– Имя? Чем занимается? Сколько лет? – уточнил криминалист.
– Не знаю. Она мне раньше никогда не звонила, – покачал головой юноша.
– Фиксируем. Тебе позвонила незнакомая девушка.
– Да, незнакомая, – подтвердил Гриша.
– Откуда она взяла наш телефон?
– Я не спросил, – признался молодой человек и виновато улыбнулся. – Она так со мной говорила, как ни одна девушка раньше.
– С твоим опытом это звучит интригующе, – усмехнулся Суворов. – Можешь поподробнее? Поверь, это у меня не праздное любопытство.
– Мне очень стыдно пересказывать наш разговор, – сказал Гриша и опять замолчал.
Суворов не торопил. Времени у них впереди хватало. Они свернули на Кольцевую дорогу, ее построили к Олимпиаде много лет назад. Кремлевские вожди надеялись, что иностранные гости на своих машинах толпой помчатся в Москву на спортивный праздник. Но советские войска вошли в Афганистан, и Запад Московскую Олимпиаду бойкотировал.
Начался долгий подъем к мосту через реку Волхов.
– Ну, набрался смелости? – спросил сына Суворов, прерывая затянувшуюся паузу.
– Она сказала, что видела меня на соревнованиях.
– Очень интересно!
– Сказала, что от меня в восторге и хочет показать мне такую любовь, которую я не знаю.
– Не уверен, что эта задача кому-нибудь в городе по силам, – высказал свои сомнения Виктор Иннокентьевич.
– Папа Витя, если будешь насмехаться, я не смогу быть откровенным, – предупредил молодой человек.
– Хорошо, не буду, – заверил сына Суворов и решил вести себя тактичнее.
В душе он немного гордился донжуанским наследием, доставшемся Грише от Ерожина. Приемный сын вообще очень часто напоминал ему старого друга. Хромой и невзрачный очкарик втайне всегда завидовал способностям Петра Григорьевича без труда добиваться благосклонности прекрасного пола. Кольцевая вокруг города заканчивалась. Перед выездом на основную трассу опять предстояло миновать пост. Криминалист решил не рисковать.
– Лезь назад, герой-любовник, – приказал он Грише, останавливаясь на обочине. Движение по основной трассе было более оживленное. Из Москвы в Питер, невзирая на выходные дни, катили фуры с товаром и продуктами. Мощные фары грузовиков иностранных марок сильным светом слепили глаза, и Виктор Иннокентьевич несколько раз протирал очки. Теперь, воспользовавшись остановкой, он тщательно вытер лобовое стекло. На этом посту не спали. Два инспектора со светящимися жезлами стояли возле обочины и внимательно осмотрели проезжающую машину. Суворову даже показалось, что один из сотрудников собирается поднять свою палку. Он сбросил скорость, но старенькая «трешка» интереса у доблестных работников ГИБДД не вызвала. Когда пост остался позади, Гриша снова пересел вперед.
– Вечер воспоминаний продолжается, – напомнил Суворов.
– Сказала, что очень красивая, – продолжил Гриша рассказ о таинственном звонке. – Стала описывать свою фигуру. Да так откровенно, что я смутился, – признался Гриша.
– Кроме прелестей своих она о себе что-нибудь сообщила? – спросил Виктор Иннокентьевич и, выбрав момент, когда далеко впереди не было машин, обогнал фуру. Суворов торопился. В понедельник надо выйти на работу вовремя.
– Да. Она сказала, что ее зовут Света и работает она в гостинице «Интурист». Назначила мне в этой гостинице свидание. Сказала, что выпишет пропуск, и попросила, чтобы я прихватил с собой документ.
– Почему она назначила свидание в гостинице? – поинтересовался Суворов.
– Обещала попридержать свободный номер, где мы прекрасно проведем время. – Гриша покраснел и замолчал.
– Дальше я сам тебе все могу рассказать. Ты пришел в гостиницу. Тыкал свой паспорт…
– Не паспорт, а студенческий билет, – уточнил Гриша.
– Это сути не меняет. Светы никакой там не оказалось, но твой документ охрана зафиксировала. Так?
– Откуда ты знаешь? – удивился Гриша.
– Это моя работа, мальчик, – вздохнул Суворов и подумал, что сделано все точно. Гостиница находится в пяти минутах ходьбы от места убийства. Парня в это время видели и могут подтвердить. Он был растерян, потому что девушка, назначившая свидание, его не ждала. Спрашивал Свету, которая в «Интуристе» никогда не работала, и вел себя странно. При наличии отпечатков в квартире депутата поведение молодого человека становится косвенной уликой.
– В котором часу ты вошел в двери гостиницы? – для порядка спросил Суворов.
– Около полуночи, как мы с ней по телефону и договорились.
Суворов замолчал и прибавил скорость. Старенькая «трешка» выжимала сто десять. Начинались подъемы на Валдай.
– Слушай меня, мой мальчик, и думай, думай, думай, – сказал Суворов, обгоняя очередную фуру. – Думай, кому и где ты мог перейти дорогу.
– О чем ты, папа Витя? – не понял Гриша.
Виктор Иннокентьевич знал мальчика с раннего детства. Когда они сошлись с Наташей, Грише не было десяти. Отношения отчима и пасынка сразу стали близкими. Суворов заменил Грише отца и старшего брата. Это он приобщил мальчика к спорту. Страстный болельщик тяжелой атлетики, сам по здоровью лишенный возможности заниматься любимым спортом, Виктор Иннокентьевич передал эту любовь Грише. Они с сыном были большие друзья, поэтому обращение по имени – Витя – даже льстило Суворову.
– Ты любишь «спрайт»?
– Да, я только его и пью, – Гриша с удивлением поглядел на отца.
– Кто-то утащил твою бутылку из раздевалки стадиона и подбросил ее в квартиру, где произошло убийство. Этот кто-то хочет, чтобы обвинили тебя. Почему именно тебя? Вот в чем вопрос. – Суворов лихо свернул с дороги, и они подрулили к бензоколонке. – Думай, – еще раз повторил Он и вышел заправляться.
– Мне ничего такого в голову не приходит, – сказал молодой человек, когда они снова покатили по шоссе.
– Плохо, что не приходит, – покачал головой Суворов. – Есть хочешь?
Гриша хотел. Они пересекали город Валдай. Основная часть старого русского городка находилась далеко внизу, возле чаши одноименного озера. Трасса проходила лишь через административный участок города. Предприимчивые армяне открыли тут круглосуточное кафе. Суворов завернул на стоянку. Водители нескольких фур закусывали в кафе, и их огромные машины, словно спящие слоны, застыли на обочине.
– Посиди. Тебя видеть не должны, – предупредил Суворов и направился в кафе.
Поскольку кафе держали южане, то и кухня оказалась соответствующей. Виктор Иннокентьевич попросил, чтобы еду ему завернули с собой. Пока чернявый и круглый как мяч буфетчик накладывал в пакет люля-кебабы, сыпал нарезанный лук и зелень, Суворов успел выпить стакан черного кофе. Он боялся уснуть за рулем, и напиток пришелся кстати. Забрав еду, криминалист оглядел столики, за которыми сидели шоферы, и, купив большую зеленую бутылку «спрайта», вышел на улицу.
