Джек попытался пошевелиться. Руки и ноги отозвались болью, и мечты Кацмана подняться, чтобы дать по щам неизвестным людям, разлетелись в прах.
– Очнулся? – спросил знакомый расслабленный голос Гавриила. – Добро пожаловать в реальность, долбаный синюк, – в свойственной ему манере братской любви продолжил он.
– Что это за гребаная хрень? – хрипло осведомился Джек, сморщившись от саднящей боли в запястьях. – Ты опять сварил что-то ядерное и нас закатали в обшивку?
– Я думал, это по твою душу, – удивленно вскинул брови Гай. – Во всяком случае, бабы под дверью орали что-то про алкаша и придурка с длинными патлами. Резонно было предположить, что это ты.
Джек засопел, как бегемот в брачный период, когда у него из-под носа увели самку.
– Пошел ты нахер, буддист хуев, – процедил он сквозь зубы.
– Обязательно, – жизнерадостно отозвался Гай. – Если ты окажешь мне услугу и перегрызешь вот эти наручники, я буду первым, кто пойдет куда угодно, в том числе, и по названному тобой адресу.
Гавриил улыбнулся, чем довел брата до точки кипения. Кацман с силой стукнулся лбом об пол. Потом еще и еще раз, в порыве ярости от невозможности дать по лицу Гаю, своим неизвестным похитителям и самому себе. Впрочем, о себе Джек почти не думал. А вот об оставленной в номере портовой гостиницы бутылке виски думать перестать никак не мог.
– Ты сказал, там бабы были? – дошло до него через пару минут самоуничижений и раскаяний. – Что за бабы? Ты их видел?
Травкин состроил на лице мину благообразности и приличия. Все это время он с интересом наблюдал за действиями Джека, мысленно подсчитывая удары головой и делая ставки с самим собой, когда именно его брат расшибет себе лоб. Выиграл тот Гай, который ставил на первую кровь. Едва на скуле Кацмана появился кровоточащий синяк, тот прекратил избиение и задал осмысленный вопрос.
– Похмелье, – буркнул Джек, отвечая на заинтересованный взгляд Гая. – Боль отлично вытрезвляет, а нам бы с тобой еще и свалить отсюда.
– И, желательно, не по частям… – протянул Травкин, глядя куда-то в сторону. В той стороне, куда был обращен взгляд Гавриила, открылась маленькая дверка, запертая, судя по всему, на магнитный замок снаружи. В проеме появилась высокая плечистая фигура. Свет в коридоре был куда ярче, чем в трюме у пленников, а потому, ни Джек, ни Гай сразу не смогли рассмотреть вошедшего. Тот, в свою очередь, церемониться не стал. Ловко подскочив к пленным, он хитрым устройством разомкнул наручники на лодыжках боцмана и доктора и, рывком поставив их на ноги, по очереди вывел в узкий коридор.
– Ебать-колотить, – выругался Джек, рассматривая конвоира. – Ты вообще мужик или баба?
Гай потрясенно молчал, однако, его исследовательский интерес врача и генетика все еще продолжал брать свое, и Травкин смотрел на незнакомца с таким же интересом, как на подопытную мышь в лаборатории.
– А, и правда, какой пол? – выдал он, прищурившись. Существо перед пленными засопело, но смолчало, предоставив и дальше рассматривать себя двум мужчинам.
Конвоир отличался высоким ростом, широкими плечами и волевым лицом, на котором застыло выражение брезгливости и злости. При этом, у человека, если это был, конечно, человек, имелись длинные светлые волосы, заплетенные в две косы, небольшая грудь и узкий таз, на котором мешком сидели штаны от формы службы безопасности. Куртка с нашивками отсутствовала, что помешало Джеку и Гаю определить звание конвоира.
«А неплохая идея была бы нашивать знаки отличия на штаны, – задумчиво почесал задницу Джек, едва держась на онемевших ногах. – В борделях бы только и разговоров было, кто кого и как именно».
По негласному закону команда любого корабля, стоящего на разгрузке или в конечной точке путешествия, исключая родные порты, не должна была ходить в увольнение в форменной одежде со знаками отличия. Закон изначально был введен в армии и службах безопасности, чтобы потом никто точно не мог бы опознать тех, кто погулял излишне кроваво или громко. Долгие перелеты, постоянно вялотекущие военные конфликты и патрулирование границ освоенной зоны жизни доводили служак до умопомрачительных расстройств психики.
После полугода наедине с мужиками из команды с ума сходил почти каждый пятый. Каждый четвертый охотно сменял бы все жалование на один день на планете с разнообразными развлечениями, а уж про сексуальные девиации или психические стрессы и говорить не приходилось. Мелкие и отдаленные колонии, где наличие войск или представителей власти, являлось крайней редкостью находились в постоянном страхе, ожидая внезапного визита пролетающих мимо кораблей и их команд.
После случая с массовыми убийствами и расчленением трупов, останки которых члены одной из нанятых групп военных подразделений забрали с собой и долго ели, был введен закон о том, чтобы просто напросто не афишировать, какой ты мудак. С того момента быть мудаком не запрещалось, если не поймали, а вот быть мудаком в форме приравнивалось к немедленному расстрелу.
И жители отдаленных планет жалели, что не к расстрелу ржавыми гвоздями.
Конвоир передернул широкими плечами, на которых свободно болталась яркая футболка с мультяшными зверюгами и кивком указал вперед.
Джек и Гай переглянулись, но послушно поплелись вперед.
– Мужик это, – авторитетно заявил Джек через два шага. – Я разбираюсь.
– В мужиках? – поддел его брат. – Ты меня пугаешь.
– В бабах, – рыкнул Кацман. – А это не баба.
– И ты в ней не разобрался, – печально вздохнул Травкин. – Какая трагедия…
– Короче, умник, завали хлебало и предложи свой вариант, – огрызнулся Кацман, искоса поглядывая по сторонам. Стороны, впрочем, тоже поглядывали на боцмана глазками камер, распиханных по всем стенам так, чтобы в коридоре не оставалось слепых зон.
– Тут всего два варианта: женщина или мужчина. Я думал, ты знаешь.
– Ну, а это тогда что? – боцман кивнул назад, имея в виду конвоира.
– Я – женщина, – низким надсадным голосом просипела конвоир позади пленников. – Достали уже, козлы.
– Это – женщина?!
Травкин с любопытством наблюдал, как его брат пытается упасть в обморок. Стены коридора были слишком скользкими, и Кацман едва не пропахал носом решетчатый пол. Удержавшись на ногах, он про себя решил больше не повторять подвига.
«Значит, упасть под ноги, а потом перегрызть горло – не выйдет», – с сожалением подумал он. Гай только покачал головой.
– Вы вообще кто такие? – спросил он. – Вам этот алкалоид нужен? Так забирайте, я тут не причем, меня можно высадить на любой планете. Кстати, а мы летим или на поверхности?
Женщина-конвоир явственно проскрежетала зубами, но все же ответила:
– Мы на орбите планеты, с которой вас забрали, через полчаса отправляемся. Наш военный независимый союз свободных женщин заключил контракт с одной организацией на вашу доставку. Большего вам знать незачем.
