– Шуточки у тебя, боцман, дурацкие. – Ответил Клим, и неожиданно захохотал. Хохотал долго, захлебываясь. Потом затих и обхватил голову руками.
– Если по совести, моряк. – Михеев отметил, что Клим уже нашел для него прозвище: – Я об этом часто думал. Не веришь, сукой буду, матерью, отцом, чем хочешь, клянусь. Думал шлепнуть, или отпиздить так, чтобы он в больнице подох.
– Не прав ты старика бить. – Покачал головой Михеев.
– Да ты его не знал. Он двоих пацанов раскидать мог. Хоть старый, а бык еще тот. Он себя и летом и зимой ледяной водой каждый день окатывал. За баранкой двадцать пять часов выдерживал. И сна ни в одном глазу. Поэтому, моряк, я его хотел на равных уделать.
– И ни разу не попробовал? – Подначивал Михеев.
– Разок было. Я возле него часто крутился. К дому его подъезжал, их с Наташкой караулил. Однажды они вышли вдвоем, она веселая, он идет, ее облизывает. Я в машине сидел. Они на дорогу вышли, я завел и на газ. Наташка оглянулась, я по тормозам. Он, козел, даже не посмотрел, а Наташенька побледнела, как листик бумаги стала. Я ее глаза серые до сих пор помню. Больше не пробовал. – Фирсов замолчал, тряхнул своим рыжим чубом, словно отгоняя навязчивый сон, и открыл новую бутылку. Они молча чокнулись и выпили. Михеев понял, что парень говорит правду. Уж очень у него наболело, да и артист Фирсов был неважный. По его лицу, как по детской книжке все мысли, крупными буквами наружу.
– Выходит, ты ей этого деда простил, раз жениться надумал? – Спросил Михеев уже из чисто человеческого любопытства. В убийстве Кирилла, он конопатого напарника больше не подозревал.
– Простил? Да я готов за ней, на коленях на край света ползти. Понимаешь, моряк, не жить мне без этой телки. – Признался Фирсов: – А дед? Да хрен с ним. Нет его уже и ладно. Стерпится, слюбится. А ты, моряк, счастливый, влюбился, женился? Без заморочек.
Глеб задумался. Он вспомнил, как встретил Любу у своих стариков, когда она приехала в вологодские леса зализывать сердечную рану после гибели брата… Михеев никогда не забывал, как они сидели за самоваром, и его отец Фрол сказал: – «Больно девка хороша. Жаль отпускать из семьи.»
Заморочки у Михеева были. Люба ему досталась от брата Фони. Она была невестой брата, но брата убили, как убили Кирилла. Подло и без всякой видимой причины. Разница была в том, что Михеев Любу до гибели Фони, не знал, а брата любил. А конопатый Фирсов свою девушку помнил возлюбленной другого, и этого другого ненавидел. Это совсем иная песня. Но рассказывать Михеев ничего не стал. Он улыбнулся и сказал Климу:
– Ты угадал, напарник. Все точно. Влюбился, женился и очень счастлив. И тебе счастья желаю.
Около полуночи Глеб позвонил Любе, сообщил, что устроился на работу и завтра утром ему в рейс, а сейчас они с напарником отмечают встречу и он останется ночевать, потому, что выпил и за руль не сядет. Люба уже привыкла не задавать лишних вопросов. В верности мужа она не сомневалась. Для этого у молодой женщины основания были. Михеев представлял собой классический тип «однолюба».
На столе еще сохранилась последняя бутылка водки и несколько бутылок пива. Глеб напомнил Климу, что завтра в рейс и пошел в комнату спать.
– Ложись, моряк, на матрас. Я себе найду, что под задницу подложить. – Заплетающемся языком заявил хозяин вдогонку, и остался на кухне. Глеб повалился на матрас и моментально уснул. Просыпался Михеев без будильника в любое время. Поднявшись в начале шестого, он застал Клима, там же, где и оставил, на кухне. Фирсов допил ночью все, что оставалось, но находился в сознательном состоянии.
