* * *
– Так вот ты какое, бесплатное муниципальное жильё для молодого специалиста… – Лера ещё раз проверила правильность адреса, убедилась, что напечатанные в ордере название улицы и номер полностью совпадают с содержимым ржавой таблички на углу дома, вздохнула, вернула документы в сумочку, медленно въехала в ворота, сняла мотоциклетный шлем и прищурилась: – Нет, я понимаю, что бесплатно полагается только сыр в мышеловке, но это… это…
Подходящее сравнение пришло на ум секунд через пять.
– Это ведь уже съеденный сыр! И переработанный.
Однако оценить её остроумие никто не смог – во дворе старого строения девушка была совершенно одна.
– И, возможно, не один раз переработанный!
Лера ещё раз вздохнула, поморщилась, перевела взгляд на кривую берёзу, зачем-то выросшую слева от дверей подъезда, и неожиданно подмигнула ей:
– Что скажешь?
Берёза прошелестела листьями невнятный ответ и застеснялась. Судя по всему, ей впервые предложили принять участие в дискуссии о достоинствах здания, и слов элементарно не нашлось. Впрочем… Какие уж тут слова…
Старый четырёхэтажный дом, с горбатой крышей и чёрными проёмами окон, чем-то походил на гроб или на выбросившегося на берег кашалота. Или на выбросившегося на берег кашалота в гробу. Казалось, что угрожающе нависающее над узеньким двориком здание готовится рухнуть на него, заполнив гнилыми обломками, и лишь выбирало подходящий момент, чтобы обеспечить как можно больше жертв и разрушений.
Дом выглядел опасным, тревожный шелест кривой берёзы лишь подтверждал это ощущение, но деваться было некуда – ордер предписывал селиться, и девушка нехотя слезла с ярко-розового скутера.
– Home, sweet home… чтоб тебя… Посмотрим, каков ты изнутри…
Как выяснилось – не лучше, чем снаружи.
Поднявшись по скрипучей лестнице на второй этаж, Лера безрадостно взглянула на грязную пластмассовую табличку с номером квартиры, на всякий случай постучала в обитую рваной клеёнкой дверь, ответа, ожидаемо, не дождалась, вытащила из сумочки выданные городской администрацией ключи, и…
Что-то прошмыгнуло под ногами. Крыса?
Маленькое, тёмное, подвижное… В меру дерзкое.
Девушка отпрыгнула от двери, постояла немного, успокаиваясь и пытаясь разглядеть, куда именно отправился шустрый зверёк, затем торопливо открыла квартиру – замки, как ни странно, оказались новыми, – прошла внутрь и щёлкнула выключателем.
В коридоре ничего не изменилось.
– Жильцы забрали с собой люстру? – криво усмехнулась Лера.
Но через секунду ей в голову пришло другое объяснение.
Девушка осторожно вышла в коридор, добралась до распределительного щитка, закрытого не замочком, а всего лишь небрежно стянутой проволочкой, и включила автомат.
В квартире тускло вспыхнула висящая на голом проводе лампочка. Сорокаваттная. Пыльная.
– А жизнь-то налаживается, – с иронией произнесла Лера, вернувшись в квартиру.
И, не удержавшись, бросила взгляд на своё отражение, появившееся в потемневшем от старости зеркале древней прихожей.
С удовольствием посмотрела.
В меру высокая, но не длинная, стройная, но не тощая, соразмерная, красивая… Никаких сомнений – красивая. Глазастая и улыбчивая обладательница прелестных ямочек на щеках и роскошной гривы чёрных, как смоль, волос, Валерия Викторовна Кудрявцева привлекала внимание всюду, где появлялась, а очевидная примесь восточной крови добавляла девушке пьянящего, нездешнего шарма.
Улыбнувшись и чихнув от поднятой пыли, Лера протиснулась мимо выставленного в коридор шкафа, выглядевшего настолько ветхим, что прикоснись – развалится, третьим и последним ключом со связки отперла дверь в комнату, но сразу её не открыла, постояла, словно пытаясь представить, что её ждёт впереди, пробормотала:
– Надеюсь, уборка займёт не больше недели…
И лишь после этого распахнула скрипучую дверь.
Комната оказалась непомерно узкой, походящей на пенал и навевающей мысли о раскольниковских стенах, что «души и ум теснят». Потрескавшийся линолеум на полу, возможно, ветеран линолеумной промышленности, первый рулон, сошедший со стропил линолеумной фабрики… или откуда они там выкатываются? В общем, старый. На стенах – его ровесники-обои, выцветшие до полной блеклости, украшенные кое-где подозрительными потёками. Слева – продавленный диван, щедро оставленный предыдущими жильцами, в связи с полной своей никчёмностью, рядом с ним – кухонная табуретка, на которой пылилась превращённая в пепельницу консервная банка. Выкрашенная в гнусно-коричневый цвет батарея источала леденящий холод.
Комната наваливалась, сдавливала плечи и вообще походила на хищную пасть! Лера ощущала это почти физически, первым порывом девушки было броситься прочь, но… но ведь жить-то где-то надо. В конце концов, это же временно всё, обещали же отдельную благоустроенную квартиру – по закону положено.
Справившись с желанием послать всё к чертям собачьим и проснуться, девушка подошла к окну, раздвинула старые, плотные и тяжёлые, словно сшитые из фанеры, шторы и попыталась открыть створки… Безуспешно. В целях борьбы со сквозняками или просто в неизвестных целях рама оказалась забитой гвоздями.
– Интересное кино…
Пробормотала и тут же обернулась – из коридора донёсся едва различимый скрип.
– Кто здесь?
Тишина.
«Показалось?»
Показалось, что старая квартира и весь старый дом замерли в ожидании? Что притаились, наблюдая за тем, как среагирует на происходящее новая жиличка. И кривая берёза – гадина! – оказалась с ними заодно, потому что в тот самый миг, когда девушка уже убедила себя в том, что никакого скрипа не было, в окно крепко стукнула потревоженная ветром ветка.
– Ай! – вскрикнула от неожиданности Лера, поворачиваясь спиной к двери.
И тут же её слух резанул жуткий скрип из коридора.
Наглый. Царапающий.
– Не подходите!
В дверях возникла неясная фигура с топором в руках.
– Не трогайте меня!
Перепуганная девушка схватилась за табуретку…
* * *
– Сулейман? – переспросила администраторша, с подозрением разглядывая стоящего у стойки регистрации мужчину: невысокого, полного – но не толстого! – черноволосого и носатого. В дорогом костюме и с золотыми часами на запястье. Мужчина планировал занять лучший номер лучшего отеля Озёрска – «президентский» люкс, – оплаченный на месяц вперёд, однако содержание предъявленного паспорта вызвало у строгой администраторши определённые сомнения: – Сулейман?
– Сулейман, – жизнерадостно подтвердил носатый и обаятельно улыбнулся: – Для друзей – Суля.
Однако растопить холодное женское сердце с кавалерийского наскока не получилось.
