– Надо срочно показать купцу фото Кадкова, – сказал Ерожин. – Засветил Эдик машинку, а даром бросить обидно. Пожадничал, дурачок.
– Верно мыслишь, московский гость. Показали уже. Опознал купец Кадкова. Поздравляю. Ты по-прежнему нюха не потерял. А я уж засомневался, грешным делом, – сказал полковник.
– Вот вам и покойник, – усмехнулся Ерожин.
– А кто же в Тосно валялся? – прищурившись, спросил Всеволод Никанорович.
– Думаю, что Ходжаев. Завтра везите Нателлу Проскурину. Она опознает друга, – посоветовал Ерожин.
– Опознавать там нечего. Лица на нем в прямом смысле нет, – покачал головой Семякин.
– Она его и не по лицу опознает, – заверил Петр Григорьевич бывшего начальника.
– Ладно, свозим актерку. А с тобой не соскучишься, – улыбнулся полковник.
– Скажите, где в Тосно нашли труп? – спросил Ерожин.
– В кузове КамАЗа валялся. На автобазе. Водила из отгула вышел, стал машину мыть и в кузове обнаружил покойника, – рассказал Семякин.
– Что ж, он всю неделю в кузове валялся? – допытывался Петр Григорьевич.
– Выходит, так. Медик сказал, что смерть наступила за неделю до обнаружения тела.
– А вскрытие? – не унимался Ерожин.
– Кто будет грязному зеку вскрытие делать? Сейчас все на денежки меряется. За вскрытие надо платить.
– Понятно. Демократия.
– Так точно, московский гость. Ты к Кремлю ближе. Сказал бы им по-нашему, – усмехнулся Всеволод Никанорович. – Слыхал, твоя жинка прилетела?
– Быстро до вас новости доходят, – покачал головой Ерожин.
– Город маленький, друг друга люди знают, – согласился Семякин.
– Тут улицы все переименовали. Газон, Разважа, Михайлова. Нет ли среди новых названий Среднего переулка?
– Такого не слыхал. Да вот свежая карта на стене. Гляди. Все переименованные у меня выделены. Сам путаюсь, – признался Всеволод Никанорович.
Ерожин углубился в карту, но Среднего переулка не нашел. Покидая кабинет полковника, Петр Григорьевич чуть не упал.
– Ты часом не пьян? – удивился Семякин.
– Хуже. Прострелен, – морщась от боли, попытался острить москвич. Полковник предложил отвезти сыщика в больницу.
– Ты с ранами не шути. Помрешь тут. Что в Москве подумают?
– Мой хирург сказал, что на мне, как на дворняге, заживает, – похвалился Петр Григорьевич и захромал в свой временный кабинет.
– Господи, что с тобой?! – вскрикнула Надя, увидев хромающего мужа. Ерожин не ожидал увидеть жену и не успел снять гримасу:
– Ничего особенного. Зашибся маленько.
– Дайте я посмотрю, – сказал Глеб и, не дожидаясь согласия, схватил Ерожина, положил на диванчик и задрал штанину.
– Да ты просто насильник! – попытался отшутиться Петр.
Через пять минут в кабинете от народа некуда было ступить. Суворов разыскал медэксперта. Надя с Таней содрали с Петра Григорьевича бинты. Горнов осмотрел рану, обсыпав ее стрептоцидом, перебинтовал:
– Покой тебе, подполковник, нужен. Неделю как минимум полупостельного режима. Это огнестрельное ранение, а не царапина.
– В гостиницу не пойдешь. Ко мне переберетесь, – приказал Суворов.
– Хорошенькая жизнь начнется. Что твоя Наташа скажет?
– Ничего не скажет. Будут за тобой две жены ухаживать, прошлая и настоящая, – настаивал Виктор Иннокентьевич.
– Я должен Кадкова словить, иначе он меня словит, – Ерожин приподнялся и, усевшись на диван, оглядел присутствующих. – Лучше скажите, где находится Средний переулок?
