– Кричевский сам же меня просил об этом не говорить?! – Возмутилась Мария Климентьевна.
– О чем не говорить? – Улыбнулся Бобров, чем вызвал еще большее замешательство молодой дамы.
– Простите, я не запомнила ваше имя-отчество. – Схитрила Трусова. Перед ней на столе лежала повестка, где имя и отчество хозяина кабинета сообщалось крупными печатными буквами. Женщина явно тянула время.
– Меня зовут Никитой Васильевичем, фамилия моя Бобров, чин полковник, должность начальник отдела по раскрытию убийств.
– Никита Васильевич, я не вольна, связав себя словом с вами на эту тему беседовать. Поэтому больше ни на какие вопросы я отвечать не буду. Попрошу вашего разрешения следующую нашу встречу провести с адвокатом. – Заявила Мария Климентьевна, и голос ее зазвучал официально. Полковник тоже заговорил официальным тоном:
– Это ваше право. А мое право задержать вас по подозрению в убийстве директора компании «Риск». Пожалуйста, распишитесь в протоколе и можете отправляться в камеру.
– На каком основании? – Воскликнула Трусова и резко поднялась.
– Оснований у меня предостаточно. По заключению медицинского эксперта смерть Натана Марковича Веселого могла наступить в то время, когда вы его посетили. – На полном серьезе приврал Бобров.
– Но меня не пустили в дверь! Как я могла убить?!
– Это еще предстоит доказать. – Сурово возразил полковник. Он от души радовался удаче и с трудом сохранял грозный вид.
– Как вы смеете!? – Выкрикнула Мария Климентьевна.
– Не кричите на меня, гражданка Трусова. Я делаю свою работу. – Попросил Никита Васильевич и нажал кнопку. В кабинет вошел дежурный милиционер и выжидательно остановился.
– Гражданка задержана. Уведите ее. – Приказал он и отвернулся.
– Хорошо, я все объясню. – Устало согласилась Мария Климентьевна. Бобров отпустил милиционера и указал на стул. Трусова медленно уселась напротив и подробно рассказала всю историю, начиная с банной свадьбы, на которой прозвучало обращение Натана Марковича к друзьям.
– Теперь я могу идти? – Поинтересовалась она, подписывая протокол.
– Можете. Но утаив от следствия факт похищения человека, вы становитесь соучастницей преступления, как, впрочем, и остальные. Поэтому должны дать подписку о невыезде и быть готовой к нашим дальнейшим встречам.
– Остальных больше сотни. – Раздраженно заметила Трусова: – Тогда вам придется и их задержать.
– Остальные не болтались ночью возле квартиры с трупом. – Резонно возразил Никита Васильевич, подписывая пропуск. Трусова безразлично кивнула. Бобров дождался, когда женщина покинет кабинет и неожиданно расхохотался: «Вот где темнил наш друг, частный сыщик. Теперь я голубчика достану», – злорадно потер ладошки Никита Васильевич и набрал мобильный номер Ерожина.
* * *
Лена Северцева уныло глянула на часы. Стрелки показывали десять минут седьмого, и она вполне могла идти домой. Но девушка ждала Владимира Игнатовича Сазонова, который теперь временно возглавил компанию «Риск» и боялась покидать приемную. Понятная и предсказуемая жизнь после страшного известия о гибели Натана Марковича заканчивалась. Лена не знала, оставят ли ее новые хозяева на работе, или придется искать другое место. Тут она чувствовала себя хозяйкой, ей в офисе улыбались, и от этих доброжелательных улыбок и восхищенных взглядов солидных мужиков она расцветала. Да и оклад в пятьсот долларов для хорошенькой молодой девушки с незаконченным высшим образованием можно было считать подарком. Натан Маркович никогда не мелочился. Лена получала еще и премии. Эти премии зависили от хорошего настроения директора. Веселый часто называл Лену лапочкой и порядком баловал. О причинах расположения генерального молодая секретарша догадывалась. Это расположение вовсе не зависело от служебного рвения сотрудницы. Лена, случалось, путала деловые бумаги, забывала передать Натану Марковичу о нужных звонках и вовсе не являлась примерным работником.
