Тор спешился и мрачно пошел по улицам, чувствуя себя ужасно, проходя мимо развалин зданий, которые он едва узнавал. До него постепенно доходило, что все, кто когда-то жил здесь, спаслись бегством или были мертвы.
Это чувство было жутким. Это место, которое он большую часть своей жизни считал своим домом, было заброшено. Самым странным в этом было то, что у Тора не было желания возвращаться сюда и он был бы рад никогда снова не видеть это место, но сейчас, когда он увидел все это, ему стало жаль. Странно, но, увидев эти разрушения, Тор почувствовал, что в этом мире у него не осталось дома, не осталось следа его происхождения.
Тор задавался вопросом, где в этом мире его настоящий дом. Ответ на этот вопрос должен быть простым, тем не менее, чем больше Тор жил, тем больше начинал осознавать, что это самый сложный вопрос из всех.
Тор услышал грохот горшков и, настороженно обернувшись, увидел небольшой уцелевший дом, одна стена которого была разрушена. Дверь была приоткрыта, и рука Тора опустилась на рукоять меча. Он не знал, кто был внутри – солдат или мародер.
Посмотрев на вход, Тор увидел, как из дома вышла старая грузная женщина, несущая горшок. Она шла, пошатываясь, облаченная в лохмотья. Женщина несла свой горшок к куче дров. Опустив его на землю, она подняла глаза и увидела Тора.
Старуха отпрыгнула, пораженная.
«Кто ты?» – спросила она. – «Никто не проходил здесь со времен войны».
Тор смутно узнал ее. Это была та самая старуха, которая постоянно стояла, сгорбившись, перед их домами и варила.
«Меня зовут Торгрин», – ответил он. – «Я не хочу причинять тебе вреда. Я жил здесь. Я здесь вырос».
Старуха посмотрела на него, прищурившись.
«Я тебя знаю», – сказала она. – «Ты самый младший из братьев», – насмешливо добавила она. – «Мальчишка пастуха».
Тор покраснел. Ему было ненавистно то, что люди по-прежнему видели его таким, что независимо от того, какой чести он добился, они никогда не увидят его в другом свете.
«Что ж, не надейся кого-нибудь здесь увидеть», – сказала старуха, повернувшись к своему огню. – «Здесь осталась только я».
У Тора вдруг возник вопрос.
«Мой отец все еще здесь?»
Тор ощутил комок в горле при мысли о том, чтобы снова увидеть своего отца. Он надеялся на то, что ему никогда не придется этого делать. Тем не менее, в то же самое время он надеялся, что отец жив. Несмотря на свою ненависть к этому человеку, по какой-то причине эта мысль волновала Тора.
Женщина пожала плечами.
«Сам поверь», – сказала она, после чего проигнорировала Тора, вернувшись к своему жаркому.
Тор повернулся и продолжил идти по деревне, которая теперь стала призраком. Крон шел за ним по пятам. Он шел по улицам, пока, наконец, не свернул к своему бывшему дому.
Свернув за угол, Тор рассчитывал увидеть, что дом по-прежнему стоит на месте, как обычно, и поразился, увидев на его месте груду щебня. Ничего не осталось. Дома не было. Он рассчитывал увидеть своего отца, который стоит и, хмурясь, ждет его. Но отца здесь тоже не было.
Тор медленно подошел к груде щебня. Крон последовал за ним, скуля, словно ощущал грусть Тора. Тор не знал, почему ему грустно. Он ненавидел это место, тем не менее, по какой-то причине это его волновало.
Тор приблизился к куче камней и пнул их ногой, роясь в них в поисках чего-нибудь, только он не знал, что ищет. Может быть, какую-то подсказку. Какую-то идею. Что угодно, что привело его обратно в это место. Может быть, все это было ошибкой? Может быть, он поступил глупо, прислушавшись к своей интуиции? Может быть, он просто выдавал желаемое за действительное? Возможно, в конце концов, не существует никакой подсказки, которая может привести его к матери?
После нескольких минут Тор перестал пинать камни. Он вздохнул, собираясь развернуться и уйти. Это все было ошибкой. Для него здесь ничего не осталось. Только призраки того, что когда-то было.
Когда Тор повернулся и начал уходить, Крон вдруг заскулил. Обернувшись, Тор заметил леопарда вдали, на дальней стороне двора, возле небольшого сооружения, в котором Тор когда-то жил отдельно от членов своей семьи. Крон скулил, оглядываясь назад и роясь в камнях, словно призывая Тора подойти и посмотреть.
Тор поспешил к Крону и опустился на колени рядом с ним, удивленно глядя на него.
«Что это, мальчик?» – спросил он, гладя его по голове. – «Что ты увидел?»
Крон заскулил, толкая лапой большой камень. Опустив руку, Тор оттолкнул тяжелый камень в сторону. Он нашел еще больше камней и продолжал извлекать их, пока, наконец, не увидел что-то. Этот предмет блестел на солнце.
Тор потянулся в расщелину в камнях и вынул этот предмет. Он поднял нечто небольшое, стряхнул с него пыль и удивленно посмотрел на предмет. Тор увидел, что он был блестящим, желтым, круглым. Присмотревшись ближе, Тор, наконец, осознал, что это золотой медальон.
На нем была тонкая надпись, и Тор увидел, что она была вырезана на языке, которого он не знал. Он пробежал пальцами вдоль ее края и нащупал нечто вроде застежки. Он толкнул ее, и медальон открылся.
К удивлению Тора, он увидел золотую надпись на одной стороне, и золотую обвивающую стрелу – на другой. Она шевелилась каждый раз, когда Тор поворачивал ее. Останавливаясь, она снова продолжала указывать в одном направлении. Каждый раз, когда Тор двигал ее, стрела меняла направление.
Тор соскреб грязь и прочитал надпись. На этот раз она была на языке, который он знал. Когда он прочитал слова, его сердце замерло.
«Для моего сына Торгрина. Следуй за стрелой. Она приведет тебя ко мне».
С колотящимся сердцем, Тор поднялся, повернулся и, подняв медальон, увидел, что стрела куда-то показывает. Он посмотрел на небо, на горизонт и понял, что эта стрела приведет его в Землю Друидов.
Когда Тор это осознал, он ощутил большой жар, который прошел по его ладоням, по всему его телу. Он знал, что все происходит на самом деле, что все это не сон, и он был уверен в том, что в этот раз он найдет свою мать. Пришло время узнать правду о том, кто же он на самом деле и кем ему суждено стать.
Тор посмотрел на небо и решил, что как только родится его ребенок, как только они сыграют свадьбу, он уедет.
Взглянув на горизонт, Тор почувствовал, что его мать находится близко, как никогда.
«Будь терпелива, мама», – сказал он. – «Я еду к тебе».
Глава тридцатая
Гвендолин стояла на верхних парапетах своего замка, глядя на королевский двор, восхищаясь всеми свадебными приготовлениями, любуясь тем, каким величественным стал восстановленный город. Теперь, когда все уехали в День Отъезда, Гвен почувствовала необходимость провести какие-то время наедине с собой здесь, наверху. Это был прекрасный день, светило солнце, теплый летний ветерок раскачивал ветви фруктовых деревьев и Гвен, откинувшись назад, дышала свежим воздухом.
