Сейто Накамура покинул кресло, легким движением левой ладони переключив сочленения протеза в щадящий режим, и, почти не скрипя, продвинулся к тактическому голодисплею, на котором выводилась вся тактическая обстановка в районе оперативного действия флота, от орбиты Марса до спутников Юпитера. Тысячи пометок пятнали разными цветами семиметровый шар голограммы, уточняя положение в пространстве всех небесных тел и искусственных объектов крупнее мяча для игры в боло. Трассы рудовозов и грузовых каботажников светились серым, астероиды Пояса – золотым, рукотворные небесные тела – зеленым, синим и коричневым, в зависимости от назначения и принадлежности. Марс и Ганимед были залиты тревожным кроваво-красным цветом. Где-то там сейчас находилась «Валькирия» с капитаном Мозесом.
– Солдаты! – адмирал вздернул подбородок вверх, скрипнув тугим воротником форменного черно-серебристого камзола. – Наша родина, да хранит ее светлая богиня Аматэрасу, снова нуждается в нас с вами, в горении наших душ и пламени наших сердец! Долг призывает нас к готовности принести в жертву наши жизни, если таковое будет необходимо…
Офицеры «Пенсаколы» слитно поднялись с рабочих мест, и замерли по стойке «смирно», ловя глазами своего адмирала, который сейчас, казалось, стал выше ростом на полметра…
– У нас появился враг! – Сейто улыбнулся, показывая белоснежные зубы. – Наконец-то!..
Глава 20. Путь к Марсу
Жить и верить – это замечательно.
Перед нами – небывалые пути:
Утверждают космонавты и мечтатели,
Что на Марсе будут яблони цвести.
Е. Долматовский
20.1. Романов и Судья. После драки – не машут
Исследовательское судно «Искандер». Спортзал
28 августа 2278 года.
– Надеюсь, ты на меня не обижаешься, Рик? – протянув руку поверженному Судье, спросил Романов, свободной рукой вытирая кровь, сочившуюся из разбитой губы. – Во второй раз ты меня даже достал, но меня сложно поймать на один и тот же приём дважды…
Моран, кривя губы, сплюнул красным, и, шипя от боли, принял предлагаемую помощь. Самостоятельно встать он не смог бы, даже если очень хотел – ноги разъезжались, как у пьяной лошади на льду, болело всё тело – от макушки до пяток, и горели уши. От стыда. Он, Судья, проиграл… «В очередной раз. Снова!» – думал Рик, опираясь на плечо Марка, который помогал ему дойти до скамеечки в углу спортзала, где Док уже разворачивал полевой медкомплект и оценивающе поглядывал на двигавшихся к нему «спортсменов-мазохистов», как он их охарактеризовал отдыхавшему рядом Либерти. Пилот-истребитель растирал мышцы какой-то вонючей мерзостью, и зубоскалил в ответ, мол, «они ещё и садисты, так друг друга измордовать за двадцать секунд… десантура, елы-палы…»
«Может быть, я не прав, вызывая его на бой? – Рик повалился на скрипнувшую скамеечку, и позволил Доку закрепить на теле контакты переносного регенератора. – Он словно заговорённый, и все мои способности, знания, опыт не помогают не то чтобы победить, но даже нанести ему приемлемый урон…» Вслух же он произнёс, как только почувствовал собственные губы, короткое:
– Спасибо, Марк. Не обижаюсь…
– Вот и ладушки. Хочешь, покажу потом, помедленнее, в чём ты ошибался? – Романов замазал ссадины гелем из красного тюбика, и стянул пропитанную потом майку, немедленно уползшую в нору. Понаблюдав за конвульсивными движениями белья, он добавил: – Дьявол, никогда не любил квазиживую одежду…
– Ага, а вдруг откусит что-нибудь? – заржал Либерти, натягивавший на ноги медицинский облегчённый экзоскелет. – Что-нибудь ценное для мужчины, естественно…
– Например, язык, – вставил Док своё веское слово, – которым некоторые умудряются всем доказать, какие они крутые и офигенные… Линденхост, мать твою летательную, ты хоть половину из лечебного комплекса упражнений откатал сегодня?
Пилот застегнул последние крепления, и, покачнувшись, встал на ноги. Переваливаясь из стороны в сторону, он направился к выходу, небрежно бросив в ответ:
– Я его два раза откатал… Только толку ноль на массу, нервы всё равно не регенерируют полностью… Ничего, прорвёмся, летать и без ног можно.
Док проводил Либерти сузившимися глазами, прикидывая ход операции и список необходимого оборудования, и, тряхнув головой, словно отбрасывая неуместные мысли в сторону, вернулся к своему текущему пациенту.
– Жить вы, Судья, будете…
– А вот любить – никогда… – подхватил бородатый анекдот Рик, невесело улыбаясь. – Спасибо, док, выручили.
– Дурень ты, Рикки, – полковник, закончив обтираться, и проводив взглядом уползающее полотенце, оперся спиной о стену. – Зачем ты лезешь в бутылку, и вызываешь меня на дуэль? После того виртуального боя ты ни разу не выиграл…
– Дурень… Не спорю, – Морган попробовал пошевелить конечностями. Получалось плохо. – Но я должен!
– Понятно… Запомни, Рик, – Романов пристально посмотрел в выцветшие глаза судьи, и, кашлянув, продолжил. – Ты никому и ничего не должен. Нет у тебя долгов больше, нет. Кроме одного…
– Какого же именно? – Судья приподнялся на локте, не обращая на протестующие писки медкомплекта. – Что я должен, если никому не должен, как ты говоришь?
Марк прикрыл глаза, и тихо проговорил:
– Ты должен вернуть себе – себя, капитан. И, как минимум, остаться при этом человеком…
…Они уже шли по грязноватому коридору, заваленному непонятным частично распакованным оборудованием, к своим каютам, и Марк пытался растолковать непонятливому Судье, что именно тому надлежит, по мнению полковника, делать, когда монотонный гул корабельной автоматики сменился надрывным воем сирены оповещения и воплями местного искина, доносящимися из динамиков громкой связи:
– Внимание! Внимание! Орбитальной базе приготовиться к манёвру! Всем сотрудникам, находящимся на поверхности Мантикоры и в пространстве системы – вернуться на базу в течение двух часов! Повторяю: время до манёвра – два часа! Экипажу занять места согласно купленным билетам! Персоналу, имеющему второй и третьей специализацией лётное мастерство – занять места в истребителях прикрытия! Десантному и силовому подразделению – прибыть в ангары три и четыре!
Сирена продолжала завывать, а по кораблю уже разносились грохот башмаков, звуки отборного мата, и, кажется, даже выстрелы…
– Хм… А искин мне определённо нравится… – Марк потёр рукой подбородок, и прищурился, оценивая себя и Моргана. – Жаль, у нас в десанте таких не было.
– У нас в учебке был один сержант, так после него любой искин казался образцом человечности… – улыбнулся Рик, и подумал: – «Военная служба – это навсегда».
Так получилось, что они думали об одном и том же.
– Пойдём, посмотрим, как у них тут десант снаряжают? – Романов хрустнул пальцами, и вызвал кого-то по комму.
– Третий ангар? Пойдём, Марк… – Рик направился к гравилифту, стараясь не скрипеть зубами на доносящийся из комма голос Ханны, с которой в этот момент говорил Романов.
