– Да выключи ты свою сирену! Видишь ведь, не помогает. У меня уже уши вянут.
– Слушаюсь, товарищ майор, – ответил Щеглов. Сирена действовать на нервы перестала, но Тимофей продолжал злиться.
Майор был офицером достаточно уравновешенным, и такие пустяки, как дырявый пакет кефира или отсутствующая лифтерша, не могли его вывести из себя. Да и промах Маслова тоже. Промахов в милицейской службе хватает. Маслов дежурил возле башни второй день. Вчера Сенаторша выходила всего раз, в магазин в том же доме, за кофе. Потом к ней пришла эта девчонка. Сама Сенаторша из дома вроде не выходила, но сегодня в десять утра явилась невесть откуда – подкатила на темно-синем «Ягуаре», поднялась на лифте на восьмой этаж и спокойненько отперла дверь. В руках девица несла большой цветастый пакет. Сколько времени она отсутствовала и где находилась, оставалось только гадать. Маслов упустил момент ее выхода. Как это произошло, объяснить капитан не смог. Волков обозвал Маслова мудилой и приказал докопаться до причины.
На площади возник регулировщик, и транспорт понемногу начал расползаться. С Таганского пяточка машины уходили на Рязанский, Волгоградский и Андроповский проспекты. Щеглов пробился на Рязанку, газанул и включил сирену. На скорости вой не так действовал на нервы. Волков зло смотрел в окно. Он не хотел себе признаваться, что причиной плохого настроения послужил вовсе не кефир, лифтерша или Маслов. Угнетала майора позиция Петра Григорьевича. Ерожин в вине Колесникова сомневался, а Тимофей был твердо убежден, что Марину прикончил помощник депутата. И хоть подозреваемый упрямо все отрицал, майор ему не верил.
О Владе Колесникове следователь теперь знал многое. И чем больше узнавал, тем большую неприязнь испытывал к этому наглому субъекту. Подозреваемого окружали ложь и показуха. Даже такая мелочь, как визитка, наполовину состояла из вранья. На тисненом картоне значилось, что Влад Амбросьевич Колесников не только помощник депутата Государственной думы, но еще и доктор социологических наук. Волков попытался выяснить, какая организация выдала ему звание. И выяснил. Защитил свою диссертацию Влад Амбросьевич в частном заведении, гордо именующем себя ВАШФИС – Высшая Академическая Школа Философии и Социологии. За тысячу баксов там любой желающий превращался в доктора за месяц, но, кроме самого ВАШФИСа, его ученых степеней никто не признавал. А Колесникову вообще нет нужды платить: директором и главным акционером частной школы «мудрецов» являлся его сводный брат. Подобные мелочи о подозреваемом выплывали день ото дня.
На эстакаде возле АЗЛК снова пришлось тормозить. Транспортный поток в сторону центра занял две полосы встречного движения и организовал пробку. Щеглов покосился на начальство и выключил сирену. Волков, погруженный в свои мысли о злополучном деле, на новую задержку внимания не обратил. При обыске ему попался черновик письма Колесникова своему шефу. Тимофей видел подхалимов, но те обычно подхалимничали устно, а Влад Амбросьевич не стеснялся доверять низкую лесть бумаге. Эпитетов вроде «великий государственный деятель», «талантливейший организатор», «провидец», «совесть державы» и «добрейшей души человек» на половине страницы следователь насчитал пятнадцать. А речь в письме шла всего лишь о просьбе Влада добавить ему деньги на бензин. Омерзительные человеческие черты вкупе с фактом посещения девушки в день убийства вселили в майора уверенность, что Влад Амбросьевич Колесников способен убить и убил Марину.
Щеглову самому надоело стоять. Водитель вновь включил сирену и попер прямо на машины. Желтый «Опель» немного подал назад и в сторону, чем образовал узкую щель в застывшем потоке. Спецмашина, воя и мигая, проползла в возникшую щель и спустилась с эстакады. Дальше трасса была свободна.