Северцева еще раз взглянула на часы и уже собралась сменить туфельки на высоких каблучках, в которых отбивала дробь по коридорам офиса, на уличные ботинки, когда в приемной появился посетитель. Высокого белобрысого мужчину, постриженного под бобрик, с пристальным взглядом стальных насмешливых глаз, Лена помнила. Он был здесь несколько дней назад на собрании акционеров. Северцева тогда внесла в зал поднос с минеральной водой и, возвращаясь, чувствовала спиной взгляд этого мужика. Увидев его, она почему-то покраснела.
– Здравствуйте. Я бы хотел поговорить с Владимиром Игнатовичем. – Сказал незнакомец и оскалился добродушной улыбкой.
– Его нет, и, наверное, уже не будет. – Ответила она, пытаясь скрыть непонятное смущение.
– А вы секретарша директора, – предположил мужчина. Лена кивнула:
– Да, я Лена Северцева.
– Давай знакомиться. Меня зовут Петр Григорьевич Ерожин. Я по договору с вашей компанией занимаюсь расследованием обстоятельств гибели Натана Веселого. Мы можем поговорить?
– Тут? – Спросила Лена и Ерожин понял, что оставаться на работе девушке вовсе не светит.
– Хочешь, провожу, а по дороге мы поболтаем. Я на машине.
Лена с удовольствием согласилась и решила переодеть туфельки, но раздумала и, повесив сумочку на плечо, зашагала к выходу. Ерожин взял ее под руку. Они, как старые друзья, спустились с лестницы и вышли на улицу. Петр Григорьевич приоткрыл дверцу своего «Сааба» и Лена уселась на переднее сидение. От Ерожина не ускользнул восхищенный взгляд секретарши, незаметно брошенный на его лимузин.
– Ты хочешь есть? – Спросил он, трогая с места.
– Чуточку, но до дома доплыву. – Ответила девушка и с любопытством посмотрела на водителя.
– Говорить в машине противно, можем заехать куда-нибудь перекусить, а за одно и побеседуем. Я тоже не против заправиться, мне до дома терпеть резона нет. У меня в холодильнике шаром покати. – Пожаловался сыщик.
– Я за. – Улыбнулась Лена. Она сегодня обещала Гарику, что погуляет с ним, но особой радости эта перспектива у Северцовой не вызывала. Гарик мог часами рассказывать о гонках формулы один, чем нагонял на Лену ужасную тоску. Она встречалась с парнем больше из-за мамы. Матушка считала Гарика прекрасной партией и пилила дочку, чтобы та не отказывала молодому человеку в своем внимании. Вообще Лене больше нравились взрослые мужики. Она не крутила с ними романов, но млела от их комплиментов и с удовольствием дразнила старых кобелей своей молодостью и красотой.
– Ты куда любишь ходить? – Спросил Ерожин.
– Я тащусь от трактира на Пушкинской. Он называется «Елки-Палки», и там можно самому себе еду нарисовать.
– Ну что же, пускай будут «Елки-Палки». – Легко согласился Петр Григорьевич и свернул на Тверскую. С трудом приткнув машину возле кинотеатра Россия, сыщик галантно вынул Лену с переднего кресла, и они отправились в трактир. Подполковник тут раньше не бывал, но ему понравилось. Заведение подкупало демократичностью. На специальных подставах стояли лотки с сырым мясом, рыбой и птицей. Посетители набирали себе, что хотели, сыпали по вкусу зелень со специями и шли к круглому железному столу-плите, который пылал жаром. Дюжие молодцы, наряженные в монголо-тибетские одежды принимали из рук результат кулинарного творчества посетителей и, орудую специальными палками, как поварешками, жарили его на раскаленном металле. Это завораживающее действо происходило на глазах клиентов, которые толпились вокруг чародеев, пуская слюни. Ерожин теперь понял замечание Лены, что здесь еду «рисуют» сами.
