Значение научных итогов экспедиции Беллинсгаузена – Лазарева трудно переоценить. В общей сложности шлюпы прошли почти пятьдесят тысяч миль, что более чем в два раза превышает длину экватора, 751 сутки корабли провели в море из них 100 суток во льдах. Помимо выдающихся географических открытий в южных полярных водах и тропической части Тихого океана эта экспедиция замечательна еще и ценнейшими систематическими наблюдениями за температурой воздуха, барометрическим давлением, элементами земного магнетизма, а также многочисленными изменениями глубин океана, температуры, удельного веса океанской воды на различных глубинах и определением степени ее прозрачности. Беллинсгаузен впервые дал и правильную характеристику главных особенностей климата Антарктики.
В 1823–1826 годах второе кругосветное плавание совершил Отто Коцебу, на этот раз уже на шлюпе «Предприятие». В нем вместе с известным уже нам доктором Эшшольцем (являвшемся к тому же большим личным другом Коцебу) принял участие и знаменитый русских физик Эмилий Христианович Ленц, проводивший в течение всего плавания физически е и океанографические исследования. Им же специально для экспедиции был создан батометр (прибор для взятия проб воды на определенных глубинах) и специальная лебедка для опускания этого батометра. Впоследствии Ленц станет ректором Петербургского университета и одним из основателей Русского географического общества. Экспедиция на «Предприятии» внесла свой достойный вклад в изучение мирового океана. Важнейшими результатами этой кругосветки Коцебу стало открытие группы островов Беллинсгаузена и нескольких островов из группы Маршальских.
В июле 1826 года Коцебу вернулся в Россию, а уже в сентябре следующего года в кругосветное плавание на шлюпе «Сенявин» вышел капитан Федор Литке. Он обследовал северную часть Тихого океана, где продолжил работу Коцебу и открыл целый ряд крупных островов в Каролинской островной цепи, которые ныне носят имя Сенявина. Особенно важным было проведенное исследование побережья Северо-Восточной Азии. Крупнейшую же ценность представлял материал, собранный участвовавшими в плавании учеными, в особенности в области ботаники, геологии и зоологии.
В составе этой экспедиции участвовали ботаник и зоолог Андрей Карлович Мертенс, натуралист-рисовальщик профессор Петербургского университета Андрей Филиппович Постельс и орнитолог Фридрих фон Киттлиц. Научные результаты этой экспедиции в области ботаники и зоологии превысили результаты всех ранее организованных кругосветных экспедиций в мире. Были собраны богатейшие коллекции по многочисленным отделам естественной истории. Только атлас рисунков включал в себя 1250 предметов. Когда на обратном пути «Сенявин» зашел во французский порт Гавр, ученые экспедиции посетили в Париже известного французского естествоиспытателя Жоржа Кювье, который, весьма заинтересовавшись зоологическими коллекциями, определил все новые виды и дал им название. Сочинение Ф. П. Литке о плавании на шлюпе «Сенявин», в третью часть которого были включены отчеты ученых, получило мировую известность. По словам адмирала Врангеля, выход его в свет «изумил мыслящих моряков и составил эпоху в ученой литературе нашего Отечества».
* * *
Только в царствование Александра Первого была осуществлена 21 кругосветная экспедиция! Порой одновременно в океане находились два, а то и три судна, совершающих кругосветное плавание. При этом только некоторые кругосветные походы финансировало государство, большая часть судов отправлялась в кругосветные вояжи на деньги Русско-Американской компании с целью завоза необходимых припасов на Аляску и вывоза оттуда пушного товара. Некоторые из кругосветных плаваний были предприняты исключительно с научной целью – это экспедиции Коцебу, Беллинсгаузена и Васильева. Другие экспедиции выполняли сразу две задачи – практическую (доставка грузов) и научную. Судами в этих дальних вояжах командовали такие известные российские морские офицеры, как Гагемейстер и Головнин, Лазарев и Коцебу, Панафидин и Тулубеев, Хрущев и Беллинсгаузен, Васильев и Шишмарев, Дохтуров и Врангель. Практически все они впоследствии сделали хорошую карьеру.
