– И так, Татьяна Петровна, я все знаю. – Сказал мужчина, улыбаясь краешками губ. Но его серые стальные глаза смотрели ей в лицо серьезно и внимательно.
– Что вы знаете? – Не поняла Голикова: – Вы врач?
– Нет, я сыщик, подполковник милиции Ерожин. Подполковник в отставке, а сыщик действующий. – Уточнил посетитель: – А знаю я все, о том в какой брак вы вступили с профессором. Знаю, кто такая Марыся и какую роль она играет в этом деле.
Марыся? – Удивилась Голикова, и по ее побледневшему лицу, подполковник понял, что женщина очень волнуется.
– Возможно ее зовут Дина. – Подсказал Ерожин.
– И никакой Дины я не знаю.
Петр Григорьевич открыл свой кейс и достал пачку фотографий с портретами Марыси Шагровой. Вынул из пачки несколько снимков и протянул Татьяне Петровне.
– Это же Нора. – Воскликнула женщина.
– Понятно, значит, вам она представилась, как Нора. – Усмехнулся Ерожин.
– Погодите, я вспомнила. По паспорту она действительно Марыся, но ее покойный муж этого имени не любил и звал ее Норой. Поэтому она теперь Нора. – Объяснила Татьяна Петровна.
– Это она вам наплела, когда вы давали ей генеральную доверенность на свое имущество?
Догадался Ерожин.
– Откуда вы знаете? – Поразилась Голикова.
– Она много вам заплатила? – Не отвечая, на вопрос женщины, наступал Петр Григорьевич.
– Десять тысяч. – Прошептала Татьяна Петровна и стала белая как больничная стена.
– Расскажите мне все по порядку. – Попросил сыщик.
– Что я могу рассказать? Вы и так все знаете. – Тихо ответила она.
– Я бы хотел это услышать от вас. – Настаивал Ерожин.
– А меня посадят в тюрьму? – Прошептала Татьяна Петровна, и глаза ее округлились.
– Я не официальное лицо и в тюрьму вас посадить не могу. – Успокоил женщину сыщик: – Но я бы хотел остановить Марысю-Дину-Нору. Она убийца. Без вашей помощи я этого сделать не смогу.
– Как убийца. – Испугалась Голикова.
– Очень просто. Она знакомиться со стариками, параллельно находит небогатых пожилых женщин. Стариков она умело соблазняет, и выдает замуж, за своих «тетушек». Перед браком «тетушки» подписывают ей генеральную доверенность. Затем она, всевозможными способами шлюхи, доводит стариков до могилы и пользуется наследством. Поэтому она убийца. – Поведал Петр Григорьевич. Татьяна Петровна слушала, едва дыша.
– Какой ужас. – Сказала она, наконец.
– Рассказывайте все по порядку. – Потребовал Ерожин. Голикова немного помолчала, затем горько вздохнула и рассказала сыщику всю историю, начиная со знакомства на вернисаже.
– Вам, правда, понравился старик? – Поразился Ерожин.
– Он очень красивый и обаятельный человек. Мне он нравится, но дело не в этом. Мне его по человечески жалко. Нора оставила его умирать и даже не вызвала врача. Я сначала ничего не могла сообразить. Теперь я многое понимаю.
– Скажите, профессор очень плох? – Неожиданно сменил тему сыщик.
– Нет, ему уже намного лучше. – Ответила Татьяна Петровна.
– Я хочу теперь говорить с ним. – Сказал подполковник и поднялся с кресла.
– Не стоит его волновать. – Забеспокоилась Татьяна Петровна: – Позже я сама ему намекну.
– Нет. Дело идет о его жизни, и я обязан старика предупредить. – Твердо повторил Петр Григорьевич. Голикова сначала приподнялась, потом снова опустилась в кресло: – Я тут посижу. Вы ему все расскажите и добавьте от меня. Он может тут же подать на развод. Я сделаю, как он хочет. Я вовсе не желаю ему зла. Я подожду. Вы у него спросите, если узнав правду, он меня видеть не пожелает, я тихо уйду.
