Кунтария без эмоций, щелочки его глаз так же тоскливо продолжали взирать на мир, поднял со стула свое маленькое тело и пошел к двери.
– Вы его отпустили? – Удивился Волков, столкнувшись на пороге с подозреваемым.
– Да пошел он на… – Ругался Ерожин редко, и разозлить его нужно было сильно.
– А экспертиза?
– Черт с ней. Не убивал этот козел Беньковского. Что у тебя?
– Пригожева вязли. И Хромову тоже.
– Где?
– Его в офисе. Ее, когда вышла на улицу. И, что самое интересное, у Пригожева нашли пистолет с глушителем.
– Еще один на экспертизу… – Ухмыльнулся Ерожин: – Скоро в лаборатории арсенал нашего отдела соберется… Когда ты успел записать юриста и дать прослушать администратору? Что-то больно скоро.
– Зачем? Милютович его голос через дверь узнал. Подслушивал из приемной и узнал. Он сам мне позвонил. Божился, что не ошибается. Готов свидетельствовать на суде.
– А ты, майор, сомневался…
– Но почему, вы были сразу уверены, что звонил Пригожев?
– Знаешь, Тимофей, эту головоломку я давно размотал. Надо было фактики подсобрать. Как только ты принес информацию, что соседи Беньковского видели Хромову, в одиночестве выходящую из его квартиры, все стало ясно.
– Она выкрала у любовника компрамат на мужа. Я правильно понял?
– Конечно. Поэтому и боялась сказать, где была в момент самоубийства Арнольда.
– Она боялась любовника больше суда?
– А что тебя удивляет? Ты сам высказал мудрую мысль, о ревности любовника, которая пострашнее ревности мужа – Напомнил Ерожин: – А тут не ревность. Тут доллары. Это посильнее. Стоило Беньковскому, намекнуть брату, Лаврентий бы ее в унитаз живьем спустил.
– Вы думаете, Беньковский ее не вычислил?
– Возможно, подозревал, но фактов не имел. А своих соседей расколоть, ему в голову не пришло. Остался бы жив, докопался…
– Тогда, как она решилась похитить эти бумаги?
– Это сценарий Пригожева. Лиля по сравнением с дядей личинка. Она боготворила Беньковского, но проговорилась дяде, что любовник приготовил наживку на мужа. Пригожев мужик хитрый, юрист, решил сам взять в руки удочку. Страх Хромова перед Барри навел его на мысль избавиться от Хромова совсем и завладеть капиталом фирмы. Я не уверен, что Лиля такая кровожадная и желала смерти суженного.
– А что они хотели?
– Запугать Арнольда, чтобы тот ушел в бега и оставил вместо себя жену. Но Хромов не выдержал и пустил пулю в лоб. А шантаж, приведший к гибели человека – статья. И мы родственничков лет на пять отправим на бесплатный отдых. Пригожев не знал, что звонит при свидетеле и попался.
– А что он такого мог сказать Хромову?
– Он мог сказать всего три слова: «Барри все знает». Сие означало, жить Арнольду остались считанные часы. Но видно, пугал долго, раз твой свидетель успел его расслышать…
– Дядю с племянницей еще надо расколоть. – Вздохнул Тимофей: – Милютович слов не разобрал. Уйдут оба в отказ и мы сели…
– Расколются в два счета. Ты когда будешь их допрашивать, намекни, что мы найдем способ сообщить Барри правду. Какой, по твоему, они сделают выбор – смертный приговор, или правый суд. Думаю – суд.
– Их же методом?
– А почему бы нет? Бить противника его же оружием – классика. – Подмигнул подполковник: – Теперь остался всего пустячок – найти убийцу Беньковского.
– У Вас есть версия?
– А у вас?
– У меня пока нет. – Признался Тимофей.
– Отнес мой пистолетик на экспертизу?
– Вместе с пистолетом Пригожева.
– Вот получишь результат и начнешь работать. А пока пойдем заправимся. Есть хочется.
– Почему начнешь, а не начнем? – Переспросил Тимофей.
– Потому, что преступление, где косвенно замешена моя жена, я расследовать права не имею. А тебе пора готовить крылышки к самостоятельному полету. Самоубийство Хромова мое последнее дело на Петровке. – Ерожин встал, пошел к двери и, выпустив Волкова, запер за собой кабинет: – Возьми ключи и вселяйся. Я твою кандидатуру на начальника отдела сегодня утром поддержал.
– Вы шутите, Петр Григорьевич?
– В этой шутке сплошная доля правды. Чего окаменел, обедать идем?
И они пошли в столовую.
* * *
Надя проплакала полдня, остальное время провела в напряжении. Чтобы как то себя отвлечь, затеяла уборку квартиры. Но из рук все валилось. Отвратительный конверт с посланием Беньковского продолжал лежать на кухонном столе. Прикоснуться к нему еще раз Наде не позволяли отвращение и брезгливость. Кое-как пройдясь по полам мокрой тряпкой, она уселась в кресло. Думала о муже и о себе. О своем прошлом Петр рассказывал неохотно. Хотя она часто доставала его с вопросами. Наде хотелось знать о любимом все, а он обычно отшучивался. Первую жену Ерожина, Наташу, Надя никогда не видела. Зато познакомилась с его сыном Гришей и его отчимом. Виктора Иннокентьевич Суворов с пасынком приезжали к ним из Новгорода в то самое время, когда Петр во второй раз ловил Кадкова. Эдик, выйдя из тюрьмы, пристрелил депутата областной думы и его супругу. Те жили в бывшей квартире отца Эдика и не ведали, что под паркетом начальник Потребсоюза устроил тайник. Эдик про тайник отца знал и, пристрелив новых жильцов, до него добрался. Покидая место преступления, подбросил сыщикам ложные улики – бутылку спрайта с отпечатками пальцев сына Ерожина. Это была часть плана Эдика по мести своим обидчикам. Сыну Петра грозил арест. Суворов пошел на крайние меры. Он изъял улику и привез Гришу в Москву, чтобы спрятать парня, пока не отыщется настоящий преступник. Надя тогда отправила отпрыска двух милиционеров к папе Алеше под Самару. Сейчас, сидя в кресле, она мысленно вернулась в те дни. Во время приезда ни ревности, ни злобы по отношению к первому мужу Наташи Виктор Иннокентьевич не выказывал. Наоборот, Надю тогда поразило, как тепло и уважительно общался Суворов с Петром. И после не могла припомнить ни одного случая, когда бы знакомые Петра по его прежней жизни хоть бы намеком осуждали его. Слова Беньковского о том, что муж спал с Соней, Надю больно кольнули. Но Петр никогда и не прикидывался ангелом. Если у дочери дяди Вани с Ерожиным и был роман, то до второго брака. И разве только с ней? Женщина допускала – муж вволю похулиганил до женитьбы. Но никто никогда не смог бы ее убедить, что Петр способен на подлость. «Почему он сам признает мерзкий пасквиль Андрона Михайловича?» – Понять она не могла. Мучительные размышления прервал звук замка. Молодая хозяйка вскочила с кресла и побежала в прихожую. Ерожин вошел, закрыл за собой дверь и внимательно взглянул жене в глаза. Надя бросилась к нему, обняла, прижалась и опять заплакала.
– Не надо, Надюх. – Он отнес ее в комнату, усадил в кресло, вернулся в прихожую, снял куртку и снова оказался рядом: – Прости меня, девочка, но от судьбы не уйдешь. Я не слишком верующий. Рос во времена атеизма, но, видно, Бог есть и хочет моего покаяния.
