– Желаете досмотреть до конца? – елейно осведомился гость, глядя, как Гавриил не в силах отвести взгляда от записи.
– А почему бы и нет? – приподнял одну бровь Гай. – Думаю, я неплохо справился, мне нечего стесняться. А вам?
Он бросил взгляд на гостя. Тот никак не отреагировал на его выпад, продолжив смотреть запись.
На пол полетели куски разрезанной одежды, тонкое блестящее белье черного цвета кружевными лоскутами упало под ноги девушке. Она запрокинула голову, рот приоткрылся в сдавленном крике, но Травкин, оказавшийся сзади, тут же закрыл его своей ладонью, цепко удерживая девушку за плечо второй рукой. Пальцы сместились к шее, он немного помедлил и сжал ее, оставляя на бледной коже партнерши красные отметины, которые потом обязательно перейдут в синяки.
«Она знала? – почти спокойно подумал Гай. – Или нет? Смогла бы она так поступить? А почему бы и нет, мы все лжем. Может, потому и спросила в последний раз, люблю ли я ее. И если бы я ответил „да“, смотрел бы я сейчас эту запись? Или просто смотрел бы другую? Скорее, да, выбора не было ни у нее, ни у меня».
Травкин понял, что не знает ответа на этот вопрос.
– И чем вы меня удивить-то хотели, Уважаемый? – спросил он. – Тем, что мои сексуальные предпочтения включают в себя рыжеволосых девушек и элементы садомазохизма? Странное у вас в конторе представление о шантаже. По сравнению с остальным миром, я просто ангел небесный.
– Вы, может быть, и ангел, а вот ваша подруга находится не в столь завидном положении.
Гость сделал театральную паузу, но Травкин снова спутал ему карты:
– И что? – флегматично спросил он. – Если вы смотрели запись до конца, я имею в виду, до самого конца, а не до конца конкретно этой сцены, вы знаете, что мне совершенно плевать на то, кто завтра лишится своего поста в этом центре. Свое дело я сделал, она мне больше не нужна. Ни она, ни ее лаборатория, ни ее помощь.
Травкин никак не выдал себя. Взгляд спокойный, поза уверенная, мимика живая, жесты четкие, руки не дрожат.
«Да и с чего бы? – поймал себя на мысли Гай. – Глупо впадать в истерику. Я же действительно так думаю. Я же думаю так?»
Представитель конкурентов ХаСОМ уважительно крякнул и, не прощаясь, покинул кабинет Гавриила, оставив ему на память включенный ролик его похождений к своей начальнице и жене его высокопоставленного чина из СГБ и спонсора по разработке универсального наркотика, который не способен будет определить ни один тест, известный на сей день.
Гай продолжал внимательно смотреть в огромный экран на стене, в душе радуясь, что запись оказалась без звука.
Теперь у него был один путь.
В проводниках Гай не нуждался, брать из лаборатории, кроме себя самого, ему было нечего, а сожалеть о неоконченных опытах становилось как-то глупо. Травкин знал единственное место, где бы его таланты не просто приняли и оценили, но и обеспечили всем необходимым.
Проблема заключалась в том, что самому Гавриилу будущее место работы нравилось еще меньше, чем настоящее. Именно поэтому он, в свое время, выбрал ХаСОМ вместо любого пиратского клана или дочерней Торговой Лиги разбойников с большого космоса.
Гай сдвинул брови, потирая переносицу двумя пальцами. О том, как его брат вытащил его из подвала захудалого клуба на Новом Иерихоне вспоминать не хотелось, и Травкин продолжил свой путь до каюты в подпорченном настроении.
Глава 7
Блэк Джек. Спасение Гая
In a world that I don’t want to know,
With a message that I never want to send
To be free from all of this,
Now you want to know
You want a name.
You want to call me motherfucker,
Now you want to know
You want a name
Disturbed «Criminal»
– Первый, муха на восьмерке. Код не слил, на сигнал не отвечает. Веду по курсу, в прицеле.
– Зона, я – Первый, держи мухобойки на взлете. Как понял?
– Понял тебя, Зона. Зарядил по полной.
Джек лениво потянулся, отключая перехватчик связи. Дела шли как раз так, как было и надо. Орбитальные базы держали на мушках его легонький «курьер», сконцентрировав все внимание на корабле и не отследив крошечную десантную капсулу, которую Кацман лично выиграл в карты полгода назад.
«Вот и пригодилась железка, блядь, – подумал он, тряхнув головой, будто сбрасывая с волос пыль. – А я ее еще загнать хотел по сходной цене, мудак. Нет, правильно мне папаша говорил, пока еще жив был, никогда не продавай и не дари того, что попало к тебе в руки, если не уверен, что делаешь вклад в свою семью».
Впрочем, о пропитии или обмене старый мудрый еврей ничего не говорил. И Джек пользовался лазейкой в семейном завете, как только мог.
Новый Иерихон, куда еще вчера скромно шлепнулась капсула Джека, представлял собой довольно развитую планету, с прекрасной инфраструктурой и налаженными торговыми каналами.
С Иерихона шли оптовые поставки обогащенной ураном руды, множество драгоценных камней и высококлассное золото. А уж когда на втором континенте из двух имеющихся, нашли горючие материалы, счастью жителей Нового Иерихона не было предела.
«Наивные, – кисло ухмылялся Кацман, – они думали, что им что-то перепадет».
На жилы споро присели всевозможные власть имущие семейки, быстренько поглотив вялый бизнес, и даже не подумав подавиться хлипкими протестами или открытыми действиями. Старожилы космического бизнеса свое дело знали, да и начинал каждый из них совсем не с работы клерка в захудалой конторке Протектората. Бывшие пираты, преступники, отчаянные выходцы с таких же, как и у Кацмана, обедневших колоний – они знали цену богатству, власти и силе. Последней, кстати, те и пользовались, когда прямое предложение отвалить в сторонку на коренных жителей Иерихона не действовало.
Скоро и жестоко подавив зарождающиеся конфликты массовыми вливаниями сил обученных в настоящих сражениях наемников, царедворцы торговли заняли места, пустили корни и выставили ветки в пространство, зацветая буйным цветом, как аллергик по весне.
В защиту новой власти планеты можно было сказать только одно: они действительно сначала предлагали миром решить вопрос. Миром не вышло, а вот старой доброй войной – вполне.
Да и простые жители Нового Иерихона не слишком заметили разницу. Рабочего на карьере или дежурного орбитальной базы не сильно волновало, кому именно пойдут его налоги, а вот размер этих самых отчислений их волновал серьезно.
Решив сразу не давить население сборами, царедворцы выждали полагающееся время, а затем, дав надкусить людям налаженную и спокойную жизнь, принялись понемногу повышать ставки. Разленившиеся после терраформации потомки этих самых терраформировщиков недовольно морщились, кривились и даже создали оппозиционную партию в противовес имеющейся «Иерихонской власти», но, тем ни менее, выползать дальше уютных ресторанов и борделей со своими протестами не хотели.