Петр Григорьевич кивнул и направился в сторону палаты. Татьяна Петровна наклонилась, и тихо заплакала. Она теперь все сообразила. Ей стали понятны нюансы и мелочи в поведении Норы, все ее слова и поступки. Оставались эти проклятые деньги. Ведь она теперь сообщница и ее место в тюрьме. Конечно, Мюллер никогда не захочет ее видеть. Ведь она соучастница в подготовке его убийства. Невольная, но соучастница. Никто не виноват, что она такая дура, и развесила уши. И не только уши, а еще и деньги взяла, и часть из них уже потратила. А он такой красивый, такой обходительный. Разве она ему пара?
Голикова казнила себя. Ей показалось, что единственный выход, который у нее остался, это покончить с собой. Жить с таким камнем она все равно не сможет. От этой мысли сразу стало спокойно и пусто. Теперь она знает, что надо сделать.
– Вы тут намерены еще долго сидеть? – Голикова вздрогнула и подняла голову.
– Возле нее стояли два мужчины. Белобрысый сыщик и профессор Мюллер в своем роскошном стеганом халате.
– Ты, женушка, почему не возвращаешься к мужу? – Спросил старик и улыбнулся.
– Вы… – Она вскочила и пыталась что-то сказать, но не могла. В горле застрял ком. Татьяна Петровна напрягла всю свою волю, чтобы голос к ней вернулся: – Я так виновата перед вами.
– Ты, Таня, можно я буду так тебя называть, спасла мне жизнь. Если бы не ты, я бы вчера умер. Мне тебя послал Бог. Я делаю повторное предложение руки и сердца теперь уже лично тебе. – Мюллер попытался встать на колени, но ноги у него задрожали и если бы не Ерожин и Татьяна Петровна, он бы завалился на пол.
– Вот и прекрасно. – Усмехнулся Петр Григорьевич, вернув больного и его супругу в палату: – Я пришлю, Татьяна Петровна, вам в больницу нотариуса, и вы напишите заявление о том, что доверенность данная Марысе Вацлавне Шагровой с сего дня теряет силу.
– Но я взяла у нее деньги. И часть из них потратила. Я всю жизнь была теткой. Мне так захотелось стать женщиной, вот Господь и наказал.
– Мы это уладим в семейном кругу. Не загружай, дорогая, посторонних нашими семейными проблемами. – Строго сказал Мюллер и принял капли.
* * *
Люба вскрикнула и проснулась. Ее сердце колотилось так, что Михеева приложила руку к груди, и несколько минут полежала. Затем, медленно поднялась и прошла на кухню. Естественно, на кухне она никого не увидела. В квартирке тишина. Она заглянула в ванную и, убедившись, что и там никого, улеглась обратно. Еще не было и пяти. Любе часто снилась всякая всячина, но такого долгого и отчетливого сна она у себя не помнила. Ей снилась, будто она в постели, а Глеб возится с ружьем на кухне. Люба во сне лежала и обижалась – жена его ждет, а мужик капается со своми делами и про нее забыл Она отчетливо ощущала эту обиду и все думала позвать его, или нет. Это ей снилось долго, она боролась с собой и обижалась все больше. «Сделую вид, что хочу пить». – Придуиала она во сне хитрость. Перед тем как выйти к мужу на кухню, сняла ночную рубашку, встала, постояла у зеркала и аккуратно причесала свои густые рыжие волосы. Но одной прически, для того, чтобы завладеть вниманием супруга, ей показалась мало и она нацепила любимый золотой кулон. Кулон коснулся ее обнавженной груди, тихо зазвенел и на золотом сердечке выступила рубиновая капелька крови. Люба слизнула эту капельку и ощутила соленоватый вкус. Еще раз огядев себя в зеркало, она отправилась на кухню, на мгновенье задержалась у прикрытой двери, отворила ее, и увидела Фоню Михеева. Погибший жених Любе не снился и в дни острого горя, когда она его потеряла. Она смотрела на него и не знала что сказать.
