Как, например, сейчас. Джеффри глубоко вдохнул чистый прохладный воздух, в котором витал отчетливый аромат яблок. И лимона, конечно.
Это надо прекратить, но игнорировать Лилиан он не мог, и чем сильнее старался, тем прочнее она занимала его мысли, никак не желая их покидать. Прошлой ночью в его воображении Лилиан явилась в библиотеку в тонком полупрозрачном халатике цвета слоновой кости. В отблесках пламени камина ее золотистая кожа светилась, в темных волосах сверкали рыжеватые пряди. Она не произнесла ни слова, только несколько секунд пристально смотрела на него своими потрясающими глазами, потом опустилась перед ним на колени и…
Проклятье! От таких воспоминаний все тело Джеффри напряглось и стало твердым словно камень. С этим надо что-то делать. Почему эта женщина так притягивает его? Почему он не может выбросить ее из головы, вопреки доводам рассудка?
Грин насторожился и повернул голову, прислушиваясь. Джеффри бросил взгляд в том же направлении, но ничего не увидел и не услышал никаких посторонних звуков – пение птиц, и ничего больше, – а поскольку за многие годы научился безоговорочно доверять инстинктам Грина, все же насторожился в ожидании.
Из перелеска на луг вылетела лошадь – словно стайка куропаток, поднятая первым выстрелом. Джеффри даже показалось, что раздался выстрел, и далеко не сразу он понял, что слышит биение собственного сердца.
Лилиан.
Он не мог объяснить, откуда узнал, что это она: всадница, одетая в бриджи, ехала в седле по-мужски, волосы закрывала шляпа, да и расстояние до нее было довольно большим – ярдов пятьдесят, не меньше, – однако ни малейших сомнений у Джеффри не было. Он ощутил знакомое покалывание во всем теле, причиной которого была только она.
Всадница наклонилась вперед и что-то сказала лошади – вероятно, как-то поощрила, – поскольку животное существенно увеличило скорость. Лишь немногие солдаты его полка могли так… летать.
Боже правый, она скачет на Амире! Вероятно, ей удалось убедить Григгса, что она опытная наездница, иначе он ни за что бы не оседлал для нее любимую кобылу Джеффри. Ему все равно придется сделать замечание старшему конюху: Амира слишком ценная лошадь, чтобы давать ее гостям.
Его тревога немного уменьшилась, когда всадница приблизилась. Амира в надежных руках, а Лилиан действительно опытная наездница и, похоже, привыкла ездить в мужском седле.
Восхищение Джеффри неординарной гостьей росло с каждой минутой. Совершенно очевидно, что Лилиан Клэрмонт не обычная мисс. Он уже смирился с тем, что ошибся в ней. Она наглядно доказала, что вовсе не собирается его завоевывать, и сделала это очень даже демонстративно: оскорбила его, посмеялась над ним, бросила ему вызов и выиграла. После того как гнев утих, Джеффри признал, что заинтригован.
Лилиан придержала лошадь – перешла сначала на рысь, потом на шаг, – и ехала с востока, явно со стороны владений Эйвлина. У Джеффри внезапно стало тяжело на душе, сами собой сжались кулаки. Этот негодяй три дня не отходил от нее. Неужели она возвращается после ночи в его объятиях?
Нет. Когда Джеффри седлал Грина, Амира была в стойле. А он катается только час. Хотя этого времени, конечно, многим хватит, но, насколько ему известно, у Эйвлина не было привычки совращать невинных девиц.
Желание набить морду сопернику исчезло, и Джеффри облегченно вздохнул. Надо же, забыл, как часто ревность толкает мужчин на глупости.
Ревность? Нет. Конечно, нет. Он резко выпрямился и замер, чувствуя, как в грудь вползает смутная тревога. Ревность – предвестница любви. А он категорически отказывался поддаваться этой расслабляющей эмоции. То, что девица его заинтриговала, вовсе не означает, что он готов ее полюбить. Да, она весьма привлекательна, но физическое притяжение не имеет ничего общего с более возвышенными чувствами. Он не позволит себе повторить судьбу отца, которому любовь ничего хорошего не принесла.
Джеффри увидел, в какой момент Лилиан почувствовала его присутствие. Ее лицо побледнело, глаза испуганно сверкнули. Она бросила взгляд в сторону дома, вероятно прикидывая, сможет ли сделать вид, что не заметила его, и скрыться в конюшне, однако остановилась и стала ждать его приближения.
Амира подняла голову и радостно заржала. Грин ответил. Лилиан поприветствовала хозяина дома натянутой улыбкой и кивком, но, судя по ее виду, была готова спасаться бегством.
– Леди, встающая до полудня, – усмехнулся Джеффри. – Я считал, здесь последнее место, где меня могут поджидать гости женского пола.
Лилиан было нахмурилась, но быстро справилась с собой и усмехнулась.
– Холостой лорд, богатый, красивый и еще не впавший в старческий маразм? Я удивлена, что женщины не устраивают на вас засады по всей округе и не преследуют в любое время дня и ночи.
Ее слова вызвали у Джеффри улыбку.
– Этим вы и заняты, мисс Клэрмонт? Преследуете меня? – Ему почему-то очень хотелось раздразнить ее и посмотреть, что получится. – Сначала в библиотеке, теперь во время моей одинокой утренней прогулки. Пожалуй, это становится системой.
Лилиан возмущенно фыркнула, пожав плечами:
– Поскольку я пришла в библиотеку задолго до вас, то преследовать никак не могла. Скорее уж устроила засаду. Что же касается сегодняшнего утра, ничего не скажу. – Она взглянула на него, как всегда, прямо и загадочно улыбнулась. Эта улыбка поведала Джеффри о многом – к примеру, о том, что он прощен за ошибочное предположение, допущенное в первую ночь. – Можете гадать.
Джеффри ухмыльнулся, не в силах с собой справиться.
– Тогда мое эго, разумеется, поверит, что вы меня бесстыдно преследовали.
На очаровательном личике Лилиан расцвела улыбка, только почему-то растерянная. Как неожиданно.
И Джеффри почувствовал глубочайшее удовлетворение. Оно окутало его теплом, пролилось бальзамом на истерзанную душу. Возможно, Лилиан и не стремится к браку, даже с графом Стратфордом, но определенно хочет его.
Джеффри уже давно не испытывал такого счастья, но любопытство его ничуть не уменьшилось и требовало удовлетворения.
– Вы прекрасная наездница, – отметил он, скользя взглядом по темно-коричневым бриджам, обтягивающим стройные бедра и красивые икры. Свободная рубашка прикрывала ягодицы, но воображение Джеффри дорисовало восхитительную картину.
Лилиан проследила за его взглядом и вспомнила, что одета, мягко говоря, не вполне традиционно. В смущении она тяжело вздохнула, но подумав, смирилась с действительностью и, решив не комментировать ни свою одежду, ни седло, лишь произнесла:
– Спасибо.
Джеффри понравилось ее поведение в щекотливой ситуации, и он заметил:
– Амира вам очень подходит. Как вам удалось уговорить Григгса расстаться с ней, пусть и на время?
Можно было бы и не спрашивать. Если Лилиан улыбнулась Григгсу так же, как улыбалась ему, он бы помог ей увести всех лошадей из конюшни, и вряд ли его можно было за это винить.