– Ты уж не взыщи, моряк. Маятно мне, вот и пью. Я сейчас холодной водой протрезвею и поедем.
Михеев ничего не ответил, он дожевал все, что нашел на кухне, согрел чаю и выпил четыре стакана. За это время Клим успел принять холодный душ, и они вышли из квартиры.
– Лови моряк тачку. Вот мой лопатник, договаривайся сам. – Попросил Клим и протянул Михееву свой бумажник. Глеб отказался. Деньги на машину у него были.
– Ты и так вчера разгулялся. Смотри, жрать не на что будет, не то, что жениться. – Предостерег он напарника и поднял руку.
– Капуста, ерунда. Мы с тобой один левый грузик прихватим и можем месяц гулять. – Загадочно сообщил Фирсов и, запихнув свой бумажник в карман, полез в притормозивший микроавтобус.
– Какой еще грузик? – Насторожился Глеб. У него уже возникал вопрос, почему Фирсов так легко тратит деньги? Даются шоферам они совсем не легко. Что такое крутить баранку сутками Михеев представление имел.
– Придет время, узнаешь. – Отмахнулся Клим. Глеб замолчал и стал смотреть в окно. Они повторяли вчерашний маршрут. Сперва выехали на Щелковское шоссе, потом свернули на Кольцевую и пошли на Юг. Не доезжая Каширки, забрались на эстакаду и спустились к платной стоянке. Возле их фуры стояла черная волга.
– Смотри, Пал Палыч приехал. – Удивленно проговорил Клим, увидев знакомую «волгу» главного инженера. Михеев расплатился и они, отпустив водителя микроавтобуса, двинули к своему грузовику. Глеб поглядел на номер машины и вздрогнул. Там стояли цифры триста четыре АРВ девяносто девять. Кого катает черная «волга» с такими номерами, просил выяснить Ерожин. Из «волги» вышел главный инженер и зашагал к ним навстречу.
– Здравствуйте ребята. – Сказал он басом, пристально разглядывая Фирсова: – Ты, братец, в своем уме, в таком виде в рейс отправляться. Ну-ка, пойдем в машину.
– Клим, что-то промычал и понуро пошел за начальником. Михеев остался возле грузовика и присев на подножку, стал ждать. Минут через пятнадцать, дверца черной «волги» открылась, но вышел из нее не Клим, а Пал Палыч.
– Глеб, парень мне не нравится. В таком виде я его отпускать в рейс не имею права. Если тебе это нужно для вашего расследования, тогда я возражать не могу. Но имей ввиду, что отвечать за рейс и груз придется тебе. Ты оформлен в отделе кадров и несешь полную ответственность.
Михеев задумался. Принимать решение, не проконсультировавшись с Ерожиным, он не очень хотел. И если бы не намек Фирсова на таинственный левый груз, один рейс с которым, дает возможность «месяц гулять», Глеб бы отказался сразу. Главный инженер стоял и терпеливо ждал.
– Я, пожалуй, поеду. – Наконец, решился Михеев. Пал Палыч молча кивнув и вернулся к своей «волге». Он выпустил из машины Фирсова, что-то ему сказал и позвал к себе Михеева. Глеб уселся рядом с водителем.
– Вот, «дальнобойщик», распишись в моей тетрадочке. – Баском попросил Пал Палыч и протянул Михееву подшивку документов. Глеб мельком взглянул на текст. Его было всего две строчки. Груз, число, и место для росписи водителя. Подпись Фирсова на листке уже стояла. Глеб расписался и услышал, что багажник «волги» кто-то открывает. Он быстро посмотрел в боковое зеркальце и увидел спину Фирсова, тот плелся к грузовику, как побитая собака. Пал Палыч пожал руку Глебу и пожелал ему счастливого пути. Михеев вылез из «волги» и ели успел закрыть дверцу. Машина рванула с места и притормозив у шлагбаума, понеслась на Кольцевую. Фирсов ждал его возле фуры. По его бледному лицу, Глеб понял, что разгон напарник получил по самому первому разряду.