Из труда Д. Н. Федорова-Уайта о русских морских офицерах XIX века: «Ряд длительных кругосветных плаваний, из которых было первое в 1803–1806 гг., под руководством капитан-лейтенантов Крузенштерна и Лисянского, получивших за свою службу в английском флоте хорошее знакомство с водами Индийского и Тихого океанов, были, как говорит Веселаго, „светлым животворящим лучом, осветившим наш флот“. Надо иметь в виду, что в то время, не только для русских, но и для большинства европейских народов, такие длительные морские путешествия были большой редкостью. Так Шамиссо, совершивший в 1815–1918 гг. плавание на бриге „Рюрик“, замечает в своей Reise um Welt, что он был первым берлинцем, которому удалось проделать кругосветное плавание. Прав он в этом или нет – другое дело. Важно, что в глазах выдающегося немецкого литератора его плавание на „Рюрике“, одиннадцать лет после похода Крузенштерна и Лисянского, было таким необычайным событием в жизни Пруссии, что он мог считать себя пионером в области кругосветных плаваний».
Конечно, офицерский состав на уходящих в кругосветки бригах и шлюпах был не слишком велик. Как правило, на каждом судне, помимо командира, имелось 3–4 лейтенанта, 6–8 мичманов, штурман и 2–3 штурманских помощника. Для достаточного большого российского флота это была, разумеется, капля в море. Однако кругосветные экспедиции организовывались почти ежегодно, а это значило, что опыт сверхдальних плаваний приобретали уже десятки морских офицеров. Согласитесь, что надо было иметь немало мужества, чтобы преодолевать просторы трех океанов на весьма утлых парусных суденышка! К примеру, тот же бриг «Рюрик» Отто Коцебу имел всего 180 тонн водоизмещения. Сегодня бы такое судно с трудом отпустили бы даже в каботажное плавание. Даже наиболее крупные шлюпы, уходящие в кругосветки, в редких случаях имели водоизмещение в 750–800 тонн. А потому история кругосветных плаваний первой половины XIX века – это славная страница в летописи нашего парусного флота.
Историк российского флота Ф. Ф. Веселаго писал: «Одним из отраднейших и полезнейших для флота событий были кругосветные плавания на наших судах, проложившие путь русскому флагу в отдаленные океаны… Кругосветные плавания были светлым животворным лучом, осветившим наш флот. Принося непосредственно огромную пользу, они сопровождались множеством разнообразных последствий, благотворное влияние которых сохраняется и до настоящего времени. Продолжительные плавания в разных климатах и долгие переходы при самых разнообразных обстоятельствах представляли для офицеров и матросов лучшую морскую практическую школу. Посещение различных стран, сношение с разными народами, от высокоцивилизованных до диких людоедов, расширяло умственный горизонт плавателей, а различные, едва знакомые большинству по учебным книжкам, явления природы, как пассаты, муссоны, океанские течения и т. п., настоятельно потребовали серьезного изучения, потому что близкое знакомство с ними необходимо было для скорейшего, удобного и безопасного плавания. Наконец, борьба с могучими стихиями, водой и воздухом, когда они угрожают в виде штормов, ураганов, тайфунов, плавающих ледяных громад, требовала умения управляться с кораблем, энергии и твердости духа не менее, чем самое жаркое морское сражение. Такая суровая, разнообразная школа, не говоря о нижних чинах, воспитала немногочисленные, но замечательнейшие по своим достоинствам кадры превосходных, образованных офицеров, славных боевых капитанов, даже отличных администраторов. Благодаря тому, что в кругосветные плавания обыкновенно назначались командирами судов офицеры, уже бывшие в подобных путешествиях, все практически полезное, выработанное в каждом из этих плаваний, преемственно передавалось и совершенствовалось в последующих. Кругосветные плавания первой четверти XIX века дали нашему флоту Крузенштерна, Лисянского, Головнина, Беллингсгаузена, Васильева, Рикорда, Литке, Врангеля, Лазарева, Путятина, Нахимова и много других моряков, прославившихся впоследствии своей благотворной деятельностью в разных морских служебных сферах.»
