– Пойдите и доложите о моем прибытии, или я подниму шум, который не понравится ни вашей госпоже, ни хозяину гостиницы.
Джоунз шагнул чуть-чуть ближе и, как и ожидалось, достал нож.
– Вы не станете ей докучать.
Макс хладнокровно посмотрел на нож. Ему давно не случалось драться, но не настолько давно, чтобы забыть основные приемы, самым главным из которых был фактор неожиданности.
А людей, подобных Оуксу и Джоунзу, привыкших изредка усмирять подвыпивших и драчливых визитеров – для которых чаще всего хватало одной лишь угрозы, – было достаточно легко застать врасплох. Пьяного денди легко запугать и одолеть. Гораздо труднее – бывшего солдата, закаленного в рукопашных схватках.
Прежде чем Джоунз успел поднять нож, Макс толкнул его плечом в грудь, вбив долговязого бандита в дверь, что позволило Максу нанести Оуксу молниеносный удар правой в челюсть и сразу же ударить каблуком по голени, отчего телохранитель упал на пол и, скорчившись, закричал от боли:
– Моя нога! Мерзавец! Моя нога!
Выведя Оукса из строя, Макс развернулся к Джоунзу, и как раз вовремя, чтобы уклониться от ножа.
Быстрый выпад, захват и вывих запястья – нож Джоунза оказался в руках Макса, а охранник миссис Рейберн, взвыв от боли, упал на колени. На всякий случай завернув ему руки за спину, Макс окончательно нейтрализовал пронзительно взвывшего охранника.
Именно в этот момент миссис Рейберн открыла дверь, окинула небрежным взглядом представшую перед ней сцену и вздохнула:
– Отпустите, пожалуйста, моего слугу, он мне еще понадобится.
Макс посмотрел на Джоунза, у которого на лбу выступили капли пота. Потом взглянул на резную рукоятку ножа из слоновой кости.
– Вы, наверное, неплохо платите своим людям и, конечно, можете рассчитывать на то, что они будут лучше выполнять свою работу.
– Они хорошо выполняют свою роль в качестве устрашения. Как правило. – Мадам медленно окинула его взглядом с головы до ног. – Должно быть, ваше желание увидеть меня оказалось слишком сильным.
– Я здесь не ради своих желаний. – Он сунул нож в карман и, отпустив Джоунза, обернулся к Оуксу. – Помогите вашему приятелю добраться до своей комнаты и оставайтесь там.
Оба охранника посмотрели на хозяйку и, когда она кивнула, рыча и ругаясь, побрели прочь.
Макс дождался, когда телохранители мадам скроются из виду, и вслед за миссис Рейберн вошел в номер. Она быстро пересекла комнату и, приняв театральную позу, оперлась на каминную полку. Ее, казалось, нисколько не обеспокоил тот факт, что она оказалась в одной комнате с вооруженным человеком, которого едва знает.
– Лорд Дейн. – Она протянула его имя, словно пробуя на вкус. – Боже мой, как давно я не имела удовольствия находиться в вашем обществе. Последний раз это было, когда вы пытались встретиться с моей дочерью. Каким искренним и восхитительным мальчиком вы были в то время.
– Да. Приятные воспоминания. – Он решил поддержать эту легковесную манеру разговора. – Я тоже помню те времена. Мы все были моложе, и морщинок вокруг глаз у вас было намного меньше, и, кроме того, вы были намного доверчивее.
– Я никогда не была доверчивой.
– Значит, были недальновидной.
– Я не…
Макс был совершенно не в настроении поддерживать этот ничего не значащий разговор. Короткая схватка с Оуксом и Джоунзом лишь немного остудила кипевшую в нем ярость.
– Вы думали, что сможете всю жизнь держать дочь взаперти? Думали, что правда никогда не выйдет наружу.
– Я полагаю, мы говорим об Анне? – Миссис Рейберн закатила глаза. – Значит, взаперти. Вы столь же легковерны, как и четыре года назад.
Не собираясь спорить или доказывать очевидное, Макс сразу раскрыл причину своего визита:
– Уезжайте в Андовер-Хаус, миссис Рейберн.
Мадам удивленно моргнула.
– Господи, милорд, нельзя же быть настолько тупым, естественно, я собираюсь вернуться домой, но только вместе с дочерью.
– Этого не будет никогда.
Пухлые губы изогнулись в слабой насмешливой улыбке.
– Вы все еще злитесь на меня за то, что я отказала вам в приеме четыре года назад?
– Нет, нисколько, – солгал Макс. Хотя точно знал, что еще долго будет таить обиду. – Просто вы мне не нравитесь.
– Потому что я не позволила вам встретиться с Анной?
– И по множеству других причин.
– И некоторые из них могут стать поводом для вашего неодобрения, – с легкостью согласилась она. – Но я не буду извиняться за то, что отказала вам и некоторым другим «претендентам». – Она саркастически усмехнулась. – Пьяницы и распутники, вы превратили бы мою дочь в шлюху, а она заслуживала лучшего… и заслуживает. Я правильно поступала, делая все, что в моей власти, чтобы защитить Анну от…
– От мужчин, которых вы приглашали в свой дом? В дом, который для самой Анны был чем-то вроде комфортабельной тюрьмы, из которой нельзя выйти? – презрительно фыркнул Макс.
– Со мной она в полной безопасности. Я ее мать. Кто еще стал бы заботиться…
– В вас погибла хорошая актриса, – прервал ее Макс. Его терпение подходило к концу. И споры закончены. – Вы покинете Колриджтон с рассветом, или вам придется ответить за последствия.
– За… – Рот миссис Рейберн скривился, и раздался короткий грубый смешок. – Какие последствия, глупый мальчишка? Вы всего лишь виконт, причем не особо влиятельный, а у меня в руках полдюжины пэров, готовых поддержать меня в любой момент. Вы мне ничего не можете сделать. – Она распрямила плечи и произнесла с гордостью: – Я самая популярная женщина во всей Англии.
– Нет, вы женщина лондонского полусвета, имеющая самую дурную репутацию, – поправил ее он. – В настоящем. И вам повезло с конкурентками. Миссис Фишер? Элайза Томлисон?
Она сжала губы в тоненькую ниточку.
– Вы считаете их овечками?
– Я считаю, что они не имеют и десятой доли того влияния в обществе, как например… Леди Эспли. – Он увидел, как она едва заметно вздрогнула. – Лондон обожает эту женщину. Ваша модистка, я уверен, будет счастлива заполучить ее, даже если для этого ей придется навсегда отказаться от ваших заказов. Ваша прислуга сбежит к ней от вас в мгновение ока. Кто, скажите на милость, отправится на кутеж в Андовер-Хаус, если леди Эспли устроит званый вечер в то же самое время?
– Вы станете прятаться за юбки женщин?
– За мечом не прячутся. Им орудуют.
У миссис Рейберн было так много что сказать в ответ, что потребовалось несколько секунд, чтобы яростный словесный поток начал превращаться в осмысленную, хотя по-прежнему злую речь.
– Это возмутительно! – Она вновь зашипела, потом выбрала мысль, за которую могла зацепиться. – Клянусь Богом, это ее вина. Неблагодарная девчонка! Так похожа на своего отца – берет что хочет, не думая о других. Она всегда была упрямой, делала что хотела, пока я заботилась о том, чтобы у нее был кусок хлеба и крыша над головой. Мне давно следовало взяться за ремень. – Она погрозила ему унизанным кольцами пальцем. – Я ведь все еще ее мать. Она моя. Она всегда будет…
