Глава одиннадцатая
Луанда продолжала идти, выбившись из сил, ослабев от голода и замерзнув. Ей казалось, что это путешествие никогда не закончится. Она не могла позволить себе остановиться. Девушка должна вернуться в свою родную землю, к Бронсону. Луанда все еще не пришла в себя от мысли о том, что ей повезло сбежать, от того, что она была на волосок от смерти. На протяжении всего своего пути домой девушка то и дело оборачивалась, по-прежнему опасаясь того, что Ромулусу каким-то образом удалось опустить Щит, последовать за ней, схватить ее и вернуть назад.
Но его здесь не было. Он исчез, Щит на самом деле поднялся, и Луанда была в безопасности, продолжая идти весь этот путь через пустошь Кольца, решив вернуться домой. Девушка испытывала облегчение, но, тем не менее, ее не покидал страх. Примут ли ее люди обратно после всего, что она натворила? Или они захотят убить ее? Луанда едва ли могла винить их за это. Ей было стыдно за свои поступки.
Но ей больше некуда было пойти. Это был единственный дом, который она знала. И Луанда любила Бронсона, ей не терпелось снова его увидеть и лично извиниться.
