– Устала?
– Есть чуток.
– И глаза грустные…
– Понимаешь, Сережа, чую носом, президент какую-то подлость задумал. В Киев генералы из Пентагона на два дня прилетали. Ко мне не зашли, словно меня здесь и нет. О чем-то с президентом и министром обороны гутарили. Дыбенко пытала – о чем? Молчит. Хотя, уверена, скрывает, сволочь.
– Дыбенко мужик скользкий… А на президента не думаю. Парень он веселый, любит хорошо пожить, вкусно поесть, но на подлость, мне кажется, не способен. А что контрразведка?
– Не успела с Лозовым встретиться. При первой возможности вызову его к себе. Ну, хватит об этом. У тебя ко мне дело или соскучился?
– Хочется соврать… Можно? – Снегирь говорил басом, и хоть его лицо оставалось совершенно серьезным, казалось, что он улыбается.
– Врать не стоит. Сколько мы с тобой уже знакомы?
– Годков тридцать пять. Еще с Днепропетровска…
– Вот видишь, а старым друзьям друг другу врать не гоже… Как Лиля?
– Ничего, свадьбу сына готовит.
– Господи, Стас уже жених!? Как время бежит…
– Чем дальше, тем быстрее. Это как у бегунов на финишной прямой.
– Похоже. Выкладывай, зачем дожидался.
– Помнишь, я тебе говорил, что тут из Москвы журналист объявился?
– Склероза пока нет. Клименко, кажется?
– Он самый.
– Все же вернулся и написал пасквиль о моей безнравственной политической карьере?
– Я же тебе говорил, он все понял и отказался. Убили его в Москве.
– Как?
– Просто, выстрелом в голову.
– Жалко мужика… – Она отвернулась к окну и долго молчала: – Видишь, как получилось. А я так и не нашла времени его принять. Работы много…
– Не переживай, Юлька. Думаю, это бы его не спасло.
– Кто?
– Пока не знаю. У него есть друг, журналист Тимофей Старков. Они когда-то вместе в газете работали. Он со мной свяжется. Может, с его помощью и докопаюсь.
– Расскажи мне о Клименко. Что это был за человек?
– Мы с Игорем всю ночь просидели. Две бутылки перцовки оприходовали. Умный парень и честный. Ему специально дали адреса, где на тебя помои лили. Все было заранее отрепетировано. Причем перед каждым интервью он произносил фамилию типа, который якобы рекомендовал принять журналиста. Фамилию ему дал заказчик. Эту фамилию Игорь называл. Я навел справки – подсадная утка. Такого человека не существует. Скорее всего, она служила чем-то вроде пароля.
Юля усмехнулась:
– Серьезная акция….
– Во всяком случае, тщательно подготовленная. Не исключено, заказчик его и шлепнул.
– За то, что отказался на меня грязь лить?
– Скорее всего.
Водитель остановился возле подъезда. Она спросила:
– Зайдешь чаю выпить?
– Час ночи, Юля! Иди спать. Тебе завтра опять спозаранку?
– Завтрашний день проведу в Харькове. Хочу бизнесменов, что продуктами торгуют, собрать. Народ кормить нужно. А ты по своим каналам все же выясни, почему этого Клименко убили. Вдруг обыкновенная уголовщина?
– Это не уголовщина, Юля, это выборы. Кому-то очень не хочется, чтобы госпожа Тимошенко состоялась в качестве премьер-министра и президента в одном лице.
Снегирь сам проводил ее мимо охранников до квартиры и, чмокнув в щечку, вернулся в машину.
– Куда теперь, Сергей Павлович? – Спросил водитель.
– Гони домой. Жена уже волнуется.
– А вы ей позвоните…
Снегирь вспомнил, что отключил свой мобильный, вынул из кармана трубку, включил телефон, но звонить домой не стал:
– Чего зря беспокоить? Вдруг спит. Мы и так через десять минут дома. Ты поднажми лучше.
Повторять водителю не пришлось. Он вдавил педаль газа в пол, и мощный движок семьсот пятидесятого «БМВ» с визгом рванул с места. И в этот же момент в кармане Снегиря раздался Звонок мобильного.
– Сергей Павлович достал трубку и посмотрел на номер, высветившейся на экранчике:
– Да, Саша, слушаю.
– Как ты и предполагал, интервью давали за бабки. Человека, который с ними расплачивался, они не знают. Но по описанию ко всем обратился один и тот же тип. Будем работать по приметам.
– Спасибо, Саня. Отдыхай. Уже поздно…. Убрав телефон, Снегирь понял, что они уже приехали.
Подмосковье. Перхушково.
15 ноября 2010 года. Десять часов утра.
Тимофей Старков уехал на дачу и пил водку. Мобильный у него разрядился, шнур дачного телефона он вырвал из розетки, и тишину нарушали только синички. Они прыгали по подоконнику и долбили клювами в стекло. Обычно, если на даче кто-нибудь появлялся, им вывешивали на крыльце кусок сала. В этот раз хозяин о пичугах забыл, и синички пытались о себе напомнить.
В комнатах стоял полумрак, и было холодно. По приезде он один раз истопил печь, украшенную веселыми керамическими изразцами, и больше дров не подкладывал. И хоть на дворе стояла оттепель, дом постепенно промерзал. Пока согревала водка, он на холод не реагировал. Утром притопал сторож Витюшка. Хозяин открыл ему, пустил в дом, налил полстакана водки, заставил молча помянуть друга, после чего выгнал. На вторые сутки Тимофей перестал замечать время, смешав в своем пьяном коктейле день с ночью. Спал по несколько часов, просыпался, выпивал и, пососав обмякший соленый огурец, снова заваливался на тахту. Но видно, холод все же дал о себе знать, и если раньше он предавался сну в брюках и свитере, то теперь заваливался на тахту, обмотав горло шарфом и натянув на голову пальто. Время от времени он вслух произносил имя погибшего друга. Они были не только друзья. Они умели молчать вместе. Такое умение возникает лишь между близкими людьми. Кода Старкову становилось тошно, он приходил к Игорю, и если тот работал, усаживался у телевизора и смотрел какую-нибудь чепуху. И обоим становилось тепло от присутствия друг друга. Это чисто мужские дела. К женщине так не придешь. Ей нужно внимание, восхищение ее прелестями, при женщине приходится выступать, как на сцене. И если умные и образованные женщины говорят, что им это не нужно – они мило лгут. Естественно, для умницы необходимо все это проделывать тоньше, не в лоб. Но все равно нужно. А к близкому другу можно просто придти.
Сегодня на даче появилась Даша. Тимофей как раз проснулся и шарил рукой вокруг в поисках водки.
– Муженек, ты на похороны друга собираешься? – Спросила Даша, брезгливо оценив бомжеватый облик супруга. Тот обвел комнату мутным глазом и сфокусировал взгляд на жене.
– Даша? Как ты здесь оказалась? – Вопрос не звучал слишком нелепо. Жена на дачу одна не приезжала. И без машины добираться канительно, и застать мужа с его подружкой ее не прельщало.
