– Позвольте мне быть откровенным, мисс Райз. – Он остановился перед ней, коротко выдохнул, и желудок Анны тут же скрутило в жесткий тугой узел. – У меня нет ни малейшего представления, как подойти к этому… этому… – Он взмахнул рукой, непонятно что обозначающим жестом. – Этому вопросу. Я не знаю, как вести себя с сестрами. Меня переполняют чувства. И я чувствую себя немного дураком. Я вообще не очень хорошо умею поддерживать беседу.
К своему удивлению, Анна почувствовала, что ее губы растягиваются в улыбке. Как легко, оказывается, можно признаться в неловкости данной ситуации, оказывается, гораздо легче, чем ходить вокруг да около, и какое облегчение было узнать, что он не собирается отправить ее в Америку, пусть даже в каюте первого класса.
– А у меня нет опыта общения с братьями, – ответила Анна. – У меня вообще нет ни братьев, ни сестер.
Она тоже чувствовала себя достаточно глупо, но пока была готова проявить лишь некоторое сочувствие.
Как оказалось, для Эспли и этого было достаточно. Он расправил плечи, а на его губах затеплилась слабая улыбка.
– Моя невестка мне очень нравится.
– Но сестра и невестка – это не совсем одно и то же, – произнесла Анна и потянулась за печеньем. Возможно, теперь она сможет почувствовать вкус апельсина и пряностей.
– Вы правы. – Он снова сел и тоже взял печенье. – Однако мне хотелось бы надеяться, что со временем мы с вами сможем подружиться. Вы проведете здесь несколько недель и…
– Несколько недель? – Анна едва не подавилась. – Вы хотите, чтобы я осталась здесь на несколько недель?
Не может быть, чтобы он говорил об этом серьезно.
– Или сколько угодно, если вас это устроит. – Он внимательно посмотрел на нее. – А как еще мы можем узнать друг друга?
«Чего ради тебе хочется узнать меня?»
– Я… я не планировала такого продолжительного визита. Я думала задержаться у вас на… пару часов, в крайнем случае на день или два, и вместе с миссис Кулпеппер отправиться дальше. У нее сестра живет на севере. – Она неловко замолчала, осознав, что не ответила на его вопрос. – Впрочем, я, конечно, надеялась, что мы будем переписываться.
На самом деле она и не думала на это не надеяться. Анна не позволяла своим мечтам распространяться дальше чем на пару часов времени лорда Эспли и на тысячу фунтов его состояния.
Он молча обдумал ее слова, затем ответил:
– Мисс Райз, Гидеон приедет только через несколько дней. Вы должны остаться по крайней мере до его приезда. Он очень хочет познакомиться с вами.
– Несколько дней? – Анна судорожно сглотнула. Она и не предполагала, что «скоро» может означать «несколько дней».
– Вам будет здесь вполне комфортно, уверяю вас.
Боже, он говорит о комфорте! Слишком многое не позволяет ее пребыванию здесь быть хотя бы достаточно комфортным. И самая главная причина крылась в присутствии лорда Максимилиана Дейна. Святые угодники, она должна найти какой-то выход.
– Я польщена вашим приглашением, милорд, но Колриджтон прелестная деревушка, и я уверена, что…
– Колриджтон? Нет, вы останетесь здесь.
– Здесь? В Колдуэлл-Мэноре? – Анна осознала, что повторяет за ним почти каждое слово, но ничего не могла с собой поделать. Остаться на несколько недель? В Колдуэлл-Мэноре? Он что, ненормальный? – В деревне есть весьма приличная гостиница. «Медвежья берлога», кажется? Я видела…
Анна внезапно замолчала, осознав, что их разговор с вопроса о том, останется ли она в Колдуэлл-Мэноре, вдруг перешел к вопросу о том, где именно она остановится. Как это произошло?
– Прекрасное заведение, – согласился Эспли, – но мне бы не хотелось седлать лошадь каждый раз, когда я захочу переброситься с вами словечком. Я бы предпочел, чтобы вы остановились в Колдуэлле.
У Анны промелькнула мысль, что путешествие в Америку было бы предпочтительнее.
– Вы считаете это благоразумным, милорд?
Его губы изогнулись в улыбке, которую она могла бы классифицировать как самодовольную.
– Я не привык делать предложения, которые считаю неблагоразумными.
Анна усомнилась в его обыкновении делать какие-либо предложения. Он ведь маркиз. Он может просто приказывать, и в данный момент ей больше всего хотелось, чтобы он сам себе приказал хоть на минутку обратиться к здравому смыслу. Возможно, ему неловко признать очевидное, но сделать это было необходимо.
– Мне вообще не следует находиться в вашем доме. Вы ведь знаете, кто я, – тихо произнесла Анна. – Знаете, кто моя мать.
Было непостижимо, что он мог желать, чтобы она провела в его доме хоть одну ночь, не говоря уже о неделях.
– Да, – спокойно ответил он. – Вы моя сестра. Ваша мать – мать моей сестры.
– Пойдут разговоры. – Пойдут нескончаемые разговоры даже в такой далеко расположенной деревне, как Колриджтон. От одной мысли об этом у нее по коже поползли мурашки.
Но маркиза, казалось, это нисколько не беспокоило. Он вопросительно и надменно заломил бровь.
– Вам известно, кто я, мисс Райз?
Она озадаченно взглянула на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.
– Мой сводный брат?
– Я шестой маркиз Эспли. Наш отец был пятым маркизом Эспли. – Люсьен подался вперед и ободряюще улыбнулся. – Пусть говорят что угодно
Анна хотела улыбнуться в ответ, но губы словно свело судорогой, хотя она оценила его благородство. Он собирался признать ее так, как не признал даже отец, а шестой маркиз Эспли вполне мог позволить себе не принимать досужие разговоры и возможные последствия. Никакие пересуды соседей не скажутся на репутации имени Эспли.
Но одного Люсьен, казалось, не понимал: Анна не обладает титулом. Она даже не Хаверстон. В отличие от законных членов семьи она, к несчастью, весьма уязвима не только для осуждения, но и для презрения.
Его же в худшем случае нарекут наивным глупцом.
А вот Анну даже в лучшем случае сочтут алчной нахалкой.
К сожалению, иных вариантов не было. О возвращении в Андовер-Хаус не могло быть и речи, а для любого другого путешествия требовалось несколько больше тех шести шиллингов, которые оставались в ее ридикюле. Сестра миссис Кулпеппер не соглашалась принимать у себя бедную родственницу, к тому же Анна не могла себе позволить обременять миссис Кулпеппер.
Ей нужна эта тысяча фунтов.
И если прямо сейчас она не наберется смелости потребовать, чтобы он безотлагательно выдал ей эти деньги, то личину алчной нахалки ей все-таки придется надеть.
Анна постаралась улыбнуться как можно обаятельнее:
– Я велю кучеру выгрузить наши сундуки.
Он ответил ей такой же приятной улыбкой, но, как она надеялась, гораздо более искренней.