– Через пять минут доберемся, – заверил водитель, довольный удавшимся маневром.
– Молодец, – кивнул майор, продолжая думать о своем.
В мотиве преступления Волков для себя не усматривал загадки – помощник депутата исполнял заказ хозяина. Девчонка деятелю надоела. Возможно, она стала требовать слишком много или затеяла шантаж. Женатому политику альковные похождения грозили подмочить репутацию. Вот он и намекнул помощнику о своих трудностях. А за деньги или за посул в карьерном росте Колесников готов на все. Но начальник отдела требовал найти мотив. Тимофей Ерожина уважал. Он сам выразил желание работать под руководством подполковника и к его распоряжениям относился с пониманием. Поэтому без колебаний полетел в Пермь, поэтому и сегодняшнее утро начал с подъезда Марины…
– На месте, товарищ майор, – доложил Щеглов, заметив, что начальник на остановку не реагирует.
У парадного дежурил участковый. Он и вызвал милицию. Рядом с ним, боязливо оглядываясь по сторонам, топталась бабулька в платочке и застыл лысоватый мужчина с тростью. Оба сжимали в руках красные книжечки паспортов. Эксперты с кинологом быстро вошли в подъезд.
– Товарищ майор, вот понятые. Гражданка Киселева и гражданин Усов.
Тимофей попросил понятых проследовать за сотрудниками, а сам задержался.
– Рассказывайте, старший лейтенант, – ободрил он пожилого милиционера.
– Утром ко мне в пункт милиции обратился приезжий. Он не мог попасть в квартиру сына, хотя имел ключ. Квартира оказалась запертой изнутри, но на продолжительные звонки никто не открывал.
– Во сколько это было? – прервал доклад Волков.
– В начале десятого. А точнее, в девять семнадцать.
– Дальше.
– Дальше я почти сорок минут искал слесарей. Они, как всегда, по утрам опохмеляются, и найти их – работа не простая. Около десяти дверь вскрыли. Пацан лежал в постели с прострелянной головой. У приезжего папаши приключился обморок, и я позвонил вам и в «скорую». Она приехала раньше и забрала мужчину в больницу. Вот, собственно, и все.
– Папаша что-нибудь успел полапать?
– Нет, он со словом «сыночек» завалился прямо у порога, как только увидел… Голова парня запачкала кровью, подушку, и зрелище для отца оказалось невыносимым.
– Откуда приехал папаша?
– Евгений Леонидович Вольнович приехал из Питера. Документы у него в полном порядке. Квартира принадлежит его сыну Вольновичу Геннадию Евгеньевичу.
– Где нашел понятых?
– В дневное время, да еще в будний день большинство жильцов отсутствовало, и лишь в одной из четырех квартир на лестничной площадке Вольновича отыскалась пожилая женщина. Она домашняя работница хозяев семидесятой квартиры. Второго жильца отловил в подъезде. Гражданин с палочкой направлялся в магазин, и я его перехватил.
– Спасибо, старший лейтенант.
– Не за что. Служба.
Тимофей кивнул и отправился в подъезд. Эксперты уже разложили свои причиндалы и приступили к работе. Понятые с окаменевшими лицами сидели на кухонных табуретках посередине гостиной и старались не смотреть в сторону тахты. Молодой человек, с красивыми, но немного мелкими чертами женственного лица, вытянулся на постели, неестественно откинув голову на залитую кровью подушку. Мебель комнаты, кроме тахты, составляли три надувных кресла и огромный телевизор с видеоприставкой. На ковре валялось множество коробок с видеокассетами. На одном из кресел Волков отметил маленькую видеокамеру. Рядом на полу – еще одну, побольше. Похоже, парень фанатик этого дела, сделал вывод майор и ужаснулся количеству видеоматериала, который придется отсмотреть.
