– Жди здесь! – приказал Уэнтуорт кучеру. – И будь готов, как только я вернусь, гнать что есть мочи.
«…я вернусь…» Несмотря на то что старалась держать эмоции под контролем, Лилиан с трудом подавила панику. Или Уэнтуорт намерен отпустить ее, получив сокровище, или, что вероятнее, собирается убить. Ни первый, ни второй вариант не сулили ей ничего хорошего, поскольку сокровища у нее не было, и она понятия не имела, где оно.
Она подумала, что можно попытаться привлечь на свою сторону кучера, воззвав к его милосердию, но, когда тот обернулся, поняла, что надеяться не на что, поскольку узнала в нем того самого человека, который разгромил ее библиотеку. Вероятно, выполняя приказание Уэнтуорта отыскать сокровище.
Лилиан сжала кулаки. Надо успокоиться. Остается только одно: держать Уэнтуорта в заблуждении, пока она не найдет выход.
Джосс шагнул к ней и крепко взял за локоть.
– Пошли?
Лилиан кивнула, изображая смирение, которого не чувствовала. Ее кровь бурлила от адреналина. Она старалась расслабиться, чтобы не расходовать зря энергию, пока нет возможности ее использовать, но тело не подчинялось. Мышцы были напряжены, сердце билось часто, но ровно, кожу покалывало от предвкушения побега.
Уэнтуорт повел ее к деревьям. Он хочет завести ее в лес? Девушку охватила паника. Даже волосы на голове вроде бы зашевелились. Неужели понял, что его обманывают, и решил избавиться от ненужного свидетеля?
– Куда вы меня ведете? – отчаянно сражаясь со страхом, спросила Лилиан.
– Ты же не думала, что мы войдем в главные ворота и сразу направимся к домику у озера? – фыркнул Уэнтуорт.
Лилиан испытала огромное, ни с чем не сравнимое облегчение. Пока все идет хорошо: они доберутся до домика у озера – а там… как получится.
«Или как решит Джеффри». Она сделала ставку на его недоверие: сейчас это могло спасти ей жизнь, а потом… разбить сердце. Но это потом.
Приблизившись к опушке леса, они заметили тропинку, заросшую высокой травой, однако люди, хоть и редко, все же здесь ходили. Некоторое время они молча шли по ней, и Лилиан наслаждалась звуками природы, понимая, что, может быть, слышит их в последний раз. Ветер шевелил кроны деревьев, тихо шуршали листья. Где-то оживленно щебетали птицы, потрескивали сухие ветки – мелкая лесная живность спешила по своим делам. Жизнь в лесу продолжалась, его обитателям было неведомо о развернувшейся в их владениях человеческой драме.
Лилиан охватило глубокое сожаление. Время, проведенное с Джеффри, показало, что она перестала жить той далекой декабрьской ночью, когда у нее отобрали отца. О, внешне все было нормально: она строила планы, достигала успехов, ставила перед собой цели, оправдывающие ее существование, – но у нее не было самого главного – жизни в сердце. Она закрыла его от окружающих и шанса пробиться к нему ни разу не дала никому: ни дяде и тете, которые по-своему хотели ей добра, ни другим девушкам, годами старавшимся с ней подружиться, ни молодым людям, проявлявшим к ней интерес. Она никого к себе не подпускала, боялась сближения с кем бы то ни было, чтобы в очередной раз не испытать боль и горечь утраты.
Так было до Джеффри. Только ему удалось сломить ее сопротивление своим мягким напором, чувством юмора, способностью уязвить и бросить вызов, умением слушать. А что сделала она? Обманула его доверие и тем самым лишила себя его любви.
Следовало рассказать ему все в тот самый момент, когда поняла, что ему ничего не известно о ее отце. Она не должна была оскорблять его недоверием, поскольку точно знала, что он человек честный и благородный. Ей так хотелось, чтобы волшебное время с Джеффри никогда не кончалось… и вот теперь потеряла все. И если не случится чуда, у нее не будет возможности сказать ему, как он изменил ее, распахнул некогда наглухо запертую дверь. Пусть его любовь и потеряна для нее, все равно Лилиан безмерно ему благодарна за то, что открыл ее сердце, научил чувствовать, показал, как надо жить. Теперь все будет по-настоящему… если, конечно, повезет и Уэнтуорт ее не пристрелит.
Тропинка вывела к небольшому каменному круглому сооружению, на вид – очень старому, сверху накрытому замшелыми досками. Тропинка огибала это сооружение и уводила вправо.
– Что это? – спросила Лилиан.
– Старый колодец.
Колодец, о котором говорил Джеффри. Значит, они в роще, что за домом у озера.
– Отсюда снабжалась водой часть поместья, но мой брат приказал его закрыть, поскольку какой-то городской ученый сказал, что вода здесь плохая.
Быть может, это был ее отец?
– Мы пришли, – сказал Уэнтуорт.
Тропинка сделала еще один поворот, и над деревьями показался купол домика у озера.
Лилиан почувствовала дурноту. Очень скоро Уэнтуорт поймет, что его дурачат, и одному Богу известно, что предпримет. «Прошу тебя, Джеффри, пожалуйста, приди!»
В глубине души ей вовсе не хотелось, чтобы он пришел. Джеффри не ожидает встретить здесь вооруженного человека, тем более своего дядю, и может оказаться застигнутым врасплох. Если положение Уэнтуорта действительно столь отчаянное, то он не остановится ни перед чем. Она не должна допустить, чтобы Джосс причинил вред своему племяннику.
Уэнтуорт подвел ее к черному ходу и принялся дергать за ручку двери, но замок не поддавался. Тогда он с проклятиями стал колотить по двери ногой.
Лилиан поняла, что у нее есть возможность укрепить его заблуждения относительно ее желания единолично завладеть сокровищем, и достала из кармана ключ, который ей в свое время дал Джеффри.
– Вот возьмите. Я украла ключ, перед тем как покинуть Сомертон-Парк.
Уэнтуорт, прищурившись, оглянулся на нее через плечо, и Лилиан невинно захлопала ресницами – ну чисто агнец божий!
Джосс взял у нее ключ и, вставив в замочную скважину, задумчиво и даже с некоторым интересом заметил:
– Знаешь, а ты оказалась изобретательнее, чем я думал. Я, конечно, знал, что ты умна, и был впечатлен, как ловко окрутила моего племянника, но все же не ожидал, что после объявления помолвки сбежишь, для того чтобы выманить его из поместья, а самой вернуться. Снимаю шляпу. Гениальный ход.
Он одобрительно хихикнул, и в этот момент замок со щелчком открылся.
У Лилиан слова Джосса вызвали самые разные эмоции. С одной стороны, облегчение: судя по всему, Уэнтуорт купился на ее историю, – а с другой – страх: ведь ее действия могут быть восприняты Джеффри в точности так же.
Втолкнув Лилиан внутрь, Уэнтуорт запер дверь на замок, убрал ключ в карман и приказал открыть ставни, чтобы в помещении стало светлее.
– Только на тех окнах, что с задней стороны здания, чтобы не заметил случайный прохожий.
В комнате стало светло. Лилиан поняла, что время вышло, и, чтобы он ничего не заподозрил как можно дольше, решила добавить в свое поведение нотку агрессивности.
