Пташка ухмыльнулся.
— Оба. Как раз в той мере, чтобы загреметь в десант.
— Но… нет, не понимаю.
— Это уж точно. Ассасину деваться некуда, он даже школу не кончал. Уверен, что в бою он может командовать полком и отлично справлялся бы — если кто-то другой будет планировать за него операции. Но офицер ведь не только в бою командует, особенно старший офицер. Чтобы вести войну, даже просто спланировать одно сражение и провести операцию, нужно знать теорию игр, операционный анализ, символистическую логику, пессимистический синтез и дюжину других умных предметов. Можно и самому их вызубрить, если придется. Но знать их ты должен, иначе не то, что до майора, до капитана никогда не поднимешься. Ассасин знает, что делает.
— Наверное… — медленно произнес я. — Пташка, полковник Нильссен должен ведь знать, что Хасан — офицер. Настоящий офицер.
— А? Ну да, конечно.
— А говорил с ним так, будто не знает. Он нам всем одну и ту же лекцию читал.
— Не совсем. Не заметил, что когда комендант хотел получить определенный ответ, он всегда спрашивал у Ассасина?
Верно, так оно и было.
— Пташка, а ты в каком звании?
Машина только что приземлилась; Берд задержал руку на защелке дверцы и ухмыльнулся.
— Рядовой первого класса. И проваливаться мне никак нельзя.
Я фыркнул.
— Тебе не грозит.
Я удивился, что он даже не капрал, но парень с мозгами и образованием Пташки расщелкает офицерское училище так же быстро, как проявит себя в бою… что случится сразу же после его восемнадцатого дня рождения. Время военное.
Пташка улыбнулся еще шире.
— Увидим.
— У тебя все будет как надо. Это нам с Хасаном надо беспокоиться, а не тебе.
— Да ну? А вдруг у мисс Кендрик на меня зуб? — Берд открыл дверцу и вздрогнул. — Эй! Мой сигнал! Пока!
— Увидимся, Пташка.
Но мы не увиделись, и он не окончил училища. Он получил повышение через две недели, а его знаки различия вернулись в училище с восемнадцатой наградой — Раненый Лев, посмертно.
13
«Вы, парни, думаете, что это (вычеркнуто) подразделение — (вымарано) детский сад? Так вот — вы ошибаетесь! Ясно?»
Приписывается капралу-эллину под стенами Трои,
1194 год до Р. Х.
«Роджер Янг» нес один взвод, и то было тесно; на «Туре» размещалось шесть — и оставалось полно места. На этой посудине хватало пусковых шахт, чтобы сбросить всех десантников, а кают столько, что можно было взять на борт вдвое больше солдат и сделать вторую выброску. Вот тогда действительно было бы тесно — питание посменно, гамаки в коридорах и бросковых комнатах, вода по рациону, вдыхай, когда твой товарищ выдыхает, и эй ты, убери свой локоть у меня из глаза! Я радовался, что, пока я служил, на «Туре» не удвоили персонал.
Но птичка была скоростная, и сил ей доставало, чтобы поднять всю рвущуюся в бой толпу и доставить ее в любую точку Земной Федерации и далеко в пространство жуков; на двигателе Черепкова она летит как ошпаренная, а то и быстрее. Скажем, от Солнца до Капеллы, это сорок шесть световых лет, делает за шесть недель.
Конечно, такая грузовозка на шесть взводов невелика по сравнению с боевым кораблем или пассажирским лайнером. Она — компромисс. Мобильная пехота предпочитает скоростные небольшие корветы, рассчитанные на один взвод; они лучше подходят для наших операций. А если предоставить решение флотским, каждый корабль нес бы не меньше полка. Для управления что корветом, что монстром на целый полк требуется примерно одинаково флотских. Ну, на корабле покрупнее побольше ремонтников и обслуги, но эту работу могут выполнить сами солдаты. В конце концов, эти ленивые десантники все равно ничего не делают, только спят, жрут и полируют пуговицы. Так пусть делом займутся. Это флотские так говорят.
А настоящее мнение флота таково: армия устарела, давно пора упразднить.
Официально флот этого не заявляет, но поговорите с любым флотским офицером в пасторальной увольнительной, он вам все уши прожужжит. Они там считают, будто могут вести любую войну, выиграть ее, послать вниз несколько своих человек, чтобы поддержали планету, пока не прибудет на замену дипломатический корпус.
Признаю, последние их игрушки могут сшибить планету с небес. Собственными глазами не видел, но верю. Может быть, я устарел, как Tyrannosauras rex. Я себя таким не чувствую, мы, гориллы, можем делать то, что все эти навороченные корабли не умеют. А отпадет у правительства надобность в нас — нам скажут.
Может быть, и хорошо, что последнее слово не принадлежит ни армии, ни флоту. Рядовой не сможет дослужиться до маршала, если не командовал полком и боевым кораблем. Сначала нужно пройти через мобильную пехоту, получить свою порцию шишек, а затем стать флотским офицером (думаю, малыш Пташка так и собирался поступить) или сначала стать пилотом и навигатором, а потом отправляться в лагерь Карри. И так далее.
Я с уважением выслушаю человека, который способен на такое.
Как большинство транспортов, «Тур» был смешанным кораблем; самая изумительная перемена для меня — допуск на «север от тридцати». Переборка, которая отделяет дамское царство от грубых субъектов, пользующихся бритвой, необязательно тридцатая по номеру, просто на любом смешанном корабле ее традиционно называют «тридцатая переборка». Сразу за ней располагалась кают-компания, а дальше простиралась страна женщин. На «Туре» кают-компания служила столовой для женщин-рядовых, они ели сразу перед нами, а между кормежками ею попеременно пользовались то они, то их офицеры — уже для отдыха. Офицеры-мужчины отдыхали в помещении по другую сторону тридцатой переборки, которое называлось «карточной комнатой».
Кроме очевидного факта, что выброска и отход требуют лучших пилотов (id est женщин), существует еще одна причина, почему на транспортниках служат женщины. Это здорово способствует поднятию морали среди солдат.
Забудем на минуту традиции мобильной пехоты. Можете придумать что-нибудь глупее, чем позволить выстрелить собой с корабля навстречу скорой смерти и увечьям? Но если кому-то и приходится исполнять этот идиотский трюк, знаете ли вы способ держать десантника в тонусе надежнее, чем постоянно напоминать ему, что единственная причина для мужской драки — это живая и дышащая реальность?
На смешанных кораблях последнее, что солдат слышит перед броском (может быть, последнее, что он вообще слышит в своей жизни), — это женский голос, желающий ему удачи. Если вы думаете, что это ничего не значит, вероятно, вы исключение из человеческой расы.
На «Туре» было пятнадцать флотских офицеров, восемь дам и семь мужчин; и восемь офицеров мобильной пехоты, включая (счастлив сказать) и меня. Не скажу, что «тридцатая переборка» подтолкнула меня к офицерскому училищу, но привилегия обедать вместе с дамами привлекательнее любой прибавки к жалованью. Председателем за столом была шкипер, а мой босс, капитан Блэкстоун, был вице-председателем, и вовсе не из-за звания; трое флотских были старше его. Но как командующий ударным отрядом он de facto был старше всех остальных, кроме шкипера.
