Глава 9
«Спасибо, господин Джефферсон!»
Они подписывали тем самым вексель, который передавался по наследству каждому американцу.
[113]
Мартин Лютер Кинг. «У меня есть мечта»
Восемнадцатого сентября 1895 г. чернокожий просветитель Букер Т. Вашингтон выступал перед ауди-торией, состоящей только из белых на открытии торгово-промышленной выставки в Атланте. Он был первым афроамериканцем, приглашенным выступить перед этими южанами. В своей речи Вашингтон сказал: «Самые мудрые представители моей расы понимают, что горячий интерес к вопросам социального равенства — это глупость и экстремизм, и что прогресс в обладании всеми привилегиями должен быть результатом тяжелой и непрестанной борьбы, а не искусственного принуждения. ‹…› Важно и правильно, чтобы у нас были все права, положенные по закону, но еще более важно, чтобы мы были готовы пользоваться этими правами». Примечательно, что ведущие чернокожие политики в стране поддержали сегрегацию, говоря, что чернокожим следует в большей степени сосредоточить свое внимание на улучшении собственной жизни, чем на равенстве прав в рамках закона.
В предыдущей главе мы рассматривали вопрос рабства. Теперь мы посмотрим на то, что случилось после рабства — политику сегрегации и расизм — и решим, были ли они формой грабежа. Давайте рассмотрим, каково было состояние освобожденных рабов и их потомков. Они выбрали Америку, единственную страну, которую знали, страну, которую они предпочли возвращению в Африку или переезду куда-либо еще. Несмотря на это, в Америке они испытывали постоянные страдания и жестокую дискриминацию, как со стороны закона, так и частных лиц, особенно на Юге. Это продолжалось в течение столетия. Только через сто лет, в пятидесятые-шестидесятые годы двадцатого столетия, когда приобрело влияние движение борьбы за гражданские права чернокожих, закон наконец запретил сегрегацию и подтвердил, что все граждане обладают равными правами.
Несмотря на это, расизм никуда не исчез. Снимая фильм «Америка», я взял интервью у ученого-афроамериканца Мишеля Эрика Дайсона, который преподает в Джорджтауне. В течение последних лет я несколько раз участвовал с Дайсоном в дебатах — это общительный человек, который называет меня «братец Д’Суза». По мнению Дайсона, несмотря на прогресс в расовом вопросе, чернокожие граждане продолжают сталкиваться с серьезными препятствиями, являющимися результатом прошлой и настоящей расовой нетерпимости. Дайсон делает такие заключения частично из того факта, что чернокожие граждане в Америке преуспевают меньше, чем белые. Даже не белые иммигранты, как указывает Дайсон, живут лучше, чем афроамериканцы. Дайсон предполагает, что эта разница в достижении успеха показывает, как много у них отняли и продолжают отнимать. Дайсон, как и многие прогрессисты, считает, что Америка была и продолжает быть виновной в том, что украла возможности и плоды труда у афроамериканцев. Если это верно, говорит он, за эту кражу нужно нести ответственность и платить.
Что касается Букера Т. Вашингтона, прогрессисты считают его предателем, так называемым «Дядей Томом». Дайсон слишком любезен, чтобы выразиться именно так, но он явно не в восторге от его позиции. В предательстве и продажности Вашингтона в свое время обвинял и его вечный противник — У. Э. Б. Дюбуа. Я упоминаю спор между Вашингтоном и Дюбуа потому, что он служит ярким примером развития истории расового вопроса в Америке в период от времени окончания рабства до наших дней. Это поможет нам понять, когда политика сегрегации и расизм становятся воровством, а когда — нет. Более того, изучение этой истории поможет нам увидеть, как группы, находившиеся в самом низу социальной лестницы, могут подняться на самый верх.
Давайте начнем с сегрегации — практики принудительного отделения одной расы от другой, которая началась после Гражданской войны. В период рабства люди разных рас, разумеется, жили друг с другом в тесной близости. Но после Гражданской войны униженные южане решили, что раз войска северян ушли домой, они могут выместить свои чувства на чернокожих. Печально известный Ку-клукс-клан, к примеру, появился после Гражданской войны как тайная боевая группа сопротивления Реконструкции, а затем открыто проявил себя в начале двадцатого столетия, устраивая линчевания афроамериканцев и совершая другие ужасные злодеяния. В конце девятнадцатого столетия коалиция южан — включая консервативный правящий класс этих областей — приняла законы, делающие сегрегацию двух рас обязательной. Вследствие этого вагоны поездов, пароходов и паромов должны были иметь отдельные секции для белых и для черных. То же самое было на почте, в тюрьме, в ресторанах, театрах, плавательных бассейнах, в боулинге и в церкви. Школы, больницы и дома престарелых также были сегрегированы. Черные и белые пользовались отдельными общественными туалетами и питьевыми колонками.
Примечательно, что по представлениям некоторых консервативных политиков Юга сегрегация была способом защитить чернокожих от Ку-клукс-клана и других радикальных расистских групп. Историк Джоэль Уильямсон пишет: «Консерваторы поддерживали сегрегацию ‹…› ради того, чтобы защитить чернокожих и их достоинство. Для консерваторов сегрегация означала, что чернокожему гражданину будет выделено особое место, где он будет защищен. Сегрегация, задуманная консерваторами, была разработана совсем не для того, чтобы понизить самооценку чернокожих, но чтобы поддержать и усилить ее».
[114]
Сегодня это кажется невероятным. Это коренным образом противоречит пропаганде прогрессистов относительно совершенно расистского Юга. Но Уильямсон указывает, что на Юге были разные люди — радикалы и консерваторы — и что касается последних, то сегрегация виделась им более предпочтительной, чем чернокожие сограждане, оставленные на милость линчевателей и горящих крестов.
Кто победил сегрегацию? Вовсе не либералы. На Юге было мало людей, открыто высказывающих либеральные взгляды, и их мнение было незначимым. Скорее, самое существенное, хотя и безуспешное, сопротивление оказали частные трамвайные компании. Частные предприятия были озабочены тем, что в условиях сегрегации вести бизнес становилось дорого. Экономист Дженнифер Робак, изучавшая воплощение политики сегрегации в работе городских трамваев, говорит, что компании не хотели обустраивать отдельные вагоны для различных расовых групп. Некоторые даже отказывались выполнять предписания закона до тех пор, пока правительство не заставило их повиноваться с помощью штрафов. Сегрегация была «бесплатной» для правительства, потому что все дополнительные расходы ложились на плечи налогоплательщиков. Таким образом сегрегация была победой правительственного регулирования над свободным рынком.
[115]
