Молчун, выбравший для себя роль охранника, горой мышц возвышался позади всех, предварительно осмотрев весь тупичок от стен до камней мостовой, и сунув нос в каждую лужу нечистот.
Ханна и Марк держались рядом, решив, не сговариваясь, немного сторониться команды «Александрийской Рулетки». Маттершанц ковырял пальцем грязную стену дома, уткнувшись в неё носом, пока Шут в четвёртый раз не пробежал мимо, задев его плечом. Мяукающий кот вовсе не думал останавливаться, наворачивая круги поблизости, и заставляя Шута материться на всех известных ему языках.
– А вы знаете, – радостно выдал Маттершанц всем присутствующим, обернувшись к ним, – что под покрытием на этой стене весьма современный керопластик и пластпалерол? А аутентичность и общая достоверность выбранной эпохе достигается путём очень дорогостоящего поддержания картинного соответствия?
– Что он сказал? – сдвинул брови Док, ни к кому не обращаясь.
– Что эти стены вымазаны исторически соответствующим эпохе дерьмом, а под дерьмом современная начинка, – отрешённо сказала Рысь, продолжая копаться в заплечном мешке. – Ты же и сам понял, чего спрашиваешь?
– В другой раз говори по-человечески, умник, – буркнул Док в адрес Матти, оскорблённого в лучших чувствах переводом Рыси его слов. – А то вечно такое чувство, что ты не с нами, а с какими-то просветлёнными общаешься…
Маттершанц внезапно побледнел, поджал губы и, сцепив задрожавшие руки за спиной, отвернулся от стены, стараясь высмотреть Шута и Кетчупа.
Нарастающий задорный мявк возвестил о заходе кота на пятый круг.
Внезапно мявк оборвался, а в переулке возникло обеспокоенное лицо Шута. Через мгновение в темноте проступила и остальная фигура мужчины. Потрясающе живая и многообразная мимика Шута отразила сразу все возможные исходы ситуации, от непоправимого преступления до свалившегося на головы путешественников богатства.
– Что? – коротко осведомился Док, временно исполняющий обязанности капитана в его отсутствие.
Шут посторонился, и из-под его руки высунулась светловолосая мальчишеская голова с такими хитрющими зелёными глазами, что боцман «Александрийской Рулетки» даже попятился, приняв пацана за капитана Реверса.
– Добрые господа, купите кота? – скороговоркой выпалил он, протягивая опешившим путешественникам огромного кота с огненно-красной шерстью. – Наверняка, волшебный, много золота можно за него выручить, да я мал, мне не продать. А вы купите кота, потом перепродадите магу какому, он вам два кошеля золотом и серебром точно отвалит, зуб даю! – продолжая тыкать вперёд обвисшим и слегка одуревшим Кетчупом, продолжал пацан.
Шут беспомощно теребил свои косички на голове, поглядывая то на мальчишку, то на остальных членов экипажа.
– А если это наш кот? – как бы, без особого интереса осведомился Романов, бросая нарочито ленивые взгляды на мнимую покупку.
– Это чего это, он ваш? – аж подпрыгнул юный торговец, тряся Кетчупом, вцепившимся в холщовую рубашку худого пацанёнка. – Этот вон, – он мотнул головой в сторону Шута, – гонялся за ним, гонялся, а я поймал.
– Да он сам к тебе прыгнул! – праведно возопил Шут, выпучив глаза от нестерпимой обиды. – Ах ты, мелкий пакостник!
Он уже было потянулся к шее мальчика, чтобы хорошенько встряхнуть того и отобрать своё животное, но между ними встал Марк.
– Не нужен нам твой облезлый котяра, – брезгливо покосившись на флегматично посматривающего по сторонам кота, сказал он, невзначай опершись рукой на стену, отсекая Шуту попытки манёвра. – Иди отсюда подобру-поздорову, а то мы и бесплатно можем котяру твоего забрать, и тебя. И продать тоже. Нас-то больше.
Романов посмотрел пареньку в глаза. Тот стушевался, прижимая к себе пискнувшего Кетчупа и мигом ретировался прочь.
– Куда?! – возопил Шут вдогонку мальчишке. – Ты офигел?! – праведно возмутился Шут, подпрыгнув на месте едва ли не на метр. – Ты какому-то оборванцу моего Кетчупа отдал? Да ты кто такой вообще? Ты чего влез?
– Шут, уймись, – устало бросил Док. – Марк всё сделал правильно, куда нам сейчас с Кетчупом таскаться по планете, где каждый второй маг или волшебник? И ещё совершенно неизвестно, кто кого похитил и утащил. Мальчик кота, или наш Кетчуп этого бедолагу.
Шут гневно сверкнул глазами, но замолчал, медленно приобретая здоровый цвет лица взамен помидорно-алого от напряжения.
– Ладно, смертнички, пошли осмотримся, – вынесла вердикт после осмотра вещей Рысь, и первой шагнула прочь, отодвинув плечом Романова. – А то до вечера тут проторчим.
Остальные последовали за ней.
Мантикора была одной из отдалённых планет у звезды спектрального класса G3 с температурой около 4700 по фотосфере и отвратительным на взгляд многих жёлто-оранжевым видимым спектром.
Немного не дотянув до спектрального класса земного светила, звезда Мантикоры медленно и вальяжно продолжала источать в пространство ультрафиолет, ионы и радиацию, давая жизнь растениям и животным, пока на поверхности тогда ещё безымянной планеты не высадились первые семена воодушевлённых учёных. Учёные нарекли планету красивым именем «Вилла Борджо», с упоением принялись за малую терраформацию поверхности, но вскоре были съедены неизвестным вирусом, превратившим внутренности колонистов в кашицу из крови и дерьма.
Зарождающийся в те времена Протекторат злобно рыкнул, но обиду прожевал и проглотил, отправив к Вилла Борджо новую исследовательскую группу в сопровождении усиленного отряда силовиков.
Их съели крылатые ящеры, в которых выжившие безошибочно узнали драконов. Обидевшись на гостеприимство далёкой планеты, колонисты уже из принципа решили покорить себе несговорчивую красавицу…
Неизвестно ещё, сколько бы групп или команд пошли на съедение различным тварям или болезням, пока кто-то из уцелевших просто не решился на отчаянный шаг. Прочитав в детстве о жертвоприношении каким-то там древним богам или бестелесным силам, он взвалил на спину тушу подстреленного кабана и попёрся на самую высокую гору в окрестностях. Оставшиеся, покрутив пальцами у висков, решили не мешать.
В конце концов, какая разница, от чего именно помереть, от клыков дракона или от прогулки в горы.
Энтузиаст-затейник, однако, вернулся живым. И не просто живым, а ещё и каким-то просветлённым, или ушибленным, как частенько его называли за глаза его же друзья. Колонист провозгласил планету заповедником древности, которые просто требуют уважения, порядка и прочих прелестей.
В итоге Вилла Борджо стала Мантикорой, названной в честь первого мифического существа, встреченного выжившими колонистами вне обеденного одностороннего контракта.
Позднее на планете обнаружилась разумная жизнь. Была она, правда, медвежьей, но зато весьма культурной и тихой. Разумные мишки старались не привлекать внимания, устраивали свои скромные праздники урожая, водили хороводы и презирали велосипеды, но последнее пока до конца не подтверждала официальная наука ксенобиология. Но сторонники теории отрицания колёсных средств, проводившие ни одно дорогостоящее исследование по этому поводу, упирали на тот факт, что разумные медведики предпочитали всегда ходить пешком или пользоваться средствами сплавления по воде.
