Глава двенадцатая
Гвендолин шла между руинами королевского двора в сопровождении Тора, своих братьев Кендрика, Риса и Годфри, в окружении Эрека, Штеффена, Бронсона, Срога, Абертоля и нескольких новых советников. Большая группа подводила итоги, осматривая ущерб, причиненный этому некогда великолепному городу. Сердце Гвендолин разбилось, когда она проходила по этому городу, в котором она выросла, по городу, который воплотил в себя ее детство. Каждый уголок был полон воспоминаний о времени, которое она провела здесь со своим отцом, братьями, ей попадались места, в которых она училась ездить верхом, владеть мечом и читать на утраченном языке. Это было место, в котором Гвендолин научилась оставлять детство позади.
Это место теперь изменилось, она едва его знала. Здесь были его кости, руины каменных стен, обожженных дыханием дракона, разрушенные здания, следы крепостных валов. Земля все еще была усеяна мертвыми телами, и Гвен сдерживала слезы, проходя между ними, между храбрыми членами Серебра, МакГилами и силезианцами, которые погибли за свое королевство, оказав героическое сопротивление Империи. Гвен благоговела перед их храбростью, перед тем, чем они пожертвовали.
«Они все защищали город, зная, что рискуют своими жизнями», – вслух произнесла Гвен, в то время как остальные слушали. – «Тем не менее, они все равно встали на защиту. Это высшая степень храбрости. Это великие герои Кольца. Вокруг нас пали неизвестные и безымянные воины. Мы перед ними в огромном долгу».
Среди воинов раздались возгласы подтверждения, когда они проходили вместе с ней. Гвен охватили честь и храбрость, которые бежали в венах ее людей, и она ощутила огромную ответственность перед тем, чтобы быть достойной этого, чтобы быть честным и бесстрашным правителем, которого заслуживает ее народ. Она надеялась на то, что у нее получится.
«Наша первая задача – похоронить погибших», – сказала Гвендолин, повернувшись к своему окружению. – «Позовите всех наших людей для того, чтобы собрать все эти тела и подготовить их для большого погребального костра, который мы устроим сегодня вечером. Тела воинов Империи могут быть брошены в поле, за стенами внешнего кольца нашего города, где их вольны есть собаки».
«Да, миледи», – ответил один из ее генералов, развернувшись и поспешив вернуться к толпе, немедленно отправив офицеров выполнить волю королевы. Все солдаты вокруг них приступили к действию, начав собирать мертвых. Гвендолин больше не могла смотреть на их лица. Она хотела, чтобы город очистили от них, и тогда они обретут покой.
Они закончили кружить по периметру внутреннего двора, мимо свергнутой статуи его отца, мимо фонтана, в котором больше не била вода, и Гвен задержалась возле него. Она бросила взгляд на огромную каменную фигуру своего отца, которая раскололась на несколько частей, и ее переполняла ярость по отношению к Андроникусу и Империи.
«Я хочу, чтобы восстановили статую моего отца», – приказала Гвендолин. – «Я хочу, чтобы в фонтанах вокруг него снова забила вода, чтобы эту дорожку выложили цветами».
«Да, миледи», – сказал один из ее людей, торопясь выполнить ее приказ.
«Но, миледи», – произнес один из новых советников Гвен. – «Разве не будет более целесообразным поставить там теперь Вашу статую? В конце концов, это центр королевского двора, и именно здесь должна стоять статуя правителя. Теперь Вы – наша правительница. Вашего отца с нами больше нет».
Гвен покачала головой.
«Мой отец всегда будет с нами», – поправила она. – «И мне не нужна статуя в мою честь. Я предпочитаю помнить тех, на чьи плечи мы опирались».
«Да, миледи», – ответил советник.
Гвендолин обернулась и увидела одобрительные взгляды всех своих людей. Ее глаза остановились на глазах Тора. Больше всего на свете ей хотелось просто найти время, чтобы остаться с ним наедине. Казалось, им обоим всегда было мало времени вдвоем наедине. Кроме того, ей есть что ему рассказать. Гвен сгорала от желания сообщить Тору о своей беременности. Об их ребенке. Она почувствовала, как ребенок зашевелился у нее в животе при одной только мысли об этом.
Гвен пообещала себе, что сделает это совсем скоро. Когда все будет сделано, когда все эти государственные дела будут улажены, она ему расскажет. Может быть, даже сегодня вечером. Гвен ощутила приступ волнения, всего лишь думая об этом.
Они продолжили кружить по внутреннему двору, пока, наконец, не подошли к дверям в королевский дворец. Подняв глаза вверх, Гвен ощутила боль в животе при взгляде на него. Когда-то это был самый прекрасный замок в обоих королевствах, воспетый поэтами даже за пределами Кольца. Это было место семи поколений королей МакГилов, место ее собственного отца.
Теперь замок был наполовину разрушен, осталась только половина его стен, в то время как другая половина была открыта небу. Гвен не могла понять, как нечто такой высоты и ширины может быть разрушено. Этот замок всегда казался ей таким неприкосновенным. Это казалось метафорой для кольца: половина его была разрушена, половина по-прежнему стояла, также сохранился фундамент, на котором можно восстановить замок. Перед Гвен лежала сложная задача – не только здесь, но повсюду, в каждом городе на территории Кольца.
Гвен глубоко дышала, рассматривая замок, и она чувствовала себя вдохновленной этим вызовом.
«Давайте войдем внутрь», – сказала она остальным.
Ее окружение посмотрело на Гвен с тревогой.
«Миледи, я не знаю, насколько он прочный», – произнес Кендрик. – «Эти стены могут рухнуть».
Гвен медленно покачала головой.
«Это был замок нашего отца, а до него замок его отца. Он простоял несколько столетий. Он выдержит нас».
Гвен храбро сделала шаг вперед, и остальные последовали за ней, держась поблизости. Они прошли через огромные каменные и железные ворота, одни из которых остались нетронутыми, а другие криво свисали с петель. Опускные решетки лежали обгоревшими и скрученными с одной стороны, представляя собой теперь лишь реликвию.
Пока они шли, в замке свистел ветер, единственным звуком здесь были только их шаги и хрустящий гравий под ногами. Они прошли под высокой каменной аркой, и Гвен рассчитывала увидеть древние дубовые резные двери, отмечающие вход в замок. Но их не было, их просто вырвали с петель и украли. Гвен было больно видеть это. Это были двери, через которые она проходила почти каждый день своей жизни.
Они все вошли в главные покои и, ощутив сквозняк, Гвен посмотрела на зияющие дыры в высоких конических потолках, впускающих зимний солнечный свет и порывы холодного воздуха. Стук их сапог эхом отдавался в пустом зале, повсюду лежали груды щебня. Но под грязью и щебнем Гвен все еще могла видеть первоначальные мраморные полы. Кроме того, она увидела, что на стенах все еще оставалось большое количество фресок, покрытых грязью.
Они прошли по залу. Попавшая в ловушку птица билась крыльями на потолке. Гвен прошла ряд каменных ступенек, достаточно широких для того, чтобы вместить их всех бок о бок. Перила были разрушены. Ступеньки казались устойчивыми, и девушка поднялась, не испытывая страха.
