— Для вас обоих! — догадался Анриэн и добавил, смущенно отводя взгляд: — Ведь это вы связали себя узами запрещенной любви! В нашем мире такая связь недопустима и осуждается: леди, представительница королевской династии, и безродный полукровка… В нашем мире вы бы не имели общего будущего!
Услышав эти абсолютно справедливые упреки, я виновато покраснела.
— Спасибо! — сердито усмехнулся Кирилл. — Почему-то в последнее время мне слишком часто напоминают о моем сомнительном происхождении.
— Извини, но тут ничего не изменишь! — философски пожал плечами дроу.
Повинуясь моему жесту, Кирилл взошел на жертвенник, состроив при этом донельзя возмущенную мину. Я вернула статую богини Морриган на прежнее место, а затем достала кинжал и сделала два маленьких надреза на наших запястьях, дабы закончить ритуал. Затаив дыхание, мы наблюдали, как две тонкие струйки крови потекли по желобкам, смешиваясь и снова растекаясь на отдельные ручейки. И едва они достигли кучки пепла, оставшейся от сгоревших Врат, как воздух внезапно вспыхнул сотнями огненных искр, образовавших ярко сияющую арку межпространственного перехода. Внутри светящегося прямоугольника призывно пульсировало туманное марево…
— Врата — открылись! — восхищенно закричал Анриэн.
— Ага, будь они неладны! — угрюмо проворчал Кирилл.
— Домой! — командно рявкнул Спинолом, подхватывая на руки громко мурлыкающего от счастья Маврикия. — Мы идем домой!
— Идите первыми, обещаю — я скоро последую за вами! — Я ободряюще похлопала тролля по плечу. — Все, наши злоключения закончились. Мы — победили. А вы — настоящие герои и храбрецы, и я очень горжусь вами обоими…
— Троими! — важно поправил меня Маврикий.
— Извини, конечно троими! — улыбнулась я.
— Прощай, друг! — Спинолом вежливо поклонился Кириллу. — Спасибо за помощь и за науку. Извини, если чего не так вышло…
— Удачи! — Капитан крепко пожал широченную, похожую на лопату кисть тролля. — Рад знакомству.
— Хорошо, первый пошел! — торжественно провозгласил Спинолом и, бесцеремонно зажав кота под мышкой, шагнул в светящуюся арку Врат.
Маврикий издал придушенный мявк, марево внутри огненного прямоугольника мигнуло, и забавная парочка исчезла из виду.
— Ты это, поспеши, долго тут не задерживайся, — заботливо напомнил Анриэн, стараясь не смотреть на расстроенного Кирилла. — Я, конечно, понимаю, что вам нужно поговорить наедине… Но пойми меня правильно, братан, и не держи на нас обиду. В нашем мире тебе не место. Эх… — Смуглокожий дроу протяжно вздохнул, прощально махнул рукой и последовал за уже ушедшими товарищами.
Мы с Кириллом остались одни.
— Поторопись, — посоветовал Кирилл, не глядя мне в глаза, — времени у тебя осталось мало. Скоро затмение закончится и Врата закроются. Исчезнут навсегда… — Он закрыл глаза, словно был не в силах принять произнесенные им же самим слова, прозвучавшие безысходно — будто смертный приговор. Кадык на его горле тяжело дернулся вверх-вниз, похоже, мой любимый боролся с подступившими слезами.
— Милый, — нежно произнесла я, беря его за руку, — мы ведь с тобой уже разговаривали на эту тему. Сам понимаешь — остаться тут я не могу, потому что слишком много проблем поджидает меня там, в Мидире. Я просто обязана предупредить всех о грядущей беде, предсказанной барельефом в этой пещере. Мне предстоит разбираться со всеми: с загадочным Мастером Теней, с фоморами и их таинственным хозяином — господином Бресом. С непонятной госпожой Алиенорой… А еще, по словам Спинолома, дома затаился какой-то мой личный враг, весьма могущественный и опасный…
— Вот и я об этом же, — укоризненно перебил меня мой нао. — Опять ведь вляпаешься в очередные неприятности, а прикрыть тебя там будет некому…
Я промолчала, ибо что тут возразишь, если любимый прав во всем…
— Умоляю, смирись и прими сей скорбный факт — я не могу остаться в твоем мире, — терпеливо повторила я. — А ты не можешь пойти со мной в мой мир!
— Почему? — Конечно же Кирилл не удержался от своего любимого вопроса.
— Потому, что ты — смертный! — отнюдь не в первый раз принялась объяснять я. — Твоя жизнь у нас закончится слишком быстро. А я не хочу хоронить тебя и потом целую вечность рыдать на могиле. Уж лучше я буду утешать себя мыслями о том, что ты нашел свое счастье здесь, с другой женщиной…
— С ума сошла?! — искренне ужаснулся любимый. — Какая другая женщина? О чем ты говоришь? Сама ведь знаешь — мы связаны навечно, мы уже никогда не полюбим никого другого!
— Наша любовь — злая шутка судьбы! — втолковывала ему я. — Умоляю, забудь меня… — Я прикусила губу, стараясь не разрыдаться. — Умоляю, будь счастлив!
— Ага, без тебя! — скептично хмыкнул Кирилл. — Бред какой! Будто ты сама сможешь меня забыть?
— Никогда, даже если очень постараюсь! — пылко вскричала я, моментально запамятовав о данном себе обещании сдерживать эмоции и ничем не провоцировать моего нао. — Знай, я буду любить тебя всегда! Никогда не посмотрю на другого мужчину…
— Ну и на фига мне тогда такая участь? — наконец-то взглянув мне в глаза, прямолинейно спросил он. — Зачем искать какое-то несбыточное дурацкое счастье тут, зная, что ты там по мне страдаешь? А?..
Несколько секунд мы сверлили друг друга упрямыми и почти враждебными взглядами в упор. Никто не хотел сдаваться, никто не хотел уступать…
— Убирайся! — не выдержав первой, отчаянно закричала я. — Уходи. Я тебя не люблю, видеть больше не желаю! Ты был для меня просто игрушкой, живой игрушкой!
— Прогоняешь? — не веря собственным ушам, спросил он.
Я не удержалась от всхлипа.
— Сафира, любимая, единственная! — Кирилл рванулся ко мне, потянулся руками, губами, всеми фибрами души. Его темные глаза, полные горя и слез, смотрели мне прямо в сердце.
Я всхлипнула еще громче и, словно забивая последний гвоздь в крышку собственного гроба, сильно ударила его по щеке…
— За что? — Кирилл вздрогнул, униженный и оскорбленный в лучших чувствах, а след моей пощечины горел у него на лице, словно клеймо. Клеймо несбыточной, невозможной, запретной любви!
— Убирайся, — истерично визжала я, уже не сдерживаясь, готовая на все — лишь бы прогнать его от себя. Хотела, чтобы он ушел от меня сам, ибо отпустить его добровольно я не могла. Пусть уходит, пусть проклянет, пусть возненавидит меня навечно. Это все равно лучше, чем медленно умирать порознь, изнемогая от любви.
— Не любишь, значит! — Он гневно скрипнул зубами. — Ах ты…
Обидное слово оглушило меня, ударило сильнее пощечины, почти выбило пол из-под ног. Я покачнулась.
— Стерва эльфийская, поматросила и бросила! — Кирилл скривился, словно от острой зубной боли. — Стерва! — Он повернулся ко мне спиной, обреченно сгорбился и медленно побрел прочь. На живого человека он уже не походил, скорее, напоминал мертвеца.
