– И как я справился? – неожиданно спросил он.
– О чем ты?
– Это было своего рода наказание за вчера? Я говорю о безумной вечеринке и банде маленьких шалопаев.
– Уж кто и наказан, так это я. Эти дети окружили меня со всех сторон.
– И у тебя даже не екнуло сердце?
– Что?
– Ну, а как же биологические часы и все такое?
В ее памяти было свежо воспоминание о том, как она разрыдалась в офисе на прошлой неделе. Элис покачала головой.
– Нет. Хотя, учитывая сегодняшнее происшествие, мне, видимо, придется походить на курсы будущих родителей.
Гарри улыбнулся:
– Как сказать. Мне казалось, у нас получилась чумовая команда.
– Это точно. Ты сыграл на моих недостатках.
– Глупости. Просто, раз уж ты взяла на себя роль плохого полицейского, мне пришлось играть хорошего. Работа в команде. Надо этому учиться с самого детства, тогда все пойдет хорошо.
– Надеюсь, однажды ты остепенишься и обзаведешься семьей, наконец, встретишь правильную женщину. Конечно, если не бросишь ее сразу после того, как узнаешь ее имя. Можно сказать, обратный отсчет наступит сразу после того, как ты заговоришь с ней.
Гарри повертел в руках стакан.
– Даже не подумаю.
Элис откинулась на спинку стула и сощурилась, словно хотела заглянуть в недра его души.
– Не понимаю твоего отвращения к детям. Особенно когда ты так естественно себя с ними ведешь. Глядя на тебя, никогда не подумаешь, что ты терпеть их не можешь.
– С чужими детьми все по-другому. Ты можешь в любой момент уйти.
– Можно подумать, у тебя где-то есть незаконнорожденный ребенок, которого ты старательно прячешь. – В голосе Элис прозвучали шутливые нотки, однако лицо оставалось серьезным.
– Не говори ерунды. – Он заметил обиду в ее глазах. Между ними установилась незримая связь, которую он боялся разрушить. Надо рассказать еще немного о себе, чтобы укрепить ее. – Скажем так, я прекрасно представляю, что значит нянчиться с ребенком. Даже знаю, как управляться с трудным подростком. – Элис выжидающе посмотрела на него. Он пожал плечами. – У меня есть младшая сестра. Я заботился о ней, когда она была маленькая.
Гарри не имел привычки рассказывать о своей семье. Он научился жить в Лондоне не завязывая ни с кем доверительных отношений, так чтобы не пришлось рассказывать о своем прошлом. Даже вдаваться в воспоминания в присутствии другого человека для него было в новинку.
– Такое ощущение, что во фразу «заботился о ней» ты вложил гораздо больше смысла, чем обычно вкладывает брат по отношению к младшей сестре. А как же твои родители? Где они были все это время?
Появилась официантка с их заказом. Он подождал, пока она не уйдет, прежде чем продолжить.
– Отец бросил нас, когда Сьюзи была еще малышкой. Мне в то время было четырнадцать.
Элис отрезала хлеба и положила себе на тарелку немного картошки.
– А что с мамой?
Гарри понравилось, что она смотрит на еду, а не буравит его дотошным взглядом, и смело продолжил:
– Она, конечно, тоже участвовала в воспитании дочери. Правда, отчасти. – После стольких лет обиды на мать у него просто язык не поворачивался сказать о ней что-нибудь хорошее. – Мать страдала резкими перепадами настроения. Тяжелые периоды, когда она доходила до того, что не могла встать с кровати, сменялись временами, когда она становилась душой любой вечеринки и пропадала из дому. Бывало, даже на несколько дней.
Элис сочувственно посмотрела на него.
– Да уж, нестабильное поведение плохо сказывается на маленьком ребенке. У нее проблемы со здоровьем?
– Оглядываясь назад, думаю, да. Хотя, вероятно, можно было бы держать под контролем свои выходки. Но она бы никогда не признала, что у нее проблема, и уж тем более не стала обращаться к врачу. В итоге отец кого-то себе нашел и исчез.
– А ты?
– Сьюзи на десять лет младше меня. В общем, получилось так, что я полностью взял на себя заботу о ней. Водил в школу, забирал обратно, готовил еду. Следил, чтобы она не оставалась дома одна.
Элис тепло посмотрела на него.
– Да ты лучший старший брат, которого только можно пожелать.
– Нет. – Он на мгновение взглянул на потолок, чувствуя укол вины; будь у него выбор, он бы повел себя по-другому. – Прошу, не говори так, словно на тебя это произвело впечатление. Случалось, я был зол на Сьюзи и обвинял ее в том, что она постоянно в чем-то нуждалась. Особенно когда мне было около девятнадцати, а ей примерно восемь. С ней тогда было особенно трудно, она превратилась в жутко упрямую девчонку. Мне приходилось сидеть дома с ней, а самому хотелось гулять с друзьями. Я терпеть не мог такие моменты. Так что даже не говори о моем бескорыстии. Это не так. Отец быстренько смотался. Иногда я жалею, что не поступил так же.
Гарри в удивлении бросил взгляд на стол. Рука Элис сжала его ладонь.
– Как бы то ни было, ты оставался. Это самое главное. Не важно, нравилось тебе это или нет, но ты брал на себя ответственность. Вместо того чтобы сокрушаться, ты должен гордиться собой. У каждого из нас существуют периоды, когда все складывается не так, как нам того хотелось.
– Семейные узы. Много лет назад я решил, что это не для меня. Меня никогда не покидала мысль: когда Сьюзи станет настолько взрослой, что сможет сама о себе позаботиться, я обрету долгожданную свободу. Никто больше не посмеет меня удерживать, связывать и ограничивать. Единственный человек, о ко тором я беспокоюсь, – я сам.
Гарри без особого желания взял с тарелки несколько ломтиков картошки. Элис молча наблюдала за ним.
– А как у тебя?
– Меня никогда не связывали подобные отношения в семье.
Самое забавное, она всегда об этом мечтала. Хотелось быть нужной своей семье, даже в какой-то степени незаменимой. Правда, она никогда не думала об обратной стороне ответственности, которую ощутил на себе Гарри. Да к тому же у нее не было ни брата, ни сестры. По крайней мере, ни с кем не приходилось сидеть.
– Моя семья… – Элис замолчала, подбирая нужные слова. На губах застыла недосказанная фраза. – В общем, они очень независимые. Я редко с ними вижусь.
– Они живут в Лондоне?
– Нет. Отец обитает в Кенте, а мама – на южном побережье.
– Они разошлись?
– Да, когда мне было тринадцать. – Она печально улыбнулась. – Я все еще вижу их вместе. У них все сложилось не так, как у твоих родителей.
Элис переходила от одного к другому, словно какая-то вещь. Чувствовала себя никому не нужной. Ей казалось, каждый хотел скорее избавиться от нее, а не взять к себе.
