«Секретное кино» превращает игры с альтернативной реальностью во флешмоб. Недавно они начали устраивать «показы с погружением» даже для премьер – «Отель Гранд Будапешт» Уэса Андерсона прошел у них до его выхода на экраны
{199}. Основатель и генеральный директор Фабьен Риголл полагает, что «Секретное кино» – это будущее кинематографа. Мы больше не будем ходить «в кино», мы будем ходить, чтобы «прожить кино».
Таким же образом можно описать и будущее музыки. В 2012 году поп-звезда Бек выпустил альбом «Song Reader» в виде «кусков музыки» – прекрасно упакованный материальный продукт. Вместо того чтобы самому записывать 20 новых песен, Бек предложил своим фанатам записать их и поделиться со всеми в Сети. Поступив так, он создал искусственный дефицит: сам он будет только исполнять песни на концертах, а недостаток цифрового продукта породил новый темный рынок версий. Этот формат позволил фанатам и музыкантам со всего мира сосоздавать собственный альбом Бека, сделав его концерты еще более притягательными.
Романтики наслаждаются эфемерным волшебством улетающего момента. Ничто не раздражает нас больше, чем некачественное видео памятного мероприятия. Именно поэтому живые мероприятия, такие как журнал Pop-Up Magazine – издание, которое подает себя как «первый в мире живой журнал, создаваемый для сцены, экрана и аудитории», – не имеет записей выступлений. Вместо этого организаторы обещают: «Вам ничего не придет в почтовый ящик. Ничего не произойдет онлайн. Ничего не будет записано или снято. Это событие существует один вечер, в одном месте».
В эпоху, когда все наши слова и действия перманентно записываются в интернете, эфемерные медиа оказываются на подъеме. Всего несколько лет назад приложение для распространения картинок Snapchat, которое само стирает картинку через несколько секунд, было бы совершенно непредставимо. Сегодня это – золотой стандарт и новая волна эфемерности.
Группа нью-йоркских драматургов использовала эфемерность как дизайнерский принцип для своего проекта. Группа под названием 13Р, включающая 13 драматургов, назвала свою организационную структуру «Модель взрыва изнутри». Каждому из 13 драматургов дается возможность посмотреть свое собственное произведение. Когда все драматурги побывали во главе процесса (всего получилось 13 постановок), группа проголосовала за роспуск. В явном виде обозначив свой срок жизни, группа подчеркнула, что ее смыслом является работа, а не институт, организация.
«Долгосрочная цель состоит не в том, чтобы получить прибыль. Мы просто принесли жертву, чтобы что-то сделать. А затем все закончилось».
Так описал этот процесс один из основателей Роб Хандель.
В интервью газете Huffington Post другой член группы 13Р Ян Цзинь Ли утверждал: «Это был один из самых чистых художественных экспериментов в моей жизни. У меня есть моя собственная компания, и я должен заботиться о ее выживании, о зарплате сотрудникам и сохранении бизнеса. У меня нет такого чистого художественного опыта, где я могу делать все, что хочу. Так просто не получается»
{200}.
«А что ты можешь сделать, когда выживание не является твоей целью? – говорит соосновательница группы Мадлен Джордж. – Открывается целый ряд увлекательных возможностей».
В 2012 году, после почти десяти лет работы, принесшей им множество наград, члены группы 13Р собрались на прощальный праздник в Публичном театре в Нью-Йорке. Взрыв изнутри был темой всех тостов, выступлений и речей.
Негативное пространство
Мы с дочерью недавно посетили магазин игрушек в моем квартале, потому что владельцы устроили специальную акцию: встречу с Карлом Джонсоном, одним из крупнейших в Америке мастером силуэтов, создающим контурные портреты. Спрос был велик, и стояла большая очередь. Пока моя дочь дожидалась момента, когда можно будет сесть на место «натурщицы», я наблюдал за работой художника.
Джонсон сидел в магазине на небольшом стульчике с 9 утра до 6 вечера без единой паузы и создал около шестидесяти портретов. Он просил детей сидеть спокойно, ведя с ними непринужденную беседу, чтобы они чувствовали себя более комфортно. Весь день он одновременно говорил и вырезал силуэты. Его ножницы уверенно двигались по бумаге, а глаза ни на секунду не сходили с модели. Он сканировал контуры ребенка, сидящего перед ним. Меня поразила сложность его задачи и в то же время ее простота. «Силуэтные портреты ухватывают сущность человека, показывают, какой он есть, простейшим из всех возможных способов», – писал Джонсон в одном из постов
{201}.
Позднее я прочитал, что он связал свой уникальный талант с врожденным монокулярным зрением. Он видит только одним глазом, правым. Он говорит, что это вынуждает его оценивать расстояние до объекта и форму, используя тень предмета. Таким образом, он видит мир как череду силуэтов. В каком-то смысле он вырезает методом «ex negativo», исключения, буквально отрезая лишнюю информацию. Он создает ощущение трехмерного изображения несколькими будто случайными линиями, способными подчеркнуть уникальность данного человека в мгновение ока.
Работа Джонсона напомнила мне о способе, которым пользуются некоторые бренды. Они развили искусство создания негативного пространства, вырезая для себя так много места, чтобы становиться заметными, когда их нет. Подобно остаточному изображению, они сохраняются видимыми в нашем мозгу с момента своего исчезновения. Остается только силуэт от них. Как научить бренд искусно исчезать?
Некоторые подсказки нам может дать история культового бренда одежды «Дом Мартина Маргиелы». Историю этого дома 20 лет окутывала анонимность, а дизайнер, давший ему свое имя, зачастую отсутствовал на показах, выставляя вместо себя пустое кресло. Мир моды постепенно привык к такому поведению неуловимого мастера, а он торговал своей невидимостью, сделав из нее неожиданный актив. Маргиела, выпускник Бельгийской академии изящных искусств, в начале 1980‑х годов работал ассистентом у Жан-Поля Готье. В то время модный дизайн в Антверпене находился под влиянием самых радикальных из дизайнеров-деконструктивистов, таких как Рей Кавакубо из дома Comme des Garçons. Соединив усилия с группой дизайнеров-единомышленников, получившей название «Антверпен 6», Маргиела начал продвигать подрывные идеи деконструктивизма в Европе, разрывая наряды и выставляя швы напоказ. Многие стилевые приемы, воспринимаемые сегодня как само собой разумеющееся (рваные джинсы или использование вторичных промышленных материалов), напрямую связаны с его влиянием. Сутью бренда стал безличностный фасад. И действительно, ведь на подиум зачастую выходят «обезличенные» модели в массивных париках, закрывающих голову целиком.
