— Сдохни, тварь! — коротко рыкнул молодой боец и спустил тетиву.
Тяжеленный болт сорвался с приклада арбалета и устремился к Айвалин.
Бах! — это одна из приспешниц жрицы ловко сбила болт с помощью огненного шара, а вторая обдала отчаянного Надира потоком пламени. Не вымолвив даже слова, храбрец упал на пол. Он был мертв.
— Не-э-эт! — закричала я, став свидетелем этой беспощадной расправы.
— Не-э-эт! — слился с моим голосом голос Лизки, неожиданно появившейся над краем обрыва. Измазанная в грязи, оборванная, с перекошенным от горя лицом, девушка сжимала в руке пистолет и шла прямо на Айвалин. — Ты его убила! — по слогам отчеканила блондинка. — Его, самого доброго и хорошего в мире. Ты просто чудовище. Ты не имеешь права на жизнь! — Ствол был нацелен в лоб жрице.
— Да ну? — иронично усмехнулась служительница Смерти. — Получается, ты не только предала меня — свою благодетельницу и спасительницу, но и влюбилась в какого-то грязного варвара? Фу, как все это пошло… Стреляй же, чего ты ждешь? — В голосе жрицы прорезались издевательские нотки. — Стреляй давай, дорогая моя… — В черных глазах Айвалин, устремленных на несчастную девушку, вспыхнули колдовские красные огоньки, казалось прожигающие Лизку насквозь.
Рука Лизки тряслась, со лба блондинки стекали струйки пота, оставляющие полоски на покрывающей его грязи. Взгляд несчастной утратил осмысленное выражение, став безумным. Нижняя челюсть девушки отвисла, изо рта неслось нечленораздельное мычание. Медленно, очень медленно она отвернула оружие от жрицы и приставила его к своему виску. В эту долгую минуту мне показалось, будто на какой-то миг девушке все-таки удалось временно совладать с собой, и она взглянула прямо на меня, умоляя о помощи и вместе с тем прощаясь навсегда…
— Пощади ее, Айвалин! — хрипло закричала я, глотая подступившие к горлу слезы. — Обещаю, тогда я выполню все, чего ты захочешь! Только пощади ее…
— Пиф-паф! — насмешливо сказала жрица, и, подчиняясь ее приказу, загипнотизированная жертва послушно нажала на спусковой крючок.
Выстрел оглушительно грохнул на весь коридор, прокатившись по нему затухающим вдалеке эхом. Тело мертвой Лизки рухнуло с обрыва и скрылось в темной воде. Я же глотала слезы пополам с кровью из прокушенной губы, клянясь во что бы то ни стало отомстить проклятой жрице. Отомстить, даже ценой собственной жизни…
— Мило! — Айвалин потерла руки, весьма довольная собой. — Так-с, здесь порядочек и чистоту мы навели, пора заканчивать с остальными. Эй, сидка, — она повысила голос, обращаясь ко мне, — ты уже все обдумала, надеюсь. Соглашайся, пока я добрая!
— Ага, навидались мы уже твоей доброты, — вполголоса пробурчала я и закричала очень громко, дабы от жрицы не ускользнуло ни одно мое слово: — Да я скорее сдохну, чем…
— Сафира, — вдруг зашептал неслышно подошедший сзади Кирилл, дергая меня за рукав куртки, — извини, что обрываю столь интересную беседу, но Спинолом умирает…
— В каком смысле умирает? — резко обернулась я, мгновенно утрачивая интерес к Айвалин и ее ультиматумам.
— В прямом, — невесело усмехнулся любимый. — Он хоть и крепкий парень, но не бессмертный. Видимо, пуля, выпущенная одним из умирающих автоматчиков, случайно прилетела на нашу сторону, вошла троллю в левый глаз, ударилась о кости глазницы и засела в мышцах…
— Но тролли почти бессмертны, их кожа непробиваема! — Я все никак не хотела поверить в очевидное.
