– К чёрту! – Марк прервал директора взмахом руки. – Разрушенная планета, бунт на Марсе, долбанные Посланники, которые хотят всякого непотребства – и ваши, Бездна раздери, психоматрицы!
Шиффс вздрогнул. Контуры его тела слегка расплылись, но он с видимым усилием стабилизировал их, и попробовал ответить:
– Марк…
– К дьяволу! – полковник сделал два шага вперёд, навстречу Шиффсу, и в глазах Романова читалась неприкрытая ненависть. – Вас мало убить, директор…
– Вы так, простите, беситесь, – Шиффс отгородился прозрачной пеленой силового поля, и чуть успокоился, – Марк, потому что слияние пошло не так?
Ему показалось, что теперь он знает, как дальше строить стратегию разговора с этим бешеным человеком. Нужно всего лишь пообещать всё вернуть, всё исправить… успокоить, обнадёжить – а там флот наберёт достаточно энергии для перехода, и… До свидания, полковник! Как говорят здесь – «се ля ви»…
– Потому что вы начали все эти игры с вероятностями и параллельными реальностями, – Романов упёрся в силовое поле, и продолжил идти вперёд, лишь немного замедлившись. На его лбу вздулись вены, по покрасневшему лицу покатились капли пота – но силовое поле поддавалось человеку, идя разноцветными разводами за его спиной. – Вы выпустили из небытия Венецианца, вы похитили души людей, которые мне совсем не чужие, и заставили их плясать под свою гребучую дудку, вы…
– Погодите, погодите! – Шиффс мысленно пытался активировать системы защиты, но неполный капитанский доступ, который после смены руководства ещё не раскрылся во всей функциональности, не пропускал команды. – Я всё объясню и исправлю…
– К чёрту, – полковник преодолел последнюю границу поля, и очутился перед расплывающимся в пространстве от переизбытка эмоций Шиффсом. – Сейчас я сделаю с вами то, что вы сделали с несчастными куклами и Ханной. Я вас сотру к хренам из этой реальности…
– Ты никого не сотрёшь, Марк, – донеслось из-за спинки кресла директора, и Романов замер, вслушиваясь в знакомый голос.
Силовое поле мигнуло радужными всполохами, и исчезло, оставив после себя сильный запах озона. Несколькими ступеньками ниже Шиффса и полковника стоял Маттершанц, одетый в рваный и жжёный десантный комбинезон. Его бледное лицо было искажено гримасой боли, но он стоял на ногах, и даже улыбнулся в ответ на удивлённый взгляд Романова.
– Ты никого не сотрёшь, Марк, – повторил Матти, поднимаясь к креслу, и опуская правую руку на плечо Шиффса. – Это излишне. И вы сразу после этого погибли бы, извините…
Романов подумал, что ситуация совершенно чётко напоминает дела минувших дней, и один раздолбаный зал на повреждённой астероидной базе. Только Рик Морган, который так же незаметно подкрался к полковнику, когда тот уже готов был повергнуть Строителя Пути, не говорил так вежливо. «Да и место в этот раз поприятнее» – мелькнуло в мыслях Романова, и он задумался – сам ли подумал это, или поймал сигнал от Маттершанца?
– Прости, – ещё раз улыбнулся Матти, – эманирую. Ты не должен вершить суд над этим… существом, это дело для судьи. И, возможно, для палача… Хотя у нас принято исполнение приговора возлагать на самих приговорённых.
– Я помню, – сухо произнёс Марк, успокаиваясь. Место горевших внутри ещё пару мгновений назад ярости и боли занимали грусть, спокойствие и некоторая отстранённость, ничуть не мешавшая мыслить. – Маттершанц, я уже испытывал все прелести вашего правосудия. И… оно отвратительно, но работает.
– Ханна должна была слиться с Анной… Извините – они едины, пусть и с доминантой старпома «Астарты». Пока я устранял, так сказать, разногласия с моим собратом по расе, в уравнение были введены новые переменные, и одна из них заместила другую. Анна Штафф осталась собой, получив частично память Шойц, но большая часть вашей возлюбленной отошла всё же Химере. Она – это та же самая энергоинформационная матрица, но разделённая очень давно, и сейчас вернувшая часть себя…
– Никто не п-подозревал, что здесь мы применим Химеру… – Шиффс с трудом восстановил контроль над собой, и продолжил, слегка заикаясь. – И уж тем более м-мы не знали, что тут будет она же, но в другом в-в-воплощении…
– Вы – идиоты… – Романов ещё раз прокрутил в голове все факты. – Идиоты с манией величия.
Полковник устало вытер пот со лба, и уселся прямо на ступени. Он понял, что с самой Эклектики ничего не ел, и не спал – не хотелось. И усталость накатила чёрной блестящей волной, грозившей затопить разум…
– Даже если допустить, что все эти игры с матрицами – правда, то неужто нельзя было проверить… Хотя, – Марк махнул рукой, – по всему выходит, что Ханну было не спасти…
– Да, – Шиффс кивнул.
– Нет, – Маттершанц покачал головой. – Её всё ещё можно спасти.
– Как? – Романов, подняв голову, внимательно изучал лица Светлых. – Если слияние уже произошло?
– Химера в стазисе, – Маттершанц поморщился, вспоминая, и непроизвольно потёр бок левой ладонью. – И что получится на выходе из него – пока не определено. Если ты будешь рядом, рискнёшь, и Ханна тебя вспомнит. Спасти можно лишь тех, кого можно спасти.
Романов почувствовал, как внутри него, где-то глубоко, разливается капелька тепла:
– Я буду рядом.
24.2 Прометей прикованный.
Воспоминания Маттершанца
Борт Золотой Пирамиды,
биомедицинский сектор,
рабочий кабинет д-ра Маттершанца.
Задолго до описываемых событий.
«Если вы читаете эти строки… Если просматриваете их в комплексном пространстве, слушаете или воспринимаете иными способами, от вибраций супер-струн до прямого взаимодействия с информационным полем Вселенных – это означает, что их автор лишён физической оболочки, и, вероятно, уничтожен или погружён в стазис на уровне энергетического существования.
Но сути информации, изложенной здесь, это не меняет.
Начнём с самого начала. Однажды, в далёкой-далёкой галактике… Нет, эта фраза встречается в миллионах источников, созданных и не созданных. К сожалению, чем старше разум, тем больше шаблонов поведения он накапливает, и тем сложнее их преодолевать. А когда возраст, субъективный или объективный, исчисляется в эпохах… Сами понимаете.
У каждого народа – свой путь. Иные проходят его до конца, некоторые – устают, усаживаются у обочины, и их медленно засыпает дорожной пылью, и они становятся частью пути. Кому-то удаётся свернуть с торной тропы, но я не назову их счастливыми. Но самых невезучих – бросают. Оставляют позади, у входа в сияющие покои Света, или беспросветные чертоги Тьмы. И дверь, которая опускается перед их лицами, отсекает всякую возможность идти дальше.
Расти. Развиваться. Духовно, душевно, творить, дарить, лечить, учить и помогать. Или – отнимать, унижать, обижать, пытать и уничтожать. Есть и такой способ, и он совсем не легче. Хотя так же важен, как и противоположный.