В кабинете воцарилось молчание. Наконец Таня неуверенно проговорила: – В Питере есть проспект с таким названием. А насчет переулка, не знаю.
– Молодец! – закричал Ерожин. – Ай да Танюха!
Все с удивлением уставились на москвича.
Ерожин проковылял к телефону и, поглядев на часы, набрал служебный номер Боброва:
– Никита, выручай. Выясни, кто живет в Питере по адресу: Средний проспект, дом 21, квартира 124. И еще мне нужен питерский адрес певицы Саши Кленовой. Отчества я не знаю. Возможно, это псевдоним. Очень прошу, позвони мне срочно. Витя, какой номер у Сиротина?
Ерожин продиктовал Боброву телефон новгородского кабинета и вернулся на диван:
– Чую, что-то будет! А теперь я должен говорить со своими работниками.
– Кто же твои работники? – поинтересовался Суворов.
– Глеб Михеев, без него мы на убийство Зойки так быстро бы не вышли. И Танюха отработала со мной на славу. Тебя, Суворов, я не считаю. Ты на казенной службе, а у меня частное бюро. И сегодня впервые заказчик оплатил работу, так что гуляем.
– А я кто у тебя? Может, оформишь в штат? – улыбнулась Надя.
– Сначала узнаю, как ты здесь очутилась. Почему нарушила договор? – строго поглядел на жену Ерожин.
– Мне дядя Ваня Грыжин сказал, что Кадкова больше нет. Вот я и решила тебя проведать. А то уведут, – и Надя выразительно посмотрела на Назарову. Та густо покраснела. Все затихли. Спас телефонный звонок. Звонил Бобров.
Ерожин подскочил к телефону, схватил со стола шариковую ручку и быстро что-то записал.
– Все, пилим в Питер! – закричал Петр.
– Куда ты с такой ногой попилишь, – резонно заметил Суворов.
– Глеба за руль, мы с Надькой сзади – и вперед! – крикнул Ерожин и, зажав зубы, вскочил с дивана. – Теперь кто кого! Мы должны успеть раньше. Охота продолжается!
14
Петр Григорьевич давно не ездил в машине в качестве пассажира. Пристроив голову на колени Нади, он делал вид, что задремал. Механик и моторист Михеев прекрасно вел «Сааб». Лимузин мягко катил по подсохшему шоссе. Глеб не гнал, придерживая стрелку спидометра у отметки «сто двадцать». Небольшой снежок, выпавший накануне ночью, за день растаял. К вечеру слабый морозец высушил асфальт, и трасса к удовольствию водителей стала сухая и чистая. Надя гладила мужа по голове и шептала нежные слова. Она за последние сутки пережила столько, сколько ей пришлось пережить за всю жизнь. Решившись на поездку к незнакомым, как она думала, бандитам, Надя за себя ни минуты не боялась. Она почувствовала, что мужу грозит смертельная опасность, и она обязана его спасти, но не знала, как это будет делать. И теперь, когда все закончилось и Петр живой и рядом, она была счастлива. И еще она была счастлива оттого, что чувствовала, несмотря на ворчание, Петр ее приездом доволен. Когда он последний раз был в Москве и пришел на Фрунзенскую утром, пока Надя спала, молодая женщина испугалась, что теряет мужа. Его нечленораздельная записка сомнений не развеяла, – мог и разбудить. Теперь она видела, что ошиблась. Хотя отношения их с младшим лейтенантом Назаровой Надю насторожили. Убеждая ее и себя в том, что Ерожин мог совершить подлый поступок, в Татьяне говорила обида. На что обиделась девушка, Надя не поняла. Поняла лишь, что тут присутствует что-то личное. Петру тоже пришлось пережить немало. Но муж умел держать себя в руках. Уже три раза Кадков нанес свои удары по Ерожину и один раз по его сыну. Надя, не двигаясь, глядела вперед на бегущую под колеса дорогу и радовалась, что муж спит.
