Телефон издал мелодичный перезвон, но Петр от неожиданности вздрогнул. За размышлениями звонок застал его врасплох.
– Петр Григорьевич, как хорошо, что вы нашлись…
– Глеб?! Что случилось? – узнал он голос свояка и бывшего помощника, а ныне директора сыскного бюро, Глеба Михеева.
– Петр Григорьевич, я оказался в очень странном положении и не знаю, как быть. Клиент, заказавший нам расследование, покончил жизнь самоубийством.
– Тебя беспокоит, что он не расплатился? – Предположил Ерожин.
– Нет, он заплатил вперед.
– Тогда в чем дело?
– Во-первых, я не уверен, что Хромов застрелился сам. Во-вторых, кажется, из охотника я сам превращаюсь в дичь. Поверьте, впервые в жизни я испытал нечто вроде страха.
– Ты? – Ерожин искренне удивился. Напугать двухметрового Глеба до этого никому не удавалось: – Тебе угрожают?
– Мне никто не угрожает. Но я везде чувствую его присутствие.
– Чье присутствие? Застрелившегося клиента? – В голосе Петра послышалась нотка раздражения.
– Нет, Хромов тут ни причем. Я говорю о Беньковском. Это за ним я несколько дней следил. Беньковский спал с женой клиента. И не только с ней. Вы не представляете, такой урод, а бабы на него вешаются.
– Этим он тебя и напугал? – Усмехнулся Петр Григорьевич.
– Дело не в бабах. Беньковский страшный человек. Мне вас очень не хватает.
– Ты хочешь, чтобы я прервал отпуск и вылетел с семьей в Москву, дабы спасти тебя от любвеобильного урода? Я правильно понял?
– Нет, Петр Григорьевич, отдыхайте, только дольше не задерживайтесь. – Жалобно попросил бывший помощник.
– Дольше меня никто держать не станет. Тут все четко… Передавай привет Любе и не вешай носа. А если надо посоветоваться, иди к Грыжину. Генерал мужик опытный. Вы же вместе работаете.
– Иван Григорьевич рядом. Даю ему трубку.
– Петро, тут и впрямь кисло. Твой родственничек вляпался в неприятную историю. Ты там не тяни. Боюсь, без тебя запутаемся. – Бас Грыжина не выражал оптимизма.
Ерожин обещал не задерживаться, и дал отбой. Закончив разговор, он завалился на постель. Последние несколько дней он вовсе не вспоминал о Москве. После звонка мысли о столичной жизни вернулись… В своем частном бюро он уже второй год дел не вел. Дав обещание начальству не совмещать государеву службу с частным бизнесом, подполковник слово держал. В бюро работали Глеб с отставным генералом Грыжиным. Иван Григорьевич ушел на пенсию с поста заместителя министра МВД, и не без его участия Ерожин свое бюро тогда открыл. Сменив Боброва на посту начальника отдела по раскрытию убийств, Петр честно и много работал за гораздо меньшие деньги, чем до казенной службы. Теперь приходилось пускать на жизнь сбережения. До денег он жаден не был, а, не чувствуя себя стариком, нагрузок не боялся. Наоборот, напряженная работа держала в форме. Только семья от этого страдала. Домой являлся к ночи. На жену и детей ни сил, ни времени не оставалось. Надя один раз грустно сказала:
– Я состарюсь, а ты даже не заметишь. Потом заметишь и подумаешь, зачем тебе старая жена.
Он тогда ответил, что она говорит глупости. Но после этого разговора подал рапорт об отставке. Тимофей Волков, по его мнению, вполне созрел для руководства отделом, и Петр мог бы вернуться в свое бюро. Но начальство просило до конца года доработать. Вот он и дорабатывал…
– Оказывается, ты уединился в номер, чтобы завалиться в одежде на постель. – Заметила Надя, сбрасывая халатик и переодеваясь из купальника к ужину. За размышлениями Ерожин приход супруги прозевал. Но процесс переодевания жены его отвлек и настроил совсем на другой лад.
– А если дети придут? – Не слишком упорно отбивалась Надя. Петр мельком взглянул на часы:
– Не придут. Они на детском ужине. А от картошки фри с кетчупом их не оторвать…
Ерожин наслаждался близостью с женой, но Надя все же подметила, что супруг чем-то озабочен.
– Ты сегодня, как в Москве, спишь со мной, а думаешь о своем… – Невесело сообщила жена из ванной.
– Глеб из Москвы звонил… – Виновато признался Ерожин.
Надя выпрыгнула из-под душа и вбежала в комнату:
– Что-нибудь случилось?
– У него заморочки в бюро. Просит, чтобы мы не задерживались. Нужна моя помощь.
– А дяди Вани ему мало?
– Грыжин был у телефона. Они оба раскисли…
– И ты надумал сорваться в Москву? – Надя не могла скрыть огорчения.
– Нет, доживем спокойно.
– Тогда давай в душ и пошли ужинать. – Сразу повеселела супруга.
Часть ресторана отеля находилась на берегу моря. Вечер стоял теплый, и Ерожины решили ужинать на воздухе. После картошки фри Ванечку и Леночку вели на детскую дискотеку, и супруги получали возможность посидеть вдвоем.
– До чего же классно тут все налажено. И дети при деле, и мы можем расслабиться. – Улыбнулась Надя, накладывая в тарелки овощи. Отдыхающие обходили длинные ряды «шведских столов» и сами выбирали себе трапезу. Ерожиным повезло, столик у самого моря занять не успели. Петр прошествовал к бочкам и вернулся с двумя бокалами молодого местного вина.
– Ну, что, Надюх, ты довольна? – Подмигнул Ерожин, поднимая бокал: – Выпьем за нас. Мы же первый раз за границей.
Они выпили. За соседним столиком компания из трех пожилых немцев сосредоточенно поглощала ужин, запивая сосиски пивом.
– Смотри, столько разной еды, а они каждый день и на завтрак и на ужин лопают сосиски. – Кивнула на соседей Надя.
– Они же немцы. – Улыбнулся Петр: – Им положено. Так ты не ответила?
– Конечно, довольна, Петенька. Мы же впервые по-человечески отдыхаем. Посуду мыть не надо, море чистое, дети под присмотром. Все как в сказке. Я даже не знала, что такое бывает. Думала только в кино, когда артисты богачей изображают.
– Наденька, здесь богачей нет. Это все… – Он обвел взглядом соседние столики: – Это все средний класс. И мы туда попали…
– Не говори так. Слишком уныло звучит. – Сморщила носик Надя и принялась за ужин, Петр последовал ее примеру. Оба от купания и любви изрядно проголодались, но поняли это только сейчас.
– Что же приключилось у Глеба? – Вспомнила за десертом Надя.
– Его напугал бабник-урод. – Усмехнулся Петр.
– Глеба напугал? – Надя вскинула бровь: – Ты серьезно?
– Вполне. Он поэтому и звонил.
– Чудно. Я думала, что Глеб ничего не боится. Он такой здоровый бугай и никогда не трусил. Помнишь, как он приволок на плечах прямо в бюро двух уголовников? Я при виде каждого от страха бы дрожала. А он двоих, как овец… А тут бабника испугался. И почему бабник – урод?
– Я не слишком в курсе. А урод, видно, от природы… – Развел руками Ерожин: – Тебе нравятся уроды?
