– Он в процессе превращения!
Ульрих, отключивший маскировочное поле, и материализовавшийся рядом с телом, кивнул.
– Да, это уже не совсем человек, – вампир снял перчатку от своего бронекостюма и провел рукой над телом, – я почти не чувствую кровь…
Травкин аккуратно подошел к телу, и приложил к затылку мужчины пластинку анализатора.
– Мозг жив, но электрические импульсы от него идут странные… А ну-ка… – и Гай перевернул мужчину на спину.
Рик дернулся было помочь Травкину, но тот только отмахнулся: «не мешай», и продолжил экспресс-анализ. Док содрал верхний слой перчаток медкостюма, которыми прикасался к телу, и отбрасывал использованные пластинки и стилусы анализаторов в аккуратную кучку. Его руки сновали над телом, словно Гай исполнял сложную увертюру на экзотическом музыкальном инструменте.
Кацман хмыкнул, оглядев увлекшегося работой брата, и, похрустывая подошвами ботинок по битому пластику, отошел к выходу из хранилища, где и замер, положив ракетомет на плечо. Ему было немного завидно, как и всегда, когда доводилось видеть настоящее мастерское исполнение – не важно, музыки ли, пантомимы, спектакля… или набивания, к примеру, татуировки – без эскиза, на голом вдохновении, первой попавшейся под руку иглой, золой и пеплом от сгоревшего молитвенника. Джек тихонько матюгнулся про себя, и стал смотреть в коридор.
Рик остался рядом на случай, если понадобится помочь, и сейчас внимательно изучал безвольно раскинувшееся тело служащего медцентра. Если верить пластиковой вставке на левой стороне груди, потенциального клиента патологоанатома звали «д-р Дж. Д. Куинн»…
Лицо неведомого Джей Ди было искажено в гримасе, смешавшей в себе толику боли, ненависти и странного, смертного наслаждения. Потеки синего и фиолетового цвета, из глаз, ушей, носа и рта, засыхающие на щеках и подбородке воспринимались, как необычная маска, которые надевали перед выступлениями актеры театра «Ньенг» в Поднебесной. В таких цветах разрисовывали личины демонов и умертвий…
Отвлекшись о воспоминаний о театре, Морган обратил внимание, что кулаки мужчины были сжаты, и костяшки разбиты, но вместо крови на них запеклась та же самая субстанция, что марала лицо. Грудь доктора Джея мерно подрагивала, но дыхания заметно не было…
Увлекшись осмотром, капитан едва не проморгал момент, который обещал стать королем его будущих ночных кошмаров – Гай надавил палочкой анализатора на грудину, и стилус провалился внутрь, словно в пустоту… Грудная клетка раскрылась по всей длине, как зев древнего саквояжа, который Рик когда-то видел на Суздале. Капитан только и успел схватить Травкина за плечи, и, оттолкнувшись ногами, отпрыгнуть вместе с ним от тела, ударившись спиной о пол, и вмяв пластинами шлема стену.
Поток ярко светящейся лиловой слизи пополам с какими-то бугристыми комками ударил в развороченные решетки потолка, разъедая их, и превращая метасталь и керамику в дырчатые огрызки. Все это сопровождалось едва слышимым в разреженном воздухе хрипом, хрустом и бульканьем.
– Ебать вас в душу! – опешивший боцман разрядил плазменный пистолет прямо в лиловый поток, не снимая оружия с поясных креплений.
Струя высокотемпературной плазмы, столкнувшаяся с вылетающей из груди трупа слизью, рассыпалась искрами, и произвела совершенно неожиданный эффект – истекавшая из тела жидкость замерцала, и исчезла, словно растворившись в воздухе. Противно запищали датчики гамма-излучения.
– Что это такое, раздери вас в дюзы? – прорычал Кацман, размахивая перегревшимся плазменником. – Куда это говно испарилось?…
Ульрих, переместившийся ему за спину, тихо шипел, пригнувшись, и положив руки на рукояти ножей.
Гай перекатился на колени, и встал, привычно сдирая с перчаток еще один слой. Пластиковые ошметки полетели на пол, перед лицом поднимающегося Ричарда.
– Мы только что наблюдали, кхм, рождение того, чем стал этот человек. – Травкин указал на опустошенное тело, медленно опадающее, как проколотый воздушный шар. – Кажется, Джек, ты поработал акушеркой… Существу не хватало энергии для перехода в иную форму существования, и заряд плазмы дал ему недостающее.
– Что б меня… – Кацман протер лицевую пластину шлема дрожащей рукой. – В гробу я видал такое родовспоможение…
– Тем не менее, это так, – Гай пробежался по сенсорам комма, – при жизни этот человек страдал от редкого генетического расстройства, и вирус не смог полностью перестроить тело. Родившееся существо также неполноценно.
Капитана на секунду повело, голова закружилась… Станцию ощутимо тряхнуло, и Рик удивленно посмотрел на своих спутников – как они не почувствовали?
– Давайте-ка двигать дальше, – капитан взглянул на комм, – осталось немного. Еще пару переходов.
Глава 59
Стремясь называть вещи своими именами
How can you see into my eyes like open doors
Leading you down into my core
Where I’ve become so numb
Without a soul my spirit sleeping somewhere cold
Until you find it there and lead it back home
(Wake me up)
Wake me up inside
(I can’t wake up)
Wake me up inside
(Save me)
Call my name and save me from the dark
(Wake me up)
Bid my blood to run
(I can’t wake up)
Before I come undone
(Save me)
Save me from the nothing I’ve become
Now that I know what I’m without
You can’t just leave me
Breathe into me and make me real
Bring me to life
Evanescence – Bring Me to Life
Стремясь называть вещи своими именами, не многие понимают, что эти имена дают они сами. И говоря о душе, как о божественной частице, Кардиналы опираются на древние учения, положившие начало эре духовности и осознания, что ждет людей после смерти. Богословы объяснили людям, что смерти бояться не стоит. Ушлые похоронные конторы нажились на утилизации останков, а оставшиеся родственники и любимые получили утешение в словах служителей религиозных культов, которые объяснили им, что их близкие находятся в лучшем мире.
Каждый остался доволен, но вещи продолжали называть так, как назвал их однажды Творец. И были ли эти имена собственными или дались кем-то одним, считавшим их своими, никто и никогда не узнает, пока не шагнет за черту жизни.
Раньше Мэт думал, что знает ответ на главный вопрос: что есть Творец? Он считал его Создателем всего сущего, последней инстанцией и последним Судьей при жизни и после смерти. Теперь, увидев воочию рождение новой жизни, столь разительно отличающейся от привычной ему формы, Логан впервые понял – он не знал ничего.