— Почти, но не совсем же, — невесело хмыкнул мой нао. — Глаз — это вам не кожа, это… Хм, это как чувствительная зона одного древнегреческого героя. Похоже, на каждого Ахиллеса найдется своя пята!
Эту фразу я не поняла и потому мрачно нахмурилась, приняв ее за неудачную шутку.
— Нет, пулю мы уже извлекли, но глазу хана, — торопливо добавил Кирилл. — А теперь Спинолом истекает кровью, остановить которую мы не можем…
Не дослушав его, я уже бежала по коридору…
Никогда еще могучий Спинолом не выглядел настолько слабым и жалким. Скрючившись, он полусидел на полу, привалившись к мраморной стене. Помнится, покойный ныне Сидор упоминал о том, что троллей пули не берут… Но злодейка-судьба опровергла это утверждение, направив пулю в единственное его уязвимое место… Рядом с умирающим пристроился Анриэн, приложив к лицу тролля повязку, сделанную из его же собственной рубашки. Ткань быстро пропитывалась кровью. Маврикий прижимался к ноге тролля, нежно вылизывая руку друга, бессильно упавшую на колено…
Завидев меня, Спинолом с трудом выдавил бледное подобие улыбки.
— Ну вот и все, — еле слышно выдохнул он, — мои приключения закончились, я умираю…
— Ничего подобного, — преувеличенно бурно запротестовала я. — Ты сильный, ты выживешь. Главное — не отчаиваться.
— А ведь мечтал вернуться, — не слушая меня, продолжил умирающий, — откопать припрятанную кубышку с золотыми, уйти со службы, купить какую-нибудь маленькую таверну, жениться, зажить мирной жизнью.
— Так и будет, — срываясь на всхлипывания, выкрикнула я, — обещаю, все так и будет! Ты потерпи еще немного, пожалуйста…
— Я не жалею, — в грубом голосе тролля прорезались нежные нотки, — ни о чем не жалею. Это так здорово — попасть в другой мир, познакомиться с тобой, найти Светоч Листограда… Пусть даже он оказался не рубином, а каким-то непонятным философским камнем.
— Философский камень… — медленно повторила я, и тут меня осенило. — О боги, как же я могла забыть? Ведь он способен излечивать раны! Парни, а ну-ка держите его покрепче, — приказала я, вытаскивая раритет из кармана.
— Сафира, рана слишком глубокая, — деликатно напомнил молчавший до сего момента Анриэн. — Такие — не заживают.
— Увидим, — упрямо заявила я. — Терпи, думаю, будет очень больно, — предупредила я Спинолома, отбросила повязку и прижала камень к его окровавленной глазнице.
Уж не знаю, что испытал храбрый Спинолом, но закричал он так, словно его резали заживо. Камень начал нагреваться, обжигая мою ладонь. Сжав зубы, я терпела — мысленно молясь богине Дану, заклиная ее спасти нашего дорогого друга. А потом тролль замолчал, его здоровый глаз закрылся, и гигант лишился сознания…
«Умер!» — с отчаянием подумала я и тоже закрыла глаза, проклиная свою глупую самонадеянность.
— Офигеть! — Кирилл бережно отвел мою напряженную, одеревеневшую от усилия руку с зажатым в ней Светочем Листограда. — Вот это чудо!
— Точно! — подтвердил радостно посмеивающийся Анриэн. — Сафира, открой глаза, ты его спасла!
— Спасла? — Я с трудом разлепила мокрые от слез ресницы. — А-а-а, похоже на то…
На лице тролля не было никакой раны. Правда, левого глаза тоже не было, потому что он исчез вместе с кровью и кусочками раздробленной кости из глазницы. На его месте появилась здоровая розовая кожа, разительно контрастирующая с задубевшей шкурой всего лица. Бровь, кожа, щека, скула — все это выглядело непривычно, но казалось абсолютно жизнеспособным и нормальным. Похоже, вместо умирающего от страшной раны тролля мы получили его же, но совершенно здорового, пусть и одноглазого.
